В конце недельной передышки я поцеловал Ширли, наказал Джеку смотреть на все проще и отправился в Таксон, чтобы на транспорте добраться до Лос-Анжелеса. Я появился там спустя несколько часов после прибытия основной группы из Сан-Диего. Импульс после интервью Вонана все еще давал о себе знать. Наверное, впервые в истории по всем телеканалам мира провозглашалась богословская догма. Разумеется, все распространилось подобно исходным кухонным отбросам по стерильным морям. Тихо, очаровательно и деликатно Вонан подорвал религиозную веру четырех биллионов человек. Следует отдать должное его мастерству.

Джек, Ширли и я наблюдали за разоблачением религии, как зачарованные. Вонан представил свою веру, как общепризнанный факт, результат тщательных исследований и доказательств, оставленных существами, побывавшими на Земле в его время. Как обычно, он не дал никаких деталей, просто голые факты. Но, если человек принял его как посланника из 2999 года, то ему не составляло труда принять и вонановскую теорию мироздания. «Мир произошел от отбросов», — на следующий день сообщала пресса, и все это проникало в умы человеческие.

Апокалипсисты, которые на некоторое время успокоились, снова зашевелились. Волна яростных протестов прокатилась по всем городам. Экран показывал их напряженные лица, гневно горящие глаза и гордо развевающиеся знамена. Я открыл для себя что-то новое в этом растущем, как грибы, культе: это было лоскутное одело из отчаявшихся компонентов, представлявшее собой отчужденных, не имеющих корней, по-юношески мятежных и — что удивительно преданных людей. Среди армии апокалипсистов с их мятежами и выступлениями протеста, появились потрепанные, плоскоротые фундаменталисты квинтэссенция американских варваров, которые глубоко верили, что мир действительно скоро придет к концу. Мы впервые видели, что эти люди стали доминировать в выступлениях апокалипсистов. Сами они не позволяли себе каких-либо скотств, но возглавляли прелюбодеев, которые благожелательно принимали бесстыдство за признак приближающего конца. Для таких людей Вонан являлся анти-Христом, а его теория отбросов — немыслимым богохульством.

Для других это был Мир. Зародившееся движения сторонников Вонана стало распространяться по всем городам не просто как поклонение пророку, а как вероучение. Они заявляли, что являются отбросами и потомками отбросов, но лучше принять реальное, чем что-то мифическое. Бога нет, но Вонан — его пророк! Когда я прибыл в Лос-Анжелес, обе группы конфликтовали, поэтому Вонана усиленно охраняли. Мне с трудом удалось пробраться к группе. Меня доставили вертолетом и опустили на крышу отеля, в то время как внизу бушевали апокалипсис(tm) и сторонники Вонана, пытаясь увидеть своего идола. Кларик подвел меня к краю крыши и показал на орущие внизу массы народа.

— Сколько это уже продолжается? — спросил я.

— С девяти утра. Мы появились в одиннадцать. Мы можем призвать войска, но на какое-то время воздержимся. Говорят, что толпа растянулась отсюда до Посалены.

— Это невозможно! Мы…

— Оглянись.

Это было правдой. Все отходившие улицы заполнялись людьми, чьи потоки уходили куда-то на запад. Я слышал крики, вопли. Но долго на это было смотреть невозможно. Это действительно была осада.

Вонан ужасно удивился, узнав какие силы он столкнул. Я нашел его на восемьдесят пятом этаже отеля в обычном окружении Колфа, Хеймана, Элен, Астер, репортеров и кучи оборудования. Филдса не было. Позднее я узнал, что он дулся из-за неудачной новой попытки заполучить Астер. Когда я вошел, Вонан, по-моему, обсуждал погоду в Калифорнии. Он быстро поднялся и, подняв брови, поймал мой взгляд.

— Лео, старина! Как нам тебя не хватало!

Такой теплый прием выбил меня из колеи, но я все же умудрился сказать:

— Вонан, я следил за тобой по экрану.

— Ты слышал его интервью в Сан-Диего? — спросила Элен.

Я кивнул. Вонан, похоже, был очень доволен собой. Он неопределенно махнул в сторону окна и сообщил:

— Там собралась большая толпа. Как ты думаешь, чего они хотят?

— Они ждут твоего следующего откровения, — ответил я.

— Евангелие по святому Вонану, — мрачно пробормотал Хейман.

Позднее, от Колфа я узнал умопомрачительные новости. Он пропустил речь Вонана через ведомственный компьютер в Колумбии и получил сомнительные результаты. Компьютер озадачила структура языка и он просто рассортировал все на отдельные явления, так и не придя к окончательному выводу. Это подтверждало предположение Колфа об эволюционировавшем языке, а также возможность того, что Вонан просто издавал отдельные звуки, время от времени создавая отдельные комбинации, чтобы создать футуристскую версию о современных словах. Колф был подавлен. Когда сначала он доказывал эволюцию вонановской версии, с ним была почти истерика, но теперь он сомневался в своей интерпретации.

— Если я ошибся, — сказал он мне, — то, я погубил себя. Я позволил себе разменяться на ерунду. И, если это так, весь мой престиж летит к черту.

Он был потрясен. Он похудел на двадцать фунтов с того времени, как я его последний видел. Кожа на его лице обвисла.

— Почему бы не сделать повторной проверки? — спросил я. — Пусть Вонан повторит все, что ты записал ранее. Тогда запустим обе записи в компьютер и проверим их функциональное соотношение. Если это была импровизационная чушь, он не может ее повторить.

— Мой друг, я тоже думал так сначала. — И?

— Он не станет снова говорить со мной на этом языке. Он потерял интерес к моим исследованиям. Он не произнес ни звука.

— Это звучит подозрительно.

— Да, — печально согласился Колф. — Разумеется, это подозрительно. Я пытался убедить его, что, сделав такую простую вещь, он рассеет все сомнения. Но он отказывается. Я говорил ему, что из-за отказа, мы будем считать его самозванцем, но он говорит, что его это не волнует. Может, он действительно обманывает? Или действительно его это не волнует? Лео, я в полном расстройстве.

— Ллойд, но ты же уловил лингвистические рисунки?

— Разумеется. Но это может быть всего-навсего иллюзией — случайное совпадение звуков. — Он покачал головой, подобно раненому моржу и что-то пробормотал не то на персидском, не то на афганском. После чего ушел. И я понял, что Вонан дьявольским образом отверг важный аргумент в пользу своей подлинности. Умышленно. Своенравно. Он играл с нами, словно игрушками… со всеми нами.

В тот вечер мы обедали в отеле. Не могло быть и речи о выходе куда-нибудь, потому что нас окружали тысячи людей. Нам показали документальную запись происходящего на улицах. Вонан смотрел, как и все, хотя раньше особого интереса к тому, что о нем говорили средства массовой информации, не проявлял. Я пожалел, что он видел это. Документальный фильм свидетельствовал о его воздействии на души людей и показал неожиданные вещи: юные девушки извивались в экстазе перед фотографией нашего пришельца. Африканцы зажигали священные церемониальные факелы, в чьем голубом дыму, как они считали, возник Вонан. Какая-то индианка записала все телепередачи про Вонана и теперь продавала дубликаты, словно сувениры. Мы видели массовое западное движение; орды любопытных пересекали континент в надежде столкнуться с Вонаном по дороге обратно. Камера показывала возбужденные лица фанатиков. Люди ждали появления Вонана. Они жаждали его проповедей. Им нужен был божественный руководитель. Всюду вспыхивали волнения. Если бы Колф сделал речь Вонана всеобщим достоянием, это спровоцировало бы новую манифестацию. Я понимал, что язык, напоминавший священный лепет, будет принят как спасение. И я испугался. Во время передачи я украдкой бросал взгляды на Вонана. Он удовлетворенно кивал, радуясь вызванным им волнениям. Его, похоже, забавляла сила, которой наделила его общественность, и любопытство. Все, что бы он ни сказал, примут с величайшим интересом, и будут несколько раз обсуждать, пока это не станет знаком судьбы, принимаемым миллионами. Такой силой обладают немногие, и никто из предшественников Вонана не имел выхода в телеэфир.