Астер Миккелсон была биохимиком из штата Мичиган. Она входила в группу, разрабатывавшую проект синтеза жизни. Я встретился с ней в прошлом году на конференции АААС в Сиэтле. Несмотря на скандинавское имя, она не относилась к тем нордическим существам, которые до умопомрачения нравились мне. Темноволосая и худощавая, она являлась олицетворением хрупкости и застенчивости. Она была не выше пяти футов, и, вряд ли весила больше ста фунтов. Думаю, что ей было около сорока, хотя выглядела она моложе. Ее глаза горели предупреждающим огнем. Черты лица были очень изящны. Она предпочитала строгий стиль в одежде, что подчеркивало ее мальчишескую фигуру, как бы сообщая, что ей нечего предложить сластолюбцам. В моем мозгу возник образ Ллойда Колфа и Астер Миккелсон в одной кровати. Мясистые складки его громоздкого, волосатого тела наползают на ее хрупкие формы. Ее худощавые бедра и длинные икры бьются в агонии, пытаясь охватить его необъятную плоть. Ее колени утопают в его изобилии. Я просто физически ощутил несовместимость этой пары, поэтому закрыл глаза и отвернулся. Когда я снова открыл их, Колф и Астер как и прежде, стояли бок о бок — огромная плоть рядом с хрупкой нимфой — и с тревогой смотрели на меня.

— С вами все в порядке? — спросила Астер. У нее был высокий и тонкий голос, почти как у девчонки. — Мне показалось, что вам не по себе.

— Я немного устал, — соврал я. Я не мог объяснить, почему у меня вдруг возник подобный образ, и почему это так изумило меня. Чтобы скрыть свое смущение, я повернулся к Кларику и поинтересовался, сколько будет еще членов комиссии.

— Один, — ответил он. — Элен Эмсилвейн — известный антрополог. Она будет с минуты на минуту.

С этими словами дверь медленно поползла в сторону и, согласно предсказаниям, в комнату вошла сама Элен.

Кто не слышал про Элен Эмсилвейн? Что можно добавить к этому? Апостол релятивистской культуры?

Женщина-антрополог, которая уже давно не являлась женщиной? Ученый, настойчиво занимающийся ритуалом половой зрелости и культами плодородия, без колебаний предложивший себя в качестве члена рода и кровной сестры? Кто не слышал о той, которая ради науки работала вместе с ткачихами Угадугу? О той, кто написала основной труд по технике мастурбации и из первых рук узнала, как проходит посвящение девственниц в студеных пустынях Сиккима? Мне казалось, что Элен всегда была с нами, совершая один за другим свои подвиги; публикуя книги, за которые в другую эпоху ее просто бы сожгли, и мрачно сообщая телезрителям факты, которые могли потрясти даже самых умудренных жизненным опытом ученых мужей. Наши пути пересекались не раз, хотя в последнее время этого не случалось. Я был удивлен ее внешней юностью — а ведь ей было, по крайней мере, пятьдесят.

На ней был, по-моему, огненно-красный наряд. Ее плечи окружала пластиковая сетка, сквозь которую проходили черные волокна, которые каким-то хитрым образом должны были походить на человеческие волосы. Должно быть, это и были человеческие волосы. Они образовывали густой каскад, доходивший до середины ягодиц. Просто радость фетишиста — длинные, шелковистые и густые. Было что-то дикое и первобытное в этом волосяном шатре, скрывавшем Элен. Недоставало только кости в носу и церемониальных насечек на щеках. Я решил, что она голая под волосами. Когда она проходила по комнате, сквозь волосяной покров можно было уловить розоватые проблески. В какой-то миг мне показалось, что я видел розовые соски и гладкие ягодицы. Но подобный сладострастный эффект, производил лоснящийся сатиновый плащ, который полностью покрывал тело Элен, позволяя увидеть лишь то, что она считала нужным. Ее грациозные тонкие руки были обнажены. Ее грудь, напоминавшая грудь лебедя, триумфально пробивалась сквозь волосы и блестящие пряди. Ее собственные темно-каштановые волосы не подавлялись одеждой. Эффект был потрясающим, одновременно феноменальным и абсурдным. Я покосился на Астер Миккелсон, когда Элен торжественно вошла в комнату. У той от удивления дрожали губы.

— Прошу простить за опоздание, — прогудела Элен изумительным контральто. — Я была в Смитсоновском институте. Они показали мне великолепный набор ножей для обрезания, отделанных слоновой костью. Они из Дагомеи.

— И позволили тебе опробовать их на практике? — спросил Ллойд Колф.

— Мы еще не успели дойти до этого. Но, Ллойд, дорогуша, мне бы очень хотелось, чтобы после этого идиотского совещания ты вернулся туда со мной. Я с радостью продемонстрирую свои навыки. На тебе.

— Ты опоздала на шестьдесят три года, — отозвался Колф. — Элен, меня удивляет, что ты так быстро забыла то, о чем должна знать.

— О да, дорогой! Ты совершенно прав! Тысяча извинений. Я действительно совсем забыла! — И она рванулась к Колфу, чтобы поцеловать его в щеку. При этом ее волосяной покров метнулся в разные стороны. Санфорд Кларик закусил губу, очевидно, его компьютер не располагал подобной информацией. Ф. Ричард Хейман заерзал на стуле. Филдс улыбнулся. На лице Астер появилось скучающее выражение. Я начал подумывать, что мы весело проведем время.

Кларик прокашлялся.

— Ну а теперь, когда мы все в сборе, позвольте на некоторое время занять ваше внимание…

И он коротко изложил наши задачи. При этом он использовал экраны, информационную кубатуру, звуковые синтезаторы и другое современное оборудование. В основном, мы должны были сделать визит Вонану-19 как можно более стоящим и приятным. Но кроме этого мы получили инструкции пристально следить за пришельцем, по мере возможности сдерживать его самые яростные порывы и незаметно выяснить, является ли он настоящим посланником или же просто умным мошенником.

Так получилось, что относительно последнего вопроса наши мнения разошлись.

Элен Эмсилвейн фанатично верила, что Вонан действительно из 2999-го года.

Мортон Филдс придерживался такого же мнения, хотя особо не кричал об этом. Он считал появление посланника символичным, потому что тот якобы должен помочь нам в нелегкое время. И поскольку Вонан по всем критериям подходил для подобной миссии, Филдс принимал его.

Ллойд Колф считал, что сама мысль о серьезном восприятии Вонана смешна.

Ф. Ричард Хейман краснел от одного предположения, что ему придется обниматься с кем-то таким неразумным.

Меня тоже было трудно купить на заявления Вонана.

Астер Миккелсон занимала нейтральную позицию, а точнее сказать, агностическую. Астер обладала истинной научной объективностью — она не желала что-либо утверждать, пока лично не встретится с пришельцем.

Вежливое несогласие между учеными немного проявилось под носом у Кларика. Но остальное состоялось за обеденным столом. Он был устроен для нашей шестерки прямо в Белом доме за его же счет. Бесшумно передвигавшиеся слуги сновали туда-сюда, принося нам самые деликатесные блюда. Мы много пили. Определенные несогласия начали давать о себе знать в нашей плохо подобранной группе. Можно было не сомневаться, что Элен и Колф раньше уже спали вместе и собирались это повторить. Они совершенно не скрывали своих намерений, что серьезно расстроило Хеймана, который, похоже, тоже имел кое-какие намерения. Мортона Филдса тоже сексуально заинтересовала Элен, и чем больше он пил, тем больше пытался продемонстрировать это. Но Элен была слишком занята разглагольствовавшим на санскрите старым и толстым Колфом. Так что Филдс переключился на Астер Миккелсон, чья сексуальность могла приравняться к сексуальности стола. Она отвергла его домогательства с хладнокровием женщины, которая привыкла к подобному. Я держался обособленно, чувствуя себя освобожденным от телесной оболочки наблюдателем. Вот что значит старательно подобранная группа, исключающая любые разногласия и конфликты, подумал я. Бедняга Санди Кларик отобрал шестерых безупречных ученых, которые должны были самоотверженно поработать на благо нации. Мы не провели вместе и восьми часов, а уже появились расхождения. А что будет, когда появится хитрый и непредсказуемый Вонан-19? Мне стало немного не по себе.