– Нет, уже не нужно, – О'Лэйри полез в карман рубашки. – Вот эта записка пришла два дня тому назад. Я должен отправиться в Уиклоу, в Глэнкри. Работа для меня там есть.

Шэй вырвал записку у него из рук.

– Дай-ка я сам посмотрю. Кто ее прислал? – он посмотрел на подпись, там стояло всего две буквы – Ф. К. – Я ничего об этом не слышал, а я – твой командир.

– А я для чего сюда к тебе шел? Как раз хотел тебе об этом сказать. Именно потому, что ты командир.

– Ты видишь эти буквы – Ф. К.? Это же он. Сам. Это точно.

– Кто «сам»?

– Тот человек, который тогда пришел и дал нам задание, когда мы были в Лондоне. Тот самый, кто нам этот пакет дал, чтобы мы его сюда привезли. Фергус Келли.

Шэй все еще никак не мог поверить:

– Если есть какие-то перемены, то сначала они сообщают в комитет, командиру, мне значит, а потом тот уже передает, кому полагается. Вот как это делается.

– Не знаю, может на этот раз они решили все сделать по-другому.

– А может быть это чьи-нибудь козни?

– Какие козни? Кому, кроме нас дело до того, где я работаю, в Бельреве или в Глэнкри? Кого это волнует, черт возьми?

– Не знаю, – признался Шэй. – Но с этими чертовыми англичанами никогда ведь не узнаешь, чего они хотят. Они вечно нас выслеживают, шпионят. Они же хитрые, как змеи. И такие же ядовитые.

– Никакие это не шутки, – О'Лэйри взял у него записку и положил ее обратно в карман рубашки. – Какой им смысл шутки шутить?

– Но ты же не поедешь туда сразу, сначала я должен переговорить с комитетом.

– Конечно, поеду. А чего мне не ехать? Если это шутка, так агент скажет, что, мол, не знаю тебя и в глаза тебя никогда не видел. Ведь я же с ним там встречаюсь, с агентом этим. – Он хлопнул себя по нагрудному карману рубашки. – Там так и сказано в записке.

– А что за работу они хотят тебе там дать? О'Лэйри пожал плечами.

– Откуда мне знать? Но что бы мне там не пришлось делать, хуже, чем быть на побегушках у этого чертового Уинстона, быть не может.

Шэй наклонился к нему близко-близко и, обдавая его своим смрадным дыханием, медленно стал говорить.

– Ты подождешь, пока я не переговорю с комитетом, или тебя прикончат. Понятно? Как именно – это они сами уж решат.

– Нет, я… – О'Лэйри замолчал и покачал головой.

В глазах Пэдди Шэя была дикая злоба, но не ее испугался О'Лэйри. Мальчик был в фениях с двенадцати лет и не представлял, как можно нарушить клятву.

– Ладно, – в конце концов, сказал он. – Ты с ними поговоришь, Пэдди. – Выясни, могу ли я отправиться в Глэнкри, посмотреть, что там меня ожидает.

Кордова

Три часа пополудни

Чарльзу приходилось довольно много раз бывать в Уэстлэйке. Он бродил и по самому этому большому дому, и по бесконечным участкам и уяснил себе, что до тех пор, пока его тетя Кэролайн не осчастливит себя и Джемми наследником мужского пола, вероятность чего с каждым годом уменьшалась, это имение, в конце концов, перейдет в его владение. Он и Тимоти были ближайшими его родственниками мужского пола, причем Чарльз был старшим. Следовательно, и титул лорда и собственность достанутся ему. Будучи еще очень молодым, он и тогда твердо знал, что это так и будет и уже тогда научился находить утешение в размышлениях об этом, но пышность и великолепие его будущего имения враз померкли, стоило ему оказаться в Паласьо Мендоза в Кордове.

Дворец этот был таким, каким не был и не мог быть ни один дом или даже дворец в Англии, пусть даже самый большой и очень импозантный. Может быть, все дело в его расположении: дворец находился в центре города. Он возвышался здесь, окруженный огромными стенами, весь дом дышал таинственностью. Он шептал Чарльзу свои секреты, когда он переходил из одного, утопавшего в роскоши помещения, в другое. А какими замечательными были эти патио – внутренние дворики. Ему говорили, что всего их было здесь четырнадцать, но ему еще не удалось побывать во всех. Каждый из них чем-то отличался от своего собрата, каждый всегда неожиданно возникал перед глазами, стоило лишь свернуть за угол или пройти через тот или иной.

Сейчас он находился в патио под названием «Патио де лос Наранхос». Он представлял собой вытянутый прямоугольник с помещавшимся в нем водоемом, выложенным великолепными кафельными плитками, в котором отражалось небо; окружавшие его апельсиновые деревья, которым он и был обязан своим названием. Сейчас деревья были в цвету, ему ни разу в жизни не приходилось ощущать такого опьяняющего аромата.

– Ах, вот ты где, Чарльз.

Он обернулся, услышав голос Франсиско. Хвала Богу, этот человек говорил по-английски, хоть и с ужасным акцентом.

– Он уже здесь? – спросил Чарльз.

– Управляющий банком? Да, он уже пришел. Он ждет нас там.

Чарльз еще раз взглянул на апельсиновые деревья и неохотно покинул это тихое место:

– Как здесь красиво, – бормотал он.

– Да, да. Здесь все очень красиво, правда? А ты же Мендоза, и тогда все эти старые историк для тебя должны быть еще интереснее. Они ведь адресованы тебе.

– Что за старые истории?

– Легенды. Сколько комнат здесь или патио, столько и легенд. Каждая семья имела свою легенду и не одну. Ты об этом не знал? – Чарльз покачал головой. – Эх, жаль, что нет Беатрис, – сказал Франсиско, – она все их знает наперечет и столько бы могла рассказать тебе. Она любит их рассказывать. – Но сейчас, я думаю, мы должны, – он сделал жест в сторону двери, располагавшейся под аркой.

– Да, конечно.

Чарльз медленно побрел за Франсиско.

Вначале он подумал, что они встретятся с управляющим в той же самой маленькой комнатушке, где его принимал Франсиско в первый вечер, как только Чарльз прибыл во Дворец. Он еще тогда объяснял, что это помещение – самое старое во дворце и глава семьи обычно использовал его как рабочий кабинет. Но теперь они направлялись куда-то еще. Франсиско вел его через какие-то коридоры, выложенные плиткой, полы в которых покрыты турецкими коврами, а стены увешаны шпалерами. Чарльзу показалось, что они находились в восточном крыле дворца, но сейчас он не был в этом уверен: им так много раз приходилось менять направление, куда-то сворачивать, что он перестал ориентироваться. Они зашли в большую комнату, вдоль стен которой тянулись бесконечные книжные полки. Перед тем как войти, Франсиско гостеприимным жестом распахнул дверь и пригласил молодого человека пройти первым. Там их ожидал еще один человек. Он сидел у большого дубового стола, покрытого гобеленовой скатертью. Едва они вошли, как он поднялся и, склонив голову в вежливом поклоне, приветствовал обоих.

– Это сеньор Мартин, – представил мужчину Франсиско. – Он не говорит по-английски, я буду переводить.

Мужчины поздоровались за руку. Управляющий банком был весь в поту. Кроме этого, Чарльз заметил, что этот сеньор Мартин избегал встречаться с ним взглядом.

Почти весь стол заполняли бесчисленные гроссбухи. Мартин показал на них рукой и что-то произнес по-испански.

– Он сказал, что все, что вам понадобится, находится здесь, – пояснил Франсиско. – Теперь снова говорил сеньор Мартин. – Он утверждает, что если вы проверите все цифры, то сможете убедиться, что причин для беспокойства нет.

Чарльз кивнул, и все трое уселись за стол. Чарльз осторожно, боковым зрением, изучал управляющего.

Вечером в воскресенье его свояк, казалось, был на грани нервного срыва, сегодня он проявлял большую выдержку и рассудительность. И справедливости ради, следовало бы отметить, что Франсиско с каждым днем обретал присутствие духа. Отчасти это можно было приписать тому, что он внутренне уже смирился с тем, что ему предстояло отречение от престола в пользу Лондона. И чем дольше Чарльз находился здесь, тем больше крепла его уверенность именно в таком исходе. Франсиско уйдет от ответственности и будет спокойно проживать то, что ему удалось отложить.

– Сначала текущие счета, пожалуйста, – попросил Чарльз, и подождал, пока Франсиско переведет его слова.