– Почему ты не звонил? – спрашивает Бурзум.

– Я все время был дома и не мог говорить.

– Улучил бы минутку.

– Я правда не мог, за мной все следили.

– Какой отстой! – Она поворачивается, чтобы уйти.

Подбегаю к ней, хватаю за плечи и вижу слезы.

– Девочка моя, – нежно целую ее губы и слизываю кончиком языка слезинки, – что с тобой? Ты ведь тоже замужем и, насколько я понимаю, не собираешься бросать своего мужа.

– Если бы… я только видела, понимала бы… – Бурзум душат рыдания, – что ты любишь меня…

– Я люблю тебя, ты знаешь.

– Если бы ты развелся, я, не задумываясь, бросила бы Веню.

Я прижимаю ее, такую худую, дрожащую и растерянную, к своей груди и говорю:

– Мы никогда не говорили об этом, мне не менее трудно, чем тебе. Если ты хочешь этого, то должна помочь мне.

Бурзум высвобождается из моих объятий:

– Я не могу помогать, я всего лишь рыба, плывущая по течению.

Она быстро выходит из кабинета.

3 ноября, среда

Поеду на работу позже, чем обычно: к часу или двум. Дома пусто, все родственники вдруг разъехались по делам, даже бабушка слила в собес. Я наслаждаюсь свободой – расхаживаю голым, слушаю на полную катушку стереосистему, отмокаю в ванной с чашкой кофе и сигаретой. Сотовый телефон, продолжая, в отличие от меня, жить в обычном московском ритме, постоянно звонит:

09:45. Барсук просит помочь его коммерсанту арендовать рекламные щиты.

09:48. Ваня Федосов уточняет, во сколько мы встречаемся с Маркиным.

09:54. Бухгалтер Галя гонит что-то маловразумительное о платежках и банке.

10:10. Секретарь Марина сообщает, что звонил Чабанов.

10:30. Маркин уточняет, во сколько мы встречаемся с Федосовым.

10:37. Синяк приглашает выпить вечером в «Яре».

10:50. Марина докладывает, что Чабанов звонил еще два раза.

10:52. Чабанов лично выясняет, договорился ли я о встрече с «Алмаз-РИ».

11:00. Аркатов говорит, что меня разыскивает Чабанов.

11:22. Марина передает, что меня просит перезвонить Хвеженко.

11:40. Школьный товарищ Пестров справляется, что я собираюсь делать вечером.

11:44. Я отключаю мобильный.

«У меня пейджер есть», – успокаиваю совесть, втыкая в проигрыватель диск Autechre.

15:30. Офис. Маркина пока нет, и я радуюсь как ребенок.

– Позвони Андрею, – прошу я Марину, – чего он опаздывает?

15:40. Вбегает запыхавшийся Маркин. Как все они парятся из-за ерунды, подумаешь – десять минут! По случаю встречи с Федосовым на нем известная комбинация пиджака и черных джинсов. Марина делает чай, и, пока Маркин поглощает кружку за кружкой, я ввожу его в курс дела:

– Короче, Андрей, запомни: ты заместитель директора крупного строительного концерна. Даже холдинга. С югославским капиталом.

– Почему югославским? – удивляется Маркин.

– Так солиднее, – поясняю я и продолжаю: – Вы занимаетесь металлоконструкциями, павильоны всякие строите, заодно щитами не брезгуете. Щиты обычные, как везде стоят, три на шесть метров с внешней подсветкой. Ставите вы их по три двести.

– А на самом деле почем?

– Какая тебе разница, брат?

– Ну, интересно.

– Вообще в зависимости от места, условий как ставить, примерно две девятьсот – две девятьсот пятьдесят.

– Пиздеть – не мешки ворочать. По полторы тыщи, поди, покупаете, а Федосову – три двести, дешевле только даром.

– Вот ты с ним как раз поторгуешься и до трешки упадешь.

– Так вы же их по две девятьсот делаете! По стольнику всего будете наваривать? Не верю.

– Не наваривать, Станиславский. Увы и ах, не наваривать!

– Ну, ну, – Маркин скептически трет подбородок.

– Вот тебе и «ну– ну», – говорю я. – У нас, между прочим, огромная статья побочных расходов: незапланированные взятки и так далее. Думаешь, Федосов их покрывает?

– Короче, для благого дела стараемся.

– Точно. Вот тебе печать, шлепнешь ее на контракте и не забывай: Федосов, конечно, лох, но лавэ считать умеет.

– Ясное дело, Гоги. Не ссы, прорвемся, – Маркин пьет, наверное, пятую чашку чая, – тем более для покрытия побочных расходов.

18:00. Приезжаю на встречу с пивоварами на Ленинградку. Огромные вывески гласят: «Легендарный ресторан „ЯРЪ“». Вспоминаются старые советские фильмы про революцию, рассказы дяди Гиляя и тому подобная романтика. Все эти брички, юнкера, пьяные купцы и цыгане с непременным медведем постепенно перемешиваются с событиями сегодняшнего дня. Пытаюсь отрешиться от кабацкой тематики. Прокручиваю в голове сегодняшний день: все ли я сделал правильно, развел ли всех как надо? Переговоры с Федосовыми прошли на должном уровне, фальши они не заподозрили, договор подписали. Теперь можно будет потихонечку пожинать плоды. Аркатов получил все необходимые согласования, и надо начинать установку новых конструкций. У входа в ресторан вижу выстроившиеся BMW пятой серии: бордовый – Бебедева, красный – Бешнякова-младшего, синий – старшего. Аккуратно паркую свой черный между ними. «Прямо выставка достижений баварских автомобилестроителей», – слышится чей-то знакомый голос. Из скромного, но сверкающего новизной серебристого «Пассата» вылезает Рома. Он аккуратно причесан, одет в мышиного цвета однобортный костюм из прошлогодней коллекции Hugo Boss, светло-серую рубашку с итальянским воротником и темный шелковый галстук. Я улыбаюсь, энергично жму протянутую руку. Мы проходим в кабак. За длинным столом сидит пивоварская братия. Несмотря на то, что практически все за рулем, отмечаю большое количество «Абсолюта», крепкого ирландского пива и несколько бутылок коньяка «Martell». Компания уже изрядно навеселе. Сажусь рядом с Бебедевым и, после обязательного обмена всевозможными любезностями, встаю для обязательного же произнесения тоста:

– Большое спасибо, что вы позвали меня на свой праздник…

– Кстати, про п-п-праздник – а-анек-дот, – прерывает меня Синяк, – входит, з-зна-чит…

– Погоди ты с анекдотом, – обламывает говорящего Бебедев, – дай человеку высказаться. Потом расскажешь.

Синяк нехотя замолкает. Я, как бы извиняясь, киваю ему и продолжаю:

– Мы знакомы не так давно, но мне лично кажется, что настоящих людей видно сразу. Честное слово, приятно, когда бизнес делаешь не только исходя из момента денежной привлекательности, но и руководствуясь взаимным удовольствием, испытываемым от общения с партнерами. Разрешите мне выпить за вашу отличную команду. Надеюсь, что теперь, с появлением общих целей, и сама команда у нас общая.

– Пафосно, но искренне! – умиляется хитрый Бебедев.

«Неужели ты так и вправду думаешь?» – я выпиваю и сажусь.

– Рассказывай анекдот. – Слава Бешняков тормошит неожиданно замутневшего Синяка.

– Ага, – говорит он, после некоторой паузы, понадобившейся, видимо, для сбора расползшихся мыслей, – ага… Анекдот про п-п-праздник. 3-значит, ебать-копать, приходит папа К-карло с работы домой и видит: все кругом заблевано и рас-с-пизжено, Карабас замоченный на полу в луже крови валяется, М-мальвина отьебаная в углу, а н-н-на стуле сидит пьяный Буратино, обводит все это глазами и г-г-говорит: «Это п-п-просто праздник какой-то».

Мы дружно смеемся.

– Д-давайте выпьем, чем языками чесать. – Синяк опустошает свою рюмку, заливая ее изрядным количеством Kilkanny.

– Ну, как там с оформлением? – спрашивает Бешняков-старший.

– Все отлично, – говорю я, набрасываясь на пельмени по-царски, – приступили к новым согласованиям, продлили градостроительное задание, сейчас документы у архитектора.

– Надолго это затянется? – Бешняков ест блины с икрой и, вследствие этого, изрядно перепачкался.

С отвращением смотрю на его масленые губы, пальцы с прилипшими к ним икринками, слипшиеся и спутанные, будто тоже вымазанные маслом, волосы.

– Знаешь, Андрюха, – я добродушно улыбаюсь собеседнику, – будем стараться сделать как можно быстрее, но ведь как бывает: какой-то гад заболел, другой мудак в отпуске, третий в командировке. Пока их всех не обойдешь, шага не сделаешь. Но мы двигаем, конкретно двигаем.