– Что случилось? С тобой все в порядке? Мокрая напряженная фигура не издала ни звука.

– Где ты был?

Может быть, он потерял память? Первое потрясение, которое она испытала, увидев его, прошло. Но теперь в Пандоре нарастал страх. Неожиданное появление Хэммонда испугало ее еще больше, чем отсутствие.

– Пожалуйста, дорогой, скажи мне… где ты был? Почему ты ушел?

Потом она увидела пистолет. Свой пистолет. Он лежал перед Хэммондом на кухонном столе. Это была какая-то сюрреалистическая картина: человек в темных очках и плаще сидел за деревянным столом, на котором перед ним лежал пистолет. Молчание этого человека, его неподвижность были явно угрожающими. Пандора видела портрет человека, который только что застрелил кого-то. Или собирается кого-нибудь застрелить. Но кого? Себя? Свою жену? Пистолет принадлежал его жене.

– Алек, что случилось?

Она спросила его, зная, что он не ответит. Она опять подошла к нему, поцеловала его, обняла. Никакой реакции. Пандора подождала, чувствуя, как ее бьет дрожь. Она почувствовала, что ей надо выпить водки. Она подошла к холодильнику и вынула бутылку. Прохладный воздух освежил ей лицо. Ее всю трясло, когда она наливала два стакана, глядя на Алека.

– Что… что с тобой случилось? Где ты был? Пожалуйста, скажи мне. Теперь все равно. Я просто хочу знать. Пожалуйста.

Она поставила перед ним стакан водки со льдом. Ей необходимо было убрать этот пистолет, но она не решилась. Ей хотелось снять с Хэммонда эти темные очки и заглянуть в глаза. Но она не могла: она представила себе его невидящий взгляд. Ей стало жутко.

Зазвонил телефон. От неожиданности и страха Пандора уронила стакан. Она заметила, что Хэммонд никак не отреагировал на звонок, и посмотрела на телефон, висевший на стене у дверей. «Сними трубку. Возможно, это Полетт. Не снимай. Это может быть он. Почему не включается автоответчик?» Телефон звонил долго. Пандора перестала обращать на него внимание и наклонилась, чтобы собрать осколки стакана. Они сверкали на полу, как алмазы. Она подобрала их правой рукой и осторожно сложила в днище стакана, оставшееся целым.

Телефон замолчал. Хэммонд медленно поднялся. Она чувствовала, что он смотрит на нее. Она тоже взглянула на него. Он положил пистолет в карман плаща. Это был не его плащ, она никогда прежде его не видела. Где он его взял? Она посмотрела на пуговицы. Это был женский плащ.

Пандора стала подниматься, и тут он сделал несколько шагов. Он собирался ударить ее, стукнуть ее ногой. Почему-то ей так показалось. «Алек, что случилось?» Но Хэммонд не дотронулся до нее, а прошел мимо. Пола его черного плаща задела ее плечо. Только сейчас Пандора заметила, что у него голые ноги. Он был в ботинках, но без носков. Хэммонд прошел, наступая, как ей показалось, намеренно, по осколкам стакана. Этот хруст еще долго стоял у нее в ушах после того, как он ушел с кухни.

Пандора автоматически убрала осколки, еще некоторое время посидела в одиночестве на кухне, потом залпом выпила его водку. Горло обожгло жидким пламенем, и этот огонь перекинулся на сердце.

Выйдя в холл, Пандора огляделась, но его не увидели. Наверное, пошел наверх. «Боже, что же мне делать?» Она надела туфли и медленно, неуверенной походкой стала подниматься по лестнице. Дверь его кабинета была закрыта, но там горел свет. Пандора слишком напугана, чтобы войти. Беспомощно постояла у дверей несколько минут, затем пошла, словно в убежище, в свою спальню. Но разве может теперь хоть что-то в этом доме быть ее убежищем?

Пандора разделась, чувствуя полную растерянность и беспомощность, расчесала волосы. Не стала снимать трусики и бюстгальтер, лишь сверху надела ночную сорочку, сняла с кровати покрывало. Было восемь часов. Ей казалось, что уже полночь. Она увидела, что к подушке пришпилен клочок бумаги. На нем толстым зеленым фломастером были написаны три слова. Пандора вскрикнула, увидев эти каракули, похожие на детские, – всего двенадцать букв,

ПОШЛА ТЫ НА…!

Когда утром Пандора проснулась, Хэммонда рядом с ней в кровати не было. Где же он спал? Она пошла посмотреть. В доме его не было. Неужели опять ушел? Пандора заметила, что в комнате Полетт покрывало на кровати смято. Значит, он спал на кровати дочери. Она не стала звонить Полетт. Просто заедет за ней в школу и заберет ее оттуда днем. Но как привезти ее сюда, в этот сумасшедший дом? Пандора была готова расплакаться.

Однако Хэммонд не ушел из дома. В девять часов Пандора обнаружила его на заднем сиденье своей машины, где он сидел и слушал музыку. На нем все еще были эти темные очки. Он не побрился, но переоделся – черные джинсы и серая простая рубашка, но ни носков, ни ботинок. Пандора посмотрел на него сквозь ветровое стекло. Он, казалось, даже не заметил ее.

Она оставила его в машине и позвонила в полицию, просто сообщить им, что муж вернулся, поэтому пусть прекратят поиски. Да, все хорошо. Они могут закрыть это дело. Когда пришла женщина, убиравшая в доме, она сказала ей то же самое. Она даже представить себе не могла, что подумает эта женщина, когда увидит Хэммонда. Она вообще ничего не хотела себе представлять. Этот кошмар окончательно вымотал ее.

Потом Хэммонд вернулся в свой кабинет и заперся в нем. В обед Пандора постучала – ответа не было. Она собрала все свое мужество и вошла. Почему она, собственно, так боялась? Ведь в сущности он ничего не сделал. Больше всего ее пугало его молчание. Хэммонд сидел за столом и рисовал. Пол кабинета был завален рисунками, и на всех был изображен какой-то ящик или шкатулка. Он работал над рисунками декораций к тому странному сценарию фильма. Что ж, хорошо, что он чем-то занят. Пандора видела, что бессмысленно задавать ему какие-либо вопросы. Он даже никак не отреагировал на ее вопрос, что ему приготовить на обед.

Пандора хотела позвонить Беверли, но не стала. Вместо этого позвонила Рози и сообщила той, что Алек вернулся. Она не стала ничего говорить о его странном поведении: ей было неловко. Тем не менее она знала, что необходимо было с кем-нибудь поговорить. Может быть, с доктором Флемингом? А что он скажет? Придите и посмотрите на Алека, с ним что-то не в порядке, он странно ведет себя. Нет, я не знаю, где он был. Он со мной не разговаривает. Нет, доктор, нам не нужен консультант по вопросам семьи и брака. Нам нужен психиатр. «Боже, мне нужно с кем-то поговорить. Есть только один человек, кого я хочу видеть. Нет, этого я не могу. Не могу!»

Уайлдмен ждал телефонного звонка Пандоры, наблюдая за Лорой, занимавшейся у балетного станка. У нее великолепная фигура. Он частенько повторял ей это. Фигура Пандоры была менее подтянута, не столько выражена, у нее было крепкое тело, но не столь тренированное. Она была пышновата, пару килограммов можно было считать лишними. У Пандоры была старомодная фигура, у Лоры же – современная. Он мог быть объективным по отношению к телу Пандоры, но не по отношению к ней самой. Каждый раз, когда он думал о ней, его охватывало желание.

Она была создана для сладострастия. Лора же для него стала предметом, на который можно смотреть, которым можно восхищаться, но который перестал быть желанным. Он" смотрел на нее теперь новыми глазами, как бы через объектив кинокамеры. Когда Лора танцевала, она казалась комбинацией изящных движений и выразительных поз; с эстетической точки зрения ее можно было бы предпочесть многим. Пандора же возбуждала Уайлдмена в каком-то мифологическом смысле. Она была воплощением женской сущности, она была связана с самими богами. В ней было бессмертие. Когда он думал о ней, она словно проникала в его плоть и кровь. Были мгновения, когда он чувствовал, что от одной мысли о ней его бросает в дрожь. Теперь она была в нем, и ничего другого он не хотел.

Лора время от времени поглядывала на отражение Уайлдмена в зеркале. Она уже знала, когда он думает о Пандоре: он становился молчаливым и неподвижным. Его обычная спортивная подтянутость исчезала, испарялось и то напряжение, чувство опасности, что возникало у каждого в его присутствии. Вместо этого – спокойная решимость. Однако его молчание пугало. Лора понимала, что если не станет действовать, то вскоре потеряет его. А без Уайлдмена она не проживет. Но что ей делать? Слишком хорошо она себя знала, знала, что по природе очень пассивна. Внешне производит впечатление яркой жизнерадостности, живости, очень энергична, однако на самом деле легко подчинялась обстоятельствам; словно скованная по рукам и ногам, ждала своего мужчину, дабы он командовал ею, жаждала выполнять все его желания, все прихоти. Но она слишком долго ждала его, ждала, когда распахнутся двери темницы, и сердце радостно забьется, ощутив его близость. Но даже в его присутствии Лора иногда чувствовала себя, словно брошенный ребенок. У нее не было ни малейшего желания выходить из этой темницы на волю. Она не мечтала о побеге, она была счастлива и за решеткой, когда он навещал ее. И хотя Лора была крепка телом, но духом она была слаба.