Хэммонд изучал фотографии последних десяти лет, – довольно отдаленные места, но до них можно добраться из Лос-Анджелеса. Хэммонд видел, что фантастика, которую он так избегал в своей работе, нелепым образом вошла в его жизнь. Он наткнулся на снимок одной местности, сделанный «полароидом», которая могла подойти для будущей дуэли. Несколько квадратных миль плоской пустыни в окрестностях Сан-Бернардино. Хэммонд присмотрел это место, когда искал натуру для съемок картины о сражениях на мотоциклах.

Утром в воскресенье, чтобы освоиться с «олдсмобилем», он поехал туда и на рассвете оказался один на шоссе – внутри своего «оружия». Машин почти не было, и при быстрой езде он добрался до места почти за час.

Плоская равнина была, как огромное озеро, окаймленное горами. Места были такими, какими их запомнил Хэммонд. Странно, прошло пять или шесть лет, но, кажется, остатки разбитого мотоцикла так и остались там же. Вполне подходящее местечко. Хэммонд был удовлетворен.

По дороге домой он позвонил Уайлдмену сказать, что все решено. Но никто не ответил, не работал даже автоответчик. Хэммонд набрал номер еще раз – никакого ответа. Он разозлился: ему хотелось поскорее покончить с этим делом. Сейчас! Хэммонд боялся, что его решимость может ослабнуть.

Он проехал еще двадцать миль по направлению к Лос-Анджелесу и снова позвонил из придорожного кафе. Уайлдмен взял трубку. Хэммонд уже ненавидел низкий голос этого человека и его нескрываемое нахальство. Он сообщил ему о выбранном месте, объясняя, как туда добраться, и затем небрежно заметил, что они будут сражаться на машинах. Таково его решение. Уайлдмен безразлично согласился.

Хэммонду стало интересно, произвело ли на этого человека впечатление его выбор дуэльного оружия.

– Когда хочешь, чтобы мы встретились? – спросил Уайлдмен.

– Выбор за тобой. Как можно скорее.

– В следующую среду.

– Хорошо. В будние дни люди не часто ездят в пустыню.

– Может, встретимся в полдень? Позже я буду занят: у меня назначена встреча.

– Лучше тебе отменить эту встречу. Ты на ней не будешь.

– Я никогда не опаздываю.

– Еще одно, – заметил Хэммонд. – Если пойдет дождь, придется отложить. Трудно управлять машиной на этой равнине, когда идет дождь. Под песком скальная порода, и вода просто лежит на поверхности и никуда не стекает. Не выдержат ни одни покрышки.

– Я послежу за прогнозом погоды.

– Тогда, значит, в среду, в полдень.

– Почему ты это делаешь? Я существую так же, как и остальные люди, но… что ты пытаешься доказать?

– Что тебе не удастся уйти от ответа.

– Слишком высокопарно. Люди совершают множество проступков каждый день, и им ничего не бывает за это. Разве тебе это неизвестно? Почитай газеты. Раскрывается лишь небольшое количество преступлений.

– Полицейскими – да. Но полиции нечего делать в данном случае. Здесь невозможно применить закон. Мы оба знаем это. Ты был прав. Компания договорилась с ее отцом, и дело не стали передавать в суд. Каково? Ему заплатили пятьдесят тысяч. Вот тебе и закон! Но я говорю о справедливости.

– Что случится, если победу одержу я? – спросил Уайлдмен. – Ты умрешь, а я буду жить. Значит, и в этом случае справедливость восторжествует?

– Ты не победишь.

– Неужели она значила для тебя так много? Простая шлюшка.

– В среду, в полдень.

– Так и быть.

Хэммонд так крепко сжал зубы, что свело челюсть. Он ни о чем не думал.

Его «олдсмобиль» свернул и врезался в дверцу «бентли континенталь» со стороны водителя. Металлический скрежет и удар были сильнее, чем он ожидал, тело рванулось вперед, но позвоночник выдержал. Ремень безопасности так впился в ребра, что они чуть не сломались. Хэммонд хрипло выпустил воздух сквозь сжатые зубы и понял, что остался цел. Он резко крутанул руль и помчался прочь. Покрышки завизжали на песчаной поверхности равнины. Он чувствовал каждое движение машины, он сам стал машиной.

Уайлдмен в своем «бентли» облегченно перевел дух, когда Хэммонд не атаковал его в лоб. Каркас «бентли» был прочнее, чем у старенького «олдсмобиля», но вес мотора «олдсмобиля» мог бы сразу же вывести его из игры. Уайлдмен понял, что Хэммонд не подумал об этом. У него появилось преимущество.

Уайлдмен восстановил контроль над своей машиной, удержав скольжение от удара. Теперь уже он мчался за Хэммондом, чтобы перехватить его, пока тот не развернулся для атаки.

Хэммонд разгадал маневр Уайлдмена. В нем пробудились все нужные в тот момент инстинкты. Он притормозил «олдсмобиль», чтобы «бентли» мог догнать его. Длинный капот английской машины приближался. Все происходило быстро, но в то же время, как в замедленной съемке. Хэммонд быстро свернул влево, как раз в тот момент, когда Уайлдмен пытался врезаться в него. Мысленно он видел лицо Уайлдмена. Он хотел расплющить его. Хэммонд резко повернул руль вправо. Скольжение юзом на несколько секунд вывело из-под контроля «олдс», на несколько долгих секунд… Хэммонд был готов к этому. Пот стекал по спине, как шарики ртути. Он осторожно затормозил. Он был в норме.

Уайлдмен наблюдал, как машина Хэммонда беспомощно крутится на песке. Ему это очень понравилось. Было не опасно, а только забавно. Их разделяло достаточное расстояние.

Равнина у подножия гор Сан-Бернардино простиралась на двадцать миль. Она была похожа на поверхность другой планеты. Не было ни городов, ни каких-либо опознавательных знаков. Равнина сверкала, как огромное озеро. Две машины стали металлическими существами, столкнувшимися в яростной схватке. Или же существами, которые спаривались в каком-то мрачном непонятном ритуале.

Какое-то мгновение Уайлдмен был в нерешительности, преследовать ли ему «олдсмобиль» или же замедлить скорость и ждать. Хэммонд не очень искусный водитель, а его машина не приспособлена для подобных сражений. Он был любителем, а не профессионалом. Уайлдмен же был великолепным водителем, и его «бентли» обладал высокой маневренностью, если учесть его вес и длину. Уайлдмен кое-что усовершенствовал в машине, ведь он был профессионалом.

Хэммонд рассчитывал, что Уайлдмена приведет в замешательство его скольжение юзом. Прекрасно. Он также понимал, что этот парень управляет машиной лучше его. Но это не имело значения. Чтобы победить, у Хэммонда в запасе была только одна тактика – врезаться в него прямо в лоб. Этот удар вышвырнет Уайлдмена из его пижонской машины. Вообще из их игры. Но такое лобовое столкновение будет стоить жизни ему самому. Ремень безопасности не поможет – удар может стать для него роковым. Л может быть, и не станет. Он должен уничтожить Уайлдмена, вот и все. Эта решимость делала его неуязвимым.

Уайлдмен шел на скорости пятьдесят миль, когда увидел, что Хэммонд перестал скользить. Он расслабил плечи и сбавил скорость до сорока, потом до тридцати. «Олдсмобиль» развернулся в его сторону. Дурацкий старый хлам! Хэммонд начал двигаться ему навстречу, набирая скорость. Уайлдмен боялся этого больше всего. Может, Хэммонд все же подготовился к дуэли? Уайлдмен может избежать атаки в лоб, только если в последнюю минуту отвернет в сторону. Он понимал, что песчаная поверхность пустыни не идеальна для такого маневра, но не мог уступить. Уайлдмен решил покончить с Хэммондом именно сегодня. Здесь и сейчас, под этим полуденным солнцем. Все зашло слишком далеко и длится слишком долго.

Хэммонд с грохотом несся на Уайлдмена. Он слышал свой крик, он жаждал крови и мщения. Ему также казалось, что за рулем «олдсмобиля» сидит не он, а другой человек, иное существо, второе «я» Хэммонда. Сейчас действовал тот, другой. Хэммонд знал, что Уайлдмен боится его. Он включил радио, настроенное на волну классической музыки. Хорал Монтеверди сопровождал его, когда он мчался к смерти. Но это будет не его смерть.

Уайлдмен был готов. Он не хотел ехать слишком быстро. Он должен твердо держать в руках руль. Уайлдмен следил за приближающимся «олдсмобилем». Он ждал и ждал, а потом резко вывернул руль. Он точно выдержал время, но ему не повезло. Под колесами был рыхлый песок, и колеса не совсем точно послушались руля.