Айра спросил, не помнит ли торговец чего-нибудь еще.

– Например, ваши слова, что трейлер надежен, как штаб-квартира «Си-би-эс».

– Бросьте, дружок, я такого не говорил. – Тони хотелось вскочить на ноги, но это быстро не получится. Одно неверное движение – и хлипкий шезлонг проломится под его весом. – «Одобрено правительством» – вот что я сказал, мистер Джексон. Точные мои слова.

– Мать погибла, а трейлер разнесло на куски.

– Ну так офигенный же был ураган. По телику сказали – «шторм века». – Неужели придурок не видит, что в яйца ему нацелен «ремингтон», думал Тони. – Речь о разрушительном стихийном бедствии, дружок. Гляньте, сколько домов поломало. А что с моим домом? В Хомстеде военную авиабазу сдуло, к чертям собачьим! От такого не укроешься. Мне жаль, что ваша мать погибла, мистер Джексон, но трейлер – всего лишь трейлер.

– А что стало с крепежом?

Этого еще недоставало, подумал Тони, он еще и в крепеже разбирается!

– Представления не имею, о чем вы! – Торговец попытался изобразить негодование.

– На кусках трейлера я нашел обрывки двух растяжек, – сказал Айра. – Ремни гнилые, крепежные буравы короткие, анкеров нет – и эту хрень я видел своими глазами.

– Уверяю, вы ошибаетесь. Все подверглось проверке, мистер Джексон. Каждый нами проданный домик был проверен. – Но уверенность в голосе торговца поугасла. Неприятно спорить с безликим силуэтом.

– Сознайтесь – кто-то укоротил чертовы буравы, чтобы сэкономить несколько баксов при установке, – сказал Айра.

– Поговори еще в таком тоне, – предупредил Торрес, – и я привлеку тебя за клевету.

Особым условием досрочного освобождения был запрет на ношение огнестрельного оружия, но Айра Джексон и раньше никогда им не пользовался. Многолетний опыт профессионального убийцы подсказывал: те, кто размахивает пистолетом, неизбежно сами получают пулю. Айра предпочитал личный контакт, достигаемый монтировкой, алюминиевой софтбольной битой, нунчаками, фортепьянной струной, ножевыми изделиями, а также спортивными носками со свинцовыми грузилами. Тони Торресу славно подошел бы любой из этих предметов, но Айра пришел к дому торговца с пустыми руками.

– Чего тебе нужно? – спросил Тони.

– Объяснений.

– Я их только что дал. – Глаза Тони слезились от солнца, в душе росла тревога. Какая-то чертовщина творится – Снежная Королева Эди скрылась с собаками этого парня. Они что, твари, сговорились? И куда подевался урод в идиотском костюме, так называемый телохранитель? – По-моему, тебе пора идти. – И торговец повел дробовиком в сторону улицы.

– Вот, значит, как вы обращаетесь с недовольными клиентами?

Торрес нервно хохотнул:

– Дружок, тут тебе никакой компенсации не светит!

– Это верно.

Айра Джексон был доволен, что вокруг стоит шум – стук молотков, визг дрелей и пил, треск генераторов. Весь народ восстанавливает жилища. Никто ничего не услышит, если торгаш вздумает сопротивляться.

– Ты сильно ошибаешься, если полагаешь, что я не знаю, как управляться с двенадцатым калибром, – сказал Тони. – Глянь-ка на дыру в гаражной двери.

Айра присвистнул:

– Это впечатляет, мистер Торрес. Вы попали в дом.

Лицо торговца закаменело.

– Считаю до трех.

– Мою мать убило жаровней.

– Раз! С каждой секундой ты все больше походишь на мародера, мистер.

– Вы говорили ей и всем этим несчастным людям, что домики безопасны… Как же вам спится по ночам?

– Два!

– Угомонись, жирный козел. Я ухожу. – Айра повернулся и медленно пошел к улице.

Тони Торрес перевел дух, язык казался наждачной бумагой. Он опустил дробовик на колено. Сын Беатрис Джексон остановился на выездной дорожке и присел завязать шнурок.

Вытянув шею, Тони прикрикнул:

– Эй, дружок, пошевеливайся!

Клинкерный блок поверг его в изумление: прежде всего своим весом – фунтов тридцать с лишним, – а еще тем, как Айра Джексон, словно толкатель ядра, сумел метнуть с потрясающей точностью столь тяжелый предмет.

Обломок шлакобетона ударил торговца в грудь, отчего руки Тони Торреса выпустили дробовик, мочевой пузырь – выпитое пиво, а легкие – воздух. Торговец зашипел, точно продырявленный водяной матрас.

От такого мощного удара Тони перегнулся пополам, и шезлонг схлопнулся на нем, как гигантская мышеловка. Визгливый хор соседских пил перекрыл стоны торговца, когда Айра Джексон поволок его к машине.

Центр судебно-медицинской экспертизы в округе Дейд оказался тих, опрятен и модернов. Бонни представляла себе морг крупного города совсем не таким. Ей понравилось, что архитектурное решение постройки успешно обошло тему насильственной смерти. Если бы не трупы в северном крыле, по своему нарядно-деловому интерьеру здание вполне могло сойти за управление страховой компании или фирму по оформлению закладных.

Пока Августин негромко беседовал с ассистентом судебно-медицинского эксперта, дружелюбная секретарша принесла Бонни кофе. Молодой врач вспомнил Августина, который неделей ранее приходил забирать останки укушенного змеей дяди. Судмедэксперт с немалым удивлением узнал, что тропическая гадюка, убившая Феликса Моджака, теперь разгуливает на свободе. И сразу же отправил по электронной почте докладную записку в больницу имени Джексона, в которой сообщал, что необходимо приготовить дополнительные запасы противозмеиной сыворотки – на всякий случай. Потом врач куда-то ушел с ксерокопией полицейского протокола по заявлению Бонни.

Вернувшись, судмедэксперт сказал, что в морге есть два неопознанных трупа, отдаленно соответствующих приметам Макса Лэма. Августин передал новость Бонни.

– Как вы, осилите? – спросил он.

– Если вы пойдете со мной.

До прозекторской, где температура была градусов на пятнадцать ниже, шли долго. Бонни взяла Августина за руку, когда они проходили мимо самодренирующихся стальных столов с полудюжиной тел на разных стадиях вскрытия. Помещение насквозь пропиталось тошнотворно-сладкой смесью запахов химикалий и мертвой плоти.

Ощутив, как похолодела рука Бонни, Августин спросил, не собирается ли миссис Лэм упасть в обморок.

– Нет, – ответила она. – Просто… Я думала, они прикрыты простынями.

– Это в кино так.

У первого неопознанного тела были жидкие прилизанные волосы и неровные бачки. Белый мужчина того же возраста, что и Макс, но никакого сходства. Глаза мертвеца зеленовато-голубые, у Макса – карие. Но взгляда Бонни отвести не могла.

– Отчего он умер?

– Это Макс? – спросил Августин.

Бонни мотнула головой.

– Скажите, почему он умер?

Шариковой ручкой эксперт показал на дырку размером с десятицентовую монету ниже левой подмышки.

– Пулевое ранение.

Августин и Бонни прошли за врачом к следующему столу. Здесь причина смерти была совершенно ясна. Этот человек попал в страшную аварию. Он был скальпирован, лицо изуродовано до неузнаваемости. По груди и животу шли черные стежки – швы после вскрытия.

– Н-не знаю, – запинаясь, произнесла Бонни. – Не могу сказать…

– Посмотрите на руки, – посоветовал эксперт.

– Обручального кольца нет, – заметил Августин.

– Пусть посмотрит, – настаивал прозектор. – Драгоценности мы сдаем на хранение.

Бонни, как сомнамбула, обошла стол. Синевато-бледное мертвое тело – даже не скажешь, какой оттенок кожи у него был при жизни. Сложением мертвец походил на Макса – узкие плечи, костлявая грудь, на талии – валики жира в прожилках вен. Руки и ноги худые и в мелких волосках, как у Макса…

– Осмотрите руки, мэм.

Бонни заставила себя перевести взгляд и вздохнула с облегчением. Это руки не Макса – ногти грязные и обгрызенные. Муж уделял исключительное внимание маникюру.

– Это не он, – чуть слышно проговорила Бонни, словно боясь разбудить человека без лица.

Врач спросил, не было ли у мужа каких-нибудь родинок. Бонни ответила, что не замечала, и вдруг почувствовала себя виноватой – вроде как недостаточно изучила интимные подробности своего мужа. А ведь истинные влюбленные знают друг у друга каждое пятнышко.