Ибо все свободное от любви время Стефания посвящала писанию романов о той же любви, героиней которой была она сама.

И романы эти публиковались, причем очень хорошими тиражами, и не только в Соединенных Штатах, и не только на английском языке оригинала, но и в переводах.

Была ли Стефания Аурам известна как писательница? И да, и нет. Портреты девушки замечательной красоты смотрели на читателей с глянцевых обложек всех ее книг, но только имя автора значилось как Таня Мохач – настоящее имя Стефании…

– Я сейчас пойду и помешаю им, – сказала она, поднимаясь с дивана и направляясь к кабинету Дороти. – Может быть, это моя судьба, а вы тут ехидничаете.

Даже Наташа оторвалась от компьютера, чтобы пронаблюдать за тем, как Стефания будет «вмешиваться» в разговор начальницы.

Керри села на подоконник. Фокси на всякий случай спустила ноги с дивана и поддела кончиками пальцев туфельки. Казалось, ее сейчас гораздо больше интересуют собственные чулки.

Чулки и впрямь заслуживали внимания, ибо далеко не каждая жительница Нью-Йорка могла позволить себе подобную покупку, не опасаясь при этом законного вопроса мужа: «Дорогая, на какие, собственно, шиши?!». Однако только знатоки догадывались о том, что за такую вот обновку девушке пришлось сказать «до свидания» доброй сотне долларов. Супруг же Фокси знатоком быть не мог по определению: его компьютеры чулок не носили.

Между тем Стефания пересекла комнату, наполненную ароматами молодых женских тел, запахами лопоухих растений в горшках, расставленных по углам, и шумом с улицы, самозабвенно наслаждавшейся своим независимым существованием под открытыми окнами конторы, остановилась перед дверью в кабинет, деловито постучала и, не дожидаясь приглашения, вошла.

Дороти, в удивительно шедшем ее стройной фигуре джинсовом платье, по своему обыкновению стояла возле предписанного ей по положению кресла и вела беседу с мужчиной, который сидел в кресле поменьше, так сказать, для посетителей, спиной к замершей на пороге Стефании.

Дороти терпеть не могла сидеть, чем всегда смущала собеседников, особенно если среди них оказывались знающие в этом толк джентельмены. Такая странная привычка придавала ее облику дополнительную деловитость, но требовала лишних пояснений, сводившихся к тому, что сидячий образ жизни пагубно влияет на тонус и физическую форму, «хотя вы можете присаживаться и чувствовать себя как дома, сэр».

Замерла же Стефания в дверях по той простой причине, что спиной к ней сидел ее утренний знакомый.

Она узнала «бойскаута» сразу. Как-никак это была уже их четвертая встреча. Так вот откуда ее волнение, возникшее от упоминания о том, что в кабинете Дороти посетитель! Телепатические ощущения такого рода Стефания – прошу прощения, Таня Мохач – описывала, помнится, в предпоследнем автобиографическом романе «Облако желанья».

Однако сейчас ей нужно было как-то абстрагироваться и объяснить причину своего вторжения. Тем более, что Дороти уже прервала фразу на полуслове и приветствовала девушку легким кивком, лишенным раздражения.

Стефания успела справиться с удивлением и взять себя в руки прежде, чем столбенеть настала очередь юноши. Оглянувшись, он так растерялся, что забыл встать из кресла.

– Познакомься, дорогая, это Ричард Хэррингтон, специалист по программированию компьютеров. А это Стефания Аурам, моя помощница.

Дороти не могла не заметить, что гость потрясен, однако приписала это исключительно эффективности Стефании, усиленной хорошим вкусом, о чем говорило приобретенное «по случаю» платье, и потому продолжила:

– Господин Хэррингтон любезно согласился разработать для нас программу, которая бы помогла систематизировать все поступающие к нам заказы, могла бы быть использована как картотека и… короче, благодаря ей мы будем отныне планировать нашу загруженность, вести учет доходов, распределять выручку и многое-многое другое. Я правильно вас поняла, господин Хэррингтон? – Она сочувственно посмотрела на Рича. – Вы уверяете, что все это возможно?

– Да, конечно, – ответил тот едва слышно. – Через два дня я смогу предоставить вам конкретную схему…

Последнюю фразу он растянул настолько, чтобы успеть подняться и сделать робкую попытку ретироваться к выходу.

– Мне кажется, – улыбнулась Стефания, как бы невзначай преграждая ему дорогу, – что мы с Ричардом уже имели удовольствие встречаться.

– В самом деле? – Дороги любовалась своей питомицей.

– Да, за сегодняшнее утро три раза, по-моему. Смею надеяться, удовольствие было обоюдным, господин Хэррингтон? Скажите, вы часто заходите в магазин «Good's Goods»?

Зная, на что намекает девушка, Рич покраснел.

– Нет. Если честно, то в Нью-Йорке я всего лишь второй день…

– Второй день? – Стефания посмотрела на него с любопытством.

Ей было трудно представить, что существуют американцы, никогда не посещавшие Нью-Йорк.

Рич окончательно смутился и только пожимал плечами. Дороти делала из-за его спины знаки Стефании, чтобы та не приставала.

– Простите, – выдавил из себя юноша и хотел что-то добавить, но Стефания прервала его.

– Это вы меня простите. В магазине я очень торопилась. – Она сейчас стояла так близко, что он чувствовал аромат ее свежего дыхания. – Поверьте, мне бы хотелось как-нибудь это вам возместить. Вы сможете быть сегодня вечером в «Марокко», скажем в семь часов?

– В «Марокко»…

– Вы заходили туда утром с приятелем.

– Ах, да, помню, спасибо, хорошо, я буду в семь. – Он еще что-то хотел добавить, но вместо этого обалдело оглянулся на Дороти. – Я могу идти?

Получилось так, словно он спрашивает у нее разрешения на свидание со Стефанией. Дороти кивнула, сдерживая улыбку.

– Разумеется, господин Хэррингтон, мы все уже решили.

– До свидания. – Это относилось к обеим женщинам.

– До семи, – напомнила Стефания и открыла перед Ричем дверь.

В приемной юношу встретили три восхищенных взгляда. Дороти, вышедшей следом, снова пришлось его выручать. Она объяснила, что «господин Хэррингтон теперь будет их частым гостем, потому что предстоит разработать и заложить в компьютер новую программу».

– А может, вы и мой компьютер сегодня вечером запрограммируете? – ко всеобщему веселью поинтересовалась Керри. – Я и живу здесь неподалеку.

Стефания положила руку на плечо Рича и с равнодушным видом ответила за него:

– Мне очень жаль, моя милая, но как раз сегодня господин Хэррингтон занят. Придется потерпеть.

– Бедняжка, – сказала она, когда широкая спина Рича скрылась за входной дверью. – Должно быть, он решил, что мы с ним серьезно.

– Вот в семь часов и узнаешь, – усмехнулась Дороти, сунув обе руки в карманы платья и перекатываясь с пятки на мысок, что она делала непроизвольно, когда о чем-то углубленно размышляла.

– Я же пошутила, – отмахнулась Стефания.

– А если он этого не заметил?

– Тогда мне жаль его, он славный.

Рич и в самом деле решил, будто у него сегодня свидание с самой красивой девушкой, которую ему когда-либо приходилось видеть. Вот что значит оказаться в Нью-Йорке! – думал он, неторопливо шествуя по улице и помахивая, как первоклассник, кожаным кейсом, в котором пока лежала только записная книжка да несколько распечаток, отданных в его распоряжение Дороти.

Откуда-то до него доносились приседающие ритмы реггей.

Хороводы негров с влажными зеркалами черных тел. Глухой рокот барабанов.

Плавные раскачивания женских бедер под юбками из пальмовых листьев.

Это была его музыка! Музыка затерянных в океане островов. Музыка жарких ночей, обдуваемых легким бризом. Музыка босых ног по мокрому песку…

Рич смотрел по сторонам, но видел только непрозрачную туманность, за которой вот-вот должен был проявиться Ее образ.

Она же совсем девчонка! – вдруг подумал он, вспомнив лицо Стефании, каким оно было вблизи, лицо шаловливого ребенка, теплые искорки в уголках глаз, насмешливая ямочка на нежном подбородке…