– Великий боже, нет!

Сержант, лицо которого от ярости приобрело кирпично-красный оттенок, рявкнул:

– Я сообщил вам эти сведения вовсе не для того, чтобы вы разглашали их направо и налево, шериф!

Шериф, не отводя глаз от лица Мейсона, сказал:

– Я вовсе не разглашаю их направо и налево, сержант. Возможно, Мейсон, вы слышали: правительство распорядилось начать расследование против нескольких выдающихся политических деятелей?

– Вот об этом я кое-что слышал, – осторожно сказал Мейсон.

– Знаете ли вы, что информация поступала – или должна была поступать – от частного лица?

– До меня доходили такие слухи.

– Вы не догадывались, что этим человеком был Фремонт К. Сейбин?

Мейсон серьезно произнес:

– Шериф, уверяю вас, что я совершенно ни о чем не догадывался.

– Я просто хотел убедиться, Мейсон, – сказал шериф.

– Благодарю, – наклонил голову адвокат.

Он вышел из хижины, оставив своих спутников вдвоем.

Пол Дрейк поджидал Мейсона в вестибюле «Плацца-отеля» в Сан-Молинасе. Взглянув на часы, он сказал:

– Ты запоздал, Перри, но Гиббс нас все-таки ждет.

– Прежде чем мы отправимся, Пол, я хотел бы знать, пытался ли кто-нибудь связаться с Гиббсом насчет попугая?

– Не думаю, а что?

– Ты знаешь точно или просто не думаешь?

– Не думаю, потому что я примерно с час болтался в тех местах, а потом отправился в отель. Я полагал, что ты подъедешь с минуты на минуту.

– Я задержался потому, что мы обнаружили, что к его телефонной линии кто-то подключился.

– К линии Сейбина?

– Да. К телефонному кабелю в охотничьем домике. Возможно, отводкой последнее время не пользовались. Но, с другой стороны, кто-то мог подслушать наш с тобой разговор. Это еще не все. Сейбин финансировал комиссию, которая расследовала дело о подкупе и взяточничестве в высоких сферах.

Дрейк тихонько присвистнул.

– Если дело обстояло таким образом, то у него были сотни врагов, готовых с ним расправиться, даже не моргнув глазом.

– Да, это линия для полиции. Нам с ней не справиться, мы ей не соперники.

– Ты хозяин, тебе и решать. Но все же нам надо съездить к Гиббсу и поговорить с ним. У него имеется замечательное описание человека, купившего попугая.

– В отношении попугая он не сомневается?

– Нет. Ты сам с ним потолкуешь. По его словам, у парня был потрепанный вид. Но если кто-то из высокопоставленных негодяев решил покончить с Сейбином, он не стал бы сам заниматься мокрым делом, а нанял бы какое-нибудь отребье.

– Твой Гиббс узнал бы человека, приобретшего попугая, если бы взглянул на него еще раз?

– Говорит, что да.

– Хорошо. Поехали.

Делла ожидала их в машине, не выключая мотора. Поздоровавшись с Полом, она протянула Мейсону газету:

– Почитайте последние дневные новости… Мне ехать?

– И поскорей.

– Где это, Пол?

– Прямо вдоль этой улицы три квартала, потом направо. Дом находится на боковой улочке, так что машину можно поставить прямо перед ним.

– Ага.

Машина плавно тронулась с места. Мейсон развернул газету.

– Вряд ли я найду для себя что-то новое.

– Каким образом они сумели столь точно определить время убийства, если так долго не находили труп? – поинтересовался Пол.

– Это целый роман, все построено на дедуктивных выводах шерифа, – сказал адвокат. – Я бы сказал, малый с головой. Я тебе все расскажу, когда у нас будет больше времени.

Он просматривал газету, пока Делла не остановила машину у зоомагазина. Пол и Мейсон вышли первыми.

– Мне оставаться здесь, шеф? – спросила Делла.

– Да, так будет разумнее. Останови машину перед пожарным краном и не выключай мотора. Вряд ли мы долго там задержимся. – Он протянул ей газету: – Посмотри последние новости, пока мы занимаемся попугаем. И перестань жевать сухари. Перебьешь себе весь аппетит!

Она рассмеялась.

– Ты мне сам напомнил про эти сухари, когда кормил сойку. Поскольку мы с Полом рассчитываем на шикарный обед в ресторане, ты должен радоваться, что я грызу сухари и не буду требовать всего в двойном размере.

Они вошли в зоомагазин.

Артур Гиббс оказался высоким худощавым человеком с совершенно лысой головой и глазами линялого голубого цвета, какой приобретают рубашки, оставленные слишком долго висеть под жгучими солнечными лучами.

– Привет, – сказал он с довольно приятной улыбкой. – А я уже решил, что вы не придете, и думал закрывать магазин.

– Это Перри Мейсон, – сказал Пол.

Мейсон протянул руку и почувствовал в ладонях нечто костлявое, вялое, лишенное энергии. Гиббс тут же спросил:

– По-видимому, вы интересуетесь этим попугаем?

Мейсон кивнул.

– Все было так, как я вам рассказывал. – Гиббс повернулся к Дрейку.

– Это не имеет значения. Пусть мистер Мейсон все узнает из первых рук. Так что расскажите ему обо всем.

– Ну, мы продали птицу…

– Начните с того, как вы опознали попугая.

– Разумеется, тут я основываюсь всего лишь на предположении. Вы спросили меня, не знаю ли я такого попугая, который ругается, когда хочет есть. Я сам научил его этому фокусу.

– С какой целью?

– Покупатели бывают разные. Некоторым, понимаете ли, кажется забавным, что птица ругается. Обычно они вскоре устают от этой ругани и стараются избавиться от птицы, но поначалу все умиляются.

– Так что, вы специально учите попугаев ругаться?

– Разумеется. Бывает так, что стоит попугаю один раз услышать какое-то словечко или целую фразу, и он запоминает. Но по большей части приходится тренировать каждый звук. Конечно, никому и в голову не приходит их учить неприличным ругательствам. Несколько чертей и дьяволов вполне достаточно. Люди хохочут до колик, когда услышат соленое словцо вместо привычного: «Полли хочет печеньице», и сразу приобретают попугая не торгуясь.

– Прекрасно. Когда вы продали птицу?

– Во вторник второго сентября.

– В котором часу?

– Часа в два или в три, насколько мне помнится.

– Расскажите мне про человека, купившего его.

– Он носит очки. У него какие-то усталые глаза. Одет он довольно скверно, и сам он казался каким-то потерянным… После того, как мы разговаривали с мистером Дрейком, я все думаю и думаю об этом человеке. Я бы не назвал его несчастным. Понимаете, наверное, его правильно сравнить с тем самым котом, который ходил сам по себе и был счастлив своей независимостью. Как в сказке у Киплинга. Вряд ли у него было много денег. Пиджак у него лоснился, локти только что не светились. Одно несомненно, он выглядел на редкость опрятным.

– Сколько ему лет?

– 57 или 58.

– Бритый?

– Да. У него широкие скулы и удивительно прямой рот. Этот человек приблизительно вашего роста, но более узкоплечий.

– Цвет лица?

– Смуглый. Мне незнакомец напомнил владельца ранчо. Несомненно, он проводит много времени на воздухе.

– Был ли он возбужден? Нервничал, может быть?

– Знаете, мне показалось, что он вообще не умеет волноваться. Невозмутимый, вот так будет точнее. Сказал, что хочет купить попугая, и точно описал, какого вида.

– Что значит «описал»?

– Назвал породу, возраст и размер.

– Были ли у вас и другие птицы, кроме этой?

– Этого же вида только одна.

– Он слышал, как птица разговаривает?

– Нет. Это-то меня и удивило. Ему нужен был попугай определенной внешности, а все остальное его не интересовало. Он посмотрел на птицу, справился о цене и сказал, что берет ее.

– Приобрел ли он одновременно и клетку?

– Естественно. Он увез попугая с собой.

– Он приехал на машине?

– Вот на это я не обратил внимания. Даже не припомню, выносил ли я клетку к машине или нет. Вроде бы он приехал на машине… нет, не берусь утверждать. Если и так, то машина у него была самая заурядная, потому она мне и не запомнилась.

– Ну, а в отношении речи? Он говорил как образованный человек?