– Да, я чувствую это, но…

Он резко замолчал.

– В чем дело? – спросил шериф.

Мейсон возбужденно заговорил:

– Завещание! Оно же было составлено уже после того, как мистер Сейбин женился на мисс Монтейз. Однако ее имя в нем даже не упоминается. Обо всех остальных он подумал. Почему он не позаботился о вас, мисс Монтейз?

– Не знаю. Наверно, у него были какие-то веские причины. Потом он же знал, что мне не нужны никакие деньги, а только он сам.

– Нет, я этого никак понять не могу. Фремонт Сейбин составлял завещание уже после того, как договорился о разделе имущества с Эллен Уоткинс.

– Не пойму, что здесь порочного? – спросил шериф.

– Порочного-то, конечно, ничего нет, но этот факт не вяжется со всеми остальными. Судите сами: он подумал и позаботился о всех дорогих ему людях и полностью позабыл об Эллен Монтейз.

– Просто у него не было для этого оснований! – махнул рукой шериф. – Он зарегистрировал с ней брак в Мексике и намеревался вторично пройти через брачную церемонию в Сан-Молинасе. Дожидался только той минуты, когда Эллен Уоткинс добьется развода. Естественно, он не думал о своей кончине.

Мейсон покачал головой:

– Фремонт Сейбин был настоящий делец, такое легкомыслие нехарактерно для бизнесменов. Достаточно взглянуть, как предусмотрителен он был в своем завещании, как умно и точно все оговорил. А вот про Эллен Монтейз даже не упомянул.

Эллен сердито заговорила:

– Я и не хотела этого. У меня имеются свои средства…

Мейсон, не слушая ее, вскочил с места и принялся расхаживать по кабинету. Было видно, что он что-то обдумывает. Наконец он повернулся к шерифу.

– Мне тут в голову пришла одна идея, но я не вполне уверен, что я прав.

Потом он распорядился:

– Делла, в машине есть бензин? Заправь полностью и возьми еще канистру про запас. Подгони ее к подъезду. Мы сейчас совершим небольшую прогулку.

Снова посмотрев на шерифа, он попросил:

– Шериф, в порядке личной услуги, постарайтесь поскорее покончить со всеми формальностями. Мне необходимо увезти отсюда Эллен.

Шериф удивился.

– Вы считаете, что ей грозит опасность?

Мейсон только рукой махнул. Он уже спрашивал Эллен:

– Скажите, вы поможете мне в одном деле?

– Что вы имеете в виду, мистер Мейсон?

– Понимаете, я хочу, чтобы вы сделали такое, что потребует от вас большого нервного напряжения. Мне бы очень не хотелось заставлять вас переживать все с самого начала, но это необходимо. Один момент нужно выяснить немедленно.

– О чем вы? – спросила она.

– Мне кажется, я понял, почему были обменены попугаи. И если я прав в своих догадках, тогда в этом деле есть нечто до того важное, что… Как вы считаете, мисс Монтейз, вы выдержите поездку до Сан-Делбара? Я хочу, чтобы вы мне показали тот номер в гостинице, где вы останавливались тогда с мужем.

– Могу, конечно, только не пойму, зачем это надо.

Мейсон посмотрел на шерифа и покачал головой.

– Я тут как-то высказался по поводу того, что люди частенько попадают под гипнотическое влияние косвенных доказательств. Стоит во что-то уверовать, и человек все воспринимает в свете своей гипотезы. Опасная привычка. Боюсь, что я тоже не абсолютно чист в этом плане. Я был до того занят тем, что старался всем показать, где расставлены ловушки, что и сам угодил в одну из них.

Шериф вздохнул:

– Пока я ничего не понимаю. Но задерживать мисс Монтейз я не собираюсь. А вот и надзирательница. Проверьте сохранность ваших вещей, мисс Монтейз. Особенно содержимое вашей сумочки. Распишитесь на обороте конверта, если все в порядке.

Когда со всеми подписями было покончено, в кабинет вошла Делла:

– Все готово, шеф.

Мейсон пожал руку шерифу:

– Возможно, я вам попозже позвоню, а пока – огромное спасибо.

Он взял под руку Деллу и Эллен и вывел их на приятный теплый вечерний воздух.

Они молча ехали по прямой, как стрела, дороге, пока перед ними не засверкали огни Сан-Делбара.

Только тут Мейсон обратился к Эллен:

– Расскажите, как поскорее проехать к той гостинице, где вы всегда останавливались.

– Не подумайте, что это что-то потрясающее. Недорогой отель…

– Все понятно. Объясните только, куда надо ехать.

– Прямо по этой улице, а потом я скажу, где повернуть.

Они проехали четыре квартала. Эллен узнала приметное здание с башенкой на углу и попросила свернуть.

Гостиница находилась у большой площади, через два квартала от поворота.

– Вы помните номер комнаты? – спросил Мейсон.

– Да, номер двадцать.

Мейсон сказал Делле:

– Я хочу подняться в эту комнату, пойди узнай у портье, занята ли она. Если да, то кем?

Когда Делла скользнула в вестибюль, Мейсон запер машину, взял Эллен под руку и вошел вместе с ней в холл.

Делла отошла от конторки, глаза у нее были совершенно круглыми от изумления.

– Шеф, знаешь…

– Одну минутку, – сказал он, чуть сдвинув брови.

Они поднялись по скрипучим ступенькам на четвертый этаж, прошли в самый конец длинного коридора с довольно потертой ковровой дорожкой, которая совершенно не заглушала их шагов.

– Вот эта дверь, – сказала Эллен.

– Я знаю, – кивнул головой Мейсон. – Комната занята, не так ли, Делла?

Она молча кивнула. По ее напряженному взгляду Мейсон понял, чтó ей хотелось сказать в ответ. Мейсон постучался.

Внутри послышались шаги, кто-то двинулся к двери. Мейсон повернулся к мисс Монтейз:

– Вы должны подготовиться к потрясению. Мне не хотелось говорить заранее, я боялся допустить ошибку…

Дверь отворилась.

На пороге стоял высокий человек, глядя на них добрыми серыми глазами, привыкшими безбоязненно взирать на все сюрпризы, которые может преподнести жизнь.

Эллен испуганно вскрикнула, отпрянула назад, натолкнувшись при этом на стоявшего за ней Мейсона.

Он обнял ее за плечи.

– Спокойно!

– Джордж? – прошептала она дрожащим голосом. – Джордж!

Протянув вперед руки, она робко дотронулась до него, как будто боялась, что перед ней не человек из плоти и крови, а дух, который тут же растает.

– Эллен, дорогая, что ты, маленькая? – спросил он. – Почему ты так странно смотришь на меня, что случилось?

Она уже рыдала, уткнувшись ему в грудь, а он, растерянный, ничего не понимающий, гладил ее по голове и уговаривал, как маленького ребенка:

– Все хорошо, моя милая… Я сегодня тебе написал. Мне удалось найти то, что я хотел. Не плачь, дорогая.

Они все еще сидели в маленькой непривлекательной спаленке третьеразрядной гостиницы.

Говорил Джордж Болдман тихим голосом, удивительно подходящим к его спокойной, располагающей внешности:

– Да, я поменял имя, когда Фремонт так пошел в гору. Люди всегда нас путали. А тут еще его имя стало синонимом мультимиллионера. Мне это не нравилось. Меня принимали за него, и все такое… Болдман – девичья фамилия моей матери. Вот я и назвался Джорджем Болдманом. Некоторое время Фремонт считал меня ненормальным. Но когда он приехал ко мне в Канзас, то понял, что действительно смешно и глупо всю жизнь поклоняться золотому тельцу. Фремонт давно добился всего того, что дают деньги, как хорошего, так и плохого… Постепенно мы сблизились. Но Фремонту это приходилось держать в тайне от людей своего круга, которые и без того считали его эксцентричным. Вскоре после того, как мы с Эллен поженились, Фремонт приехал ко мне в Сан-Молинас…

– Он знал о вашей женитьбе? – прервал его Мейсон.

– Конечно. Он сам нам дал ключи от домика и предложил нам с Эллен пожить там. Он сказал, что будет всегда к нашим услугам.

– Понятно, прошу извинения, продолжайте.

– Фремонт приехал показать мне попугая. Тот оставался у него дома и за какой-то непродолжительный отрезок времени научился говорить что-то про Эллен, которая застрелила его из пистолета. Я прилично разбираюсь в попугаях и знаю, что Казанова не стал бы ничего говорить, если бы его этому специально никто не научил. Тогда я высказал предположение, что жизни Фремонта угрожает опасность. Фремонт сначала отнесся к моим словам скептически, но все же мне удалось убедить его поостеречься. Казанову я оставил у себя, надеясь, что со временем сумею разобраться, кто же его научил этим словам. А Фремонту приобрел точно такого же попугая.