Последующая тишина была нарушена пронзительным смехом миссис Сейбин.

– Я же сказала вам, Чарлз, вы поспешили его убить.

Чарлз медленно опустился на свое место.

– Но, – продолжал Мейсон, – в том случае, если ваш отец был убит после того, как был получен документ о разводе, положение меняется.

– Он был убит утром, – с уверенностью сказала миссис Сейбин, – после того, как возвратился с рыбной ловли. Ричард Вейд обсудил со мной все эти факты на предварительном совещании. Эти факты нельзя ни исказить, ни изменить… и никто не посмел этого сделать.

Мейсон сказал:

– Установить время не так-то просто, миссис Сейбин. Тут принимается во внимание несколько фактов.

– Совершенно верно. И это уже моя забота. Я не потерплю, чтобы эти факты были подтасованы или искажены. Мой муж был убит до полудня шестого июля, а я получила свидетельство о разводе не ранее половины пятого.

– Но в свидетельстве о разводе, разумеется, не указано, когда было получено это свидетельство, – сказал Мейсон.

– Ну, прежде всего мои слова что-то значат, не так ли? – фыркнула она. – Мне-то известно, когда я получила развод… Ну и соответствующую бумагу из Рино можно получить в любую минуту.

Сейбин обеспокоенно посмотрел на Мейсона.

– Следствие показывает, что мой отец погиб около полудня, возможно, около одиннадцати часов.

Миссис Сейбин ничего не сказала. Она с торжествующим видом раскачивалась в большом кресле. Чарлз повернулся к ней:

– Вы с легкостью обвиняли меня бог знает в каких злодеяниях. А чем вы сами были заняты в это время? Уж если у кого и имеется мотив для убийства, так это у вас!

Ее улыбка была почти ликующей.

– Не позволяйте гневу затуманивать себе рассудок, Чарлз! Это же вредно для вашего кровяного давления. Не забывайте, что говорил вам врач. Понимаете, Чарлз, я находилась в Рино, хлопотала о разводе. Суд был назначен на два часа, и мне пришлось ждать еще два с половиной часа, пока не подошла моя очередь. Боюсь, что вам придется поискать какую-нибудь очень хитрую лазейку, прежде чем вы сумеете повесить на меня это преступление.

Мейсон миролюбиво заметил:

– Я хочу вас всех поставить в известность о том, что еще не стало всеобщим достоянием. Власти в Сан-Молинасе, по-видимому, вскоре обнаружат те факты, о которых пока известно мне одному. Я считаю своим долгом вас всех с ними ознакомить.

– Мне нет никакого дела до ваших фактов, – пожала плечами миссис Сейбин, – меня на пушку не возьмешь.

– Я и не собираюсь этого делать. Фремонт К. Сейбин пересек мексиканскую границу и сочетался браком с библиотекаршей из Сан-Молинаса. Ее зовут Эллен Монтейз. Все полагают, что попугай, найденный в хижине возле тела мистера Сейбина, – это Казанова, к которому мистер Сейбин был так сильно привязан. На самом деле по причинам, которые я не успел выяснить, мистер Сейбин приобрел другую птицу в Сан-Молинасе, а Казанову оставил у мисс Монтейз. Казанова находится с пятницы второго сентября и по сей день у мисс Монтейз.

Миссис Сейбин поднялась с места.

– Ну, вряд ли это меня касается, и вряд ли мы чего-нибудь здесь еще добьемся. Ричард Вейд, вы еще пожалеете, что нарушили мои указания и предали мои интересы. Не сомневаюсь, что теперь начнется бесконечная волокита по поводу того, когда я получила свидетельство о разводе… Как я понимаю, мой муженек к тому же еще и двоеженец, не так ли? Ладно, Стив, поехали. Пусть эти джентльмены посидят и потолкуют без нас. Не сомневаюсь, что, как только я уйду, они постараются найти доказательства того, что Фремонт был убит лишь поздним вечером шестого числа. Но для этого надо подтасовать улики. Так что, Стив, нам и правда следует подумать об адвокате. Надо защищать свои интересы.

Она вышла из комнаты. Шедший следом за ней Стив обернулся, чтобы в какой-то мере соблюсти приличия.

Мейсону он сказал, что был рад с ним познакомиться, а Чарлзу виновато заметил, что тот должен понимать, в каком он положении.

Когда они наконец ушли, Чарлз произнес:

– В жизни не встречал более отталкивающей женщины. Так что вы желаете, мистер Мейсон? Неужели я должен и дальше видеть и выслушивать с ангельским терпением, как она обвиняет меня в убийстве отца?

– Что бы вы хотели сделать?

– Мне не терпится высказать ей то, что я о ней думаю. Какая она хитрая проныра, беззастенчивая авантюристка, охотница за богатством и…

– Ни к чему хорошему все это не приведет, – покачал головой Мейсон, – вы ей выскажете свое мнение о ней, она вам свое о вас. Насколько я могу судить, она положит вас на обе лопатки еще до того, как вы успеете открыть рот. Этой особе палец в рот не клади. Нет, если вы хотите ее победить, то для этого существует единственный способ.

– Какой же?

– Ударить там, где она менее всего ожидает. Уж если нападать, то только так, чтобы выиграть.

– Где же ее уязвимое место?

– Это нужно выяснить.

– Никак не могу понять, зачем все эти тайны мадридского двора, чтобы добиться развода с ней. Понятно, отец не хотел огласки, ненавидел скандалы и старался любой ценой их избегать. Но иногда это просто невозможно. И если человек разводится, то все кругом должны знать, что это так.

– Лично я думаю, что ваш отец не хотел, чтобы в течение какого-то времени его портреты появлялись в газетах. Но, конечно, это всего лишь моя догадка.

– Вы предполагаете, что он уже ухаживал за другой девушкой и не хотел, чтобы она знала, кто он такой?

Вмешался Вейд:

– Прошу извинения, мне думается, я сумею внести ясность и в это дело. Я случайно знаю, что Фремонт К. Сейбин был… э… э… боялся подойти к женщинам на расстояние ружейного выстрела, после его неудачного опыта с миссис Уоткинс-Сейбин… Поэтому я не сомневаюсь, что если бы он захотел еще раз жениться, он бы принял все меры для того, чтобы не нарваться на еще одну охотницу за деньгами.

Чарлз нахмурился.

– Дело все более и более запутывается. Конечно, мой отец панически боялся огласки. Но ведь о разводе он стал думать наверняка до того, как встретился с этой особой в Сан-Молинасе. Впрочем, он, вероятно, просто старался избавиться от репортеров. Вы не можете мне объяснить всю эту неразбериху с попугаями?

– Очевидно, по соображениям, известным ему одному, ваш отец решил на некоторое время поместить Казанову в безопасное место, а с собой в горную хижину взял другую птицу.

– Великий боже, для чего? Ведь попугаю ничего не угрожало, верно?

Мейсон пожал плечами:

– Пока мы еще не располагаем всеми фактами.

– Если вы разрешите мне сказать слово, – снова раздался почтительный голос Вейда, – то за попугая нечего было опасаться. Наоборот, человек, убивший мистера Сейбина, был обеспокоен благополучием птицы.

– Подозрительно обеспокоен, так будет правильнее, Вейд… Ладно, мне пора идти, надо ковать железо, пока оно горячо. В ближайшее время я либо заеду сюда сам, либо позвоню.

Сейбин проводил его до двери.

– Вы даже не представляете, как я хочу разобраться в этой истории! – вздохнул он.

Мейсон усмехнулся:

– Я тоже. Первым делом я сниму копию с того свидетельства о разводе, а уж потом обращусь в суд.

Мейсон был в двух кварталах от здания, в котором находилась его контора, а также частное сыскное агентство Пола Дрейка, когда его осветили прожектором полицейской машины и сирена заставила его прижаться к обочине.

Мейсон выключил мотор и с хмурым видом дожидался, когда к нему подъедет машина, за рулем которой сидел сержант Голкомб.

– Ну, – спросил он, – что за переполох?

Голкомб ответил:

– С вами хотят поговорить двое джентльменов.

Шериф Барнет открыл заднюю дверцу, за ним следом выскочил второй, лет на десять моложе шерифа. Он сразу же завладел разговором:

– Вы Мейсон?

Адвокат кивнул.

– Я Раймонд Спраг, районный прокурор из Сан-Молинаса.

– Рад знакомству.

– Мы хотим с вами поговорить.