– И никто не заметил плывшую?

– Девушка была довольно далеко, но погода стояла безветренная. Он должен был увидеть ее; он не дурачился и не баловался, но не может объяснить, как такое произошло. Бедный Жан-Люк в ужасном состоянии.

– А ты умеешь кататься на водных лыжах? – спросил Эдвард.

– Нет.

– Я могу кататься даже на одной лыже. Это просто здорово. Причем на одной лыже с самого начала. Доминик так не умеет. Он стартует на обеих, а потом одну убирает.

В комнату вошел еще один мальчик с толстым агрессивным лицом и неопрятными растрепанными белокурыми волосами, в яркой рубашке и шортах-бермудах. Он остановился на безопасном расстоянии от Эдварда и, злобно скривившись, закричал на него:

– Знаешь что? Ты колдун! Настоящий колдун! И настоящий дурак; и я больше никогда не хочу тебя видеть! Ты дурак, противный дурак! – Он подскочил к Эдварду, толкнул его в грудь и выбежал из комнаты.

Эдвард стоял не шелохнувшись, словно и не было никакого оскорбления, и Фрэнни восхитилась его выдержкой.

– Доминик испугался медузы и не стал купаться, – сообщил он как ни в чем не бывало.

В дверях появилась высокая привлекательная женщина. Она выглядела разгоряченной и утомленной путешествием; ее светлые волосы, повязанные яркой косынкой в цветочках, совсем спутались. На ней было помятое легкое платье. Выражение лица было надменным, и голос звучал точно так же: она говорила, растягивая слова и почти не разжимая губ.

– О, здравствуйте, – сказала она.

– Здравствуйте, – ответила Фрэнни, чувствуя себя несколько задетой.

Женщина одарила ее мимолетной покровительственной улыбкой и вышла обратно в коридор.

Из коридора донеслись ее слова:

– Оливер, это новая няня?

«Сука», – подумала Фрэнни.

В голосе Оливера прозвучало замешательство.

– Нет… это Фрэнни… Пойдемте, я познакомлю вас, не думаю…

– Нет, нам действительно уже пора, – настаивала женщина.

Она и мужчина прокричали Эдварду:

– До свидания!

– Медуза может убить тебя в считаные секунды, – заявил Эдвард, игнорируя их обращение.

Оливер позвал сына:

– Эдвард, они уходят, иди попрощайся и поблагодари.

Мальчик скривил лицо и неохотно побрел к двери.

– Оливер, я собираюсь женить тебя, – произнес женский голос. – У меня есть на примете одна особа, ты обязательно должен с ней встретиться. Моя хорошая подруга, потрясающе выглядит. Недавно пережила кошмарный развод. Она тебе понравится. И самое главное: она получила ученую степень по математике в Кембридже! Я устрою что-нибудь для вас через недельку.

Фрэнни напряглась, безуспешно пытаясь услышать ответ Оливера, чувствуя острый укол ревности и желание выйти и задушить эту женщину. «Я здесь лишняя», – пронеслось у нее в голове. Она уже жалела, что не осталась в Лондоне и не пошла на вечеринку.

Голоса удалялись. Фрэнни с облегчением повернулась и вновь взглянула на фотографии, размышляя о взрослом не по годам, сдержанном поведении Эдварда во время ссоры с Домиником. На одном из снимков она узнала его с удочкой в маленькой весельной лодке на озере. За ним виднелся причал и нависшие над водой деревья. Поверхность озера была гладкой, и Эдвард держал свое удилище с убийственно серьезным выражением лица.

– Ты умеешь ездить верхом?

Его голос вывел ее из задумчивости.

– Нет, – ответила она, оборачиваясь.

– Я могу научить тебя, если хочешь. Моя лошадь Шеба очень послушная.

Она улыбнулась:

– Ну что ж, попробую.

– Правда? – Его глаза загорелись. – Она уже довольно старая, ей четырнадцать лет. Это охотничья лошадь.

– Ты охотишься?

Хлопнула дверца машины, затем еще одна, и одновременно раздался крик, начавшийся с низкой ноты и выросший до пронзительного завывания полицейской сирены. Лишь через минуту Фрэнни поняла, что это человеческий крик.

– Мне в общем нравится охотиться; правда, я боюсь, что это жестоко, – спокойно произнес Эдвард, будто ничего не слыша.

– Думаю, стоит посмотреть, что там случилось, – забеспокоилась Фрэнни, когда крик усилился.

Она пошла к двери, Эдвард остался на месте. Девушка промчалась по коридору, выскочила на улицу и побежала по дорожке.

Вокруг серебристого «вольво», стоящего рядом с «ренджровером», в панике суетились люди. Блондинка истерически вопила. Лысый, довольно толстый мужчина безуспешно пытался открыть заднюю дверь машины. Одной ногой он уперся в колесо, а обеими руками тянул за ручку.

Крик шел изнутри автомобиля. Голова мальчика виднелась через открытое окно задней двери. Кричал он. Его лицо исказилось от страдания.

К своему ужасу, Фрэнни увидела, что его руку защемило дверцей, там, где она крепилась к корпусу машины. Пальцы попали между ребром дверцы и рамой окна.

К машине бежал мужчина. Она заметила также миссис Бикбейн и еще одну женщину в такой же футболке с надписью «Местон-Холл». Женщина в ярком платке, вероятно мать мальчика, забралась в «вольво» с противоположной стороны, перегнулась и толкала дверцу изнутри.

Мальчик продолжал кричать все громче, корчась от боли. Капли крови скользили вниз по полированной поверхности: темно-красные полосы на пыльном серебристом металле. Оливер подбежал, схватился за дверцу и тоже потянул. Обе ноги лысого толстяка на мгновение оторвались от земли, и он приложил все усилия, чтобы не потерять равновесие. Дверца, наконец, с треском распахнулась, словно взламываемый сейф.

На мгновение крик затих, шаги тоже. Три пальца один за другим отделились от стойки дверцы. Сначала Фрэнни подумала, что мальчик разжал хватку. Но затем пальцы мягко упали на гравий. В тишине было слышно, как они шлепнулись о землю.

Оливер взял на себя командование. Он отправил миссис Бикбейн к телефону вызывать «скорую помощь», а Фрэнни приказал следовать за ним. Они вбежали в дом и через мгновение очутились на кухне. Эдвард куда-то пропал, но в панике девушка едва ли это заметила. Капитан Кирк с громким лаем ворвался вслед за ними.

– Полотенца, в том ящике! – указал Оливер, открывая кран и озираясь вокруг. – Намочи их! – Он рывком открыл один шкаф, другой, порылся там и достал длинный стальной нож. Фрэнни скомкала в руках полотенца для посуды и окунула их в раковину с водой. Оливер помог их отжать, и они побежали обратно к машине.

Ошеломленная мать прижимала к руке сына окровавленный носовой платок. Оливер взял мальчика за руку и убрал платок. Указательный палец болтался на тонком лоскутке кожи. Из остальных обрубков хлестала кровь; несколько капель попало на джинсы Фрэнни, когда она стояла на коленях с полотенцами наготове. К ее горлу подступила тошнота. Ребенок кричал не переставая, выдыхая весь воздух из легких и набирая новую порцию, останавливаясь лишь на мгновение, чтобы проглотить слезы. Струйка горячей крови брызнула на щеку Фрэнни, другая – на лоб. Она почувствовала, как капли стекают на глаза. Отвернувшись, девушка с трудом сглотнула, сдерживая тошноту, не в силах смотреть на окровавленную руку и искаженное болью лицо.

Оливер обернул руку полотенцем, и Фрэнни помогла ему обмотать его вокруг запястья; затем то же самое проделали со вторым. Третье полотенце Оливер накинул сверху и, с помощью матери Доминика и Фрэнни, затянул его в тугой жгут, действуя ножом, как рычагом. Отец мальчика взволнованно склонялся над ними, толкая их и мешая; его жалкая попытка помочь выдавала полную беспомощность.

Оливер собрал отрезанные пальцы, завернул их в отдельное полотенце и отдал Фрэнни:

– Упакуй это в лед.

Сцена привлекла внимание нескольких посетителей, стоящих в отдалении. Они обсуждали событие, пытаясь понять, что же произошло. Одна женщина высказала предположение, что мальчика покусала собака.

– Дом? С тобой все в порядке, Дом?

Эдвард бежал к ним, на его лице был написан ужас.

– Дом? – Он посмотрел на всех, затем перевел взгляд на Фрэнни. – Что случилось? – И тут увидел жгут, затянутый на руке друга. – Ой, Дом… – побледнел он.