Итак, психологический портрет мистических переживаний теософско-оккультного характера таков: раннее самовозбуждение мистических переживаний, смешение мистики и эротики, а затем – ощущение боли и одиночества.
Если оставаться в рамках светского религиоведения, то нельзя не заметить определенную логическую связь между активно проводимой сублимацией, то есть тратой сексуальной энергии на мистические переживания - и «замиранием» нормальной сексуальной жизни и следующей за этим утратой вкуса к жизни (по крайней мере – жизни в теле) вообще.
Однажды Елена Рерих сказала: “Не следует считать труд Сент-Ив Д’Алвейдера “Агарта” замечательным и правдивым рекордом. В действительности, он посещал Агарту своего собственного воображения и нагромождений тонкого мира”{522}. Однако, она не предложила никаких методов, с помощью которых можно было бы доказать, что она-то избежала этой ошибки, и ее собственные путешествия происходили не в мире «своего собственного воображения», а в объективно-общезначимой действительности.
Но если поверить Блаватской и Рерихам и не считать их ни фантазерами, ни шарлатанами[166], если признать, что у них был реальный опыт встреч, контактов, бесед и откровений, то встанет вопрос об отнологической доброкачественности их «контактов».
Даже С. Ю. Витте, человек, совершенно не склонный к мистическому восприятию жизни, но зато близко знавший Блаватскую (она была его двоюродной сестрой), вынужден был написать в своих мемуарах: “В конце концов, если нужно доказательство, что человек не есть животное, что в нем есть душа, которая не может быть объяснена каким-нибудь материальным происхождением, то Блавацкая может служить этому отличным доказательством: в ней, несомненно, был дух, совершенно независимый от ее физического или физиологического существования. Вопрос только в том, каков был этот дух, а если встать на точку зрения представления о загробной жизни, что она делится на ад, чистилище и рай, то весь вопрос только в том, из какой именно части вышел тот дух, который поселился в Блавацкой на время ее земной жизни... Я составил себе совершенно ясное представление об этой выдающейся и до известной степени демонической личности. Я не могу не сказать, что в ней было что-то демоническое, что было в ней, сказав попросту, что-то чертовское, хотя в сущности она была очень незлобивым, добрым человеком. Она обладала такими громаднейшими голубыми глазами, каких я никогда в жизни ни у кого не видел, и когда она начинала что-нибудь рассказывать, а в особенности небылицу, неправду, то эти глаза все время страшно искрились, и меня поэтому не удивляет, что она имела громадное влияние на людей, склонных к грубому мистицизму, то есть на людей, которым приелась жизнь на нашей планете и которые не могут возвыситься до истинного понимания и чувствования предстоящей нам загробной жизни”[167].
У тетки Блаватской остались такие же впечатления: «Тетя утверждает, что это все было и есть от дьявола и просит не сердиться на нее за то, что мои Учителя действительно кажутся ей жуткими, такими жуткими, что она как христианка не осмеливается даже думать о Них!»{523}.
В то, что дух в человеке есть, и духи в окружающем пространстве тоже – есть, религиозные люди и в самом деле верят. Но, значит, те, кто в это верят – это религиозные люди. Даже если они предпочитают именовать себя «теософами» и «учеными».
Если человек с религиозным интересом смотрит мимо Бога, мимо евангельского Христа — перед его духовным взором рано или поздно возникнет посланник “космических иерархий”. Да, Елена Рерих резко осуждала тех, кто блуждал в мирах «своего собственного воображения”. Но лучше уж блуждать в глубинах своего воображения, чем действительно встретиться с “князем власти воздушной”.
Но что, если опыт Рерих был именно не психическим опытом, а собственно религиозным? Если поверить Елене Ивановне и признать, что свои тексты и видения она черпала не из глубин собственного подсознания, а получала извне, от некиих духовных визитеров? Тогда неизбежно встает вопрос: кто же эти посетители, оставившие свои визитные карточки у Елены Блаватской и Елены Рерих?
Я верю Рерихам. Я верю им, когда они говорят, что у них был реальный опыт встреч, контактов, бесед и откровений. Не считаю я и Блаватскую просто фантазеркой или шарлатанкой. Они действительно встретили кого-то.
Но не Бога, а Князя мира сего. Того, кто ужасается («седеет») при встрече с Благодатью. Что ж - мы это знаем из Евангелия: кто именно говорит Спасителю "не мучь меня". Адский огонь коснулся Елены Рерих еще при жизни. Ну, так она сама его и зазывала.
Теперь же посмотрим теперь - что именно этот дух нашептал Елене Ивановне после того, как «взорвал» ее бедную голову.
Гл. 7. РЕЛИГИОЗНЫ ЛИ ЦЕЛИ ОККУЛЬТИСТОВ?
В уже приводившемся выше первом изложении начал теософии Блаватской в качестве одной из важнейших целей значилась «Теургия, или "божественная работа", или выполнение работы Богов"{524}.
Как видим, теософия стремится вылиться в определенную практику – практику «божественной работы», теургии. Так мы подходим к третьему (после вопроса о том, религиозен ли источник теософии и вопроса о том, принадлежит теософия к кругу религий профетических или мистических) сюжету религиоведческой экспертизы – вопросу о конечных целях функционирования рериховских обществ и теософской литературы. Некое учение может говорить о духовных мирах, может быть религиозным, но само при этом не превращаться в религию. Для трансформации религиозного учения в практику нужна постановка именно практической религиозной цели.
“Обличая Рерихов, диакон Андрей Кураев в своих публикациях именует их взгляды исключительно как религиозные. Ой, лукавит диакон! Зачем же научно-философскую систему зачесывать на сектантский пробор? То духовное Учение о космической эволюции человечества, которое Рерихи принесли, есть Учение нового типа, созидающее настоящую высоконравственную науку. Какое же отношение ко всему этому имеет религия? Нужно обладать редким невежеством, чтобы поставить знак равенства между религией и наукой”, — пишет рериховец С. Аблеев{525}.
Поясняю: религиозная философия становится религией тогда, когда переходит в практику.
Теософские теории имеют своей целью вполне религиозную практику. Сама Блаватская так определяла цель созданного ею Теософского общества: “Цель его основателей были практические опыты в области оккультных сил”{526}. “Читатель должен держать в уме основные положения восточной философии, которые мы последовательно раскрывали. Давайте их кратко повторим.... 4. Магия, как наука, представляет собою знание способа, посредством которого всезнание и всемогущество духа, и его власть над силами природы могут быть приобретены человеком, пока он все еще находится в теле. Магия как искусство, есть применение этого знания на практике. 5. Злоупотребление сокровенным знанием есть колдовство; применение во благо — истинная магия или Мудрость”{527}. Итак, практические колдовские опыты (если они ставятся с целью распространения теософии, то самая колдовская методика оказыватся “белой магией”) — это и есть практическое применение “Тайной доктрины” (она же — “сокровенное учение”).
Но это не главная практическая цель теософии. Высшая ее задача выражена Ю. Горбуновым, одним из лидеров современного рериховского движения, так: “Е. И. Рерих считала Учение Агни Йоги научной доктриной, предназначенной для приобщения человека к божественному началу, к космическому источнику знаний. Как известно, Йога, одна из восточных философско-психологических методик, позволяет человеку развивать, расширять собственное сознание, работать с подсознанием, интеллектом, сверхсознанием, и таким образом, соединяться с Богом”{528}.
