Я захлопнула книгу. Рядом со мной сидела совершенно очаровательная восточная молодая мать с мальчиком лет 3. Мальчик разыгрался и никак не хотел засыпать. Она долго его уговаривала на незнакомом мне языке, называя его почему-то «папа». В какой-то момент он доверчиво прижался к моему плечу, посмотрел мне прямо в глаза своими темными, как две бусинки, блестящими глазенками, дернул меня за рукав и что-то сказал на этом неизвестном мне языке. Я улыбнулась ему, почувствовав его теплую ручонку, – только что начинавшего жить человечка, для которого нет ни чужих, ни страха, – посмотрела на экран, на котором изображалось, где пролетает сейчас наш самолет… И холодно защемило сердце.

Мы летели вдоль самой иракской границы.

В другое время рейс этот проходил бы над самим Ираком, но сейчас это, видимо, было не безопасно, и курс слегка отклонили в сторону.

Где-то далеко под нами накачанные стероидами коммандос с пепсодентовыми улыбками, не моргнув глазом, убивают каждый день таких вот мальчиков…

Так, говорите, не надо вмешиваться, господин Лукьяненко? А то зла только больше будет? И даже утверждаете, что в наше время соблюдается договор о балансе между силами зла и добра? А по-моему, Авулон со своей бригадой захватили Москву еще лет 15 назад. И никто из ваших «светлых» даже и не пытался сохранить паритет. Слишком были заняты: пивом, женитьбами, разводами, влюблением в ведьм; тем, чтобы не возникла такая добрая сила, которой будет по зубам победить тьму… Паритет между добром и злом был обьявлен «пережитком застоя» – возможно, одновременно с саммитом в Рейкьявике…. А про «цивилизованные страны» и говорить нечего. Там всех «светлых», очевидно, давно повывели, как вшей – в советских школах.

«Договор между светом и тьмой» – это ведь и есть «новое мышление» в действии. Когда по улицам разрешается шастать вампирам – если они зарегистрированы… Интересно, какой именно «светлый иной» выдал лицензии на убийства вурдалакам Блэру и Бушу? …

Рядом со мной, посапывая мне в рукав маленьким точеным носиком, мирно спал будущий «потенциальный террорист»…. И я почувствовала, что он гораздо ближе и роднее мне, чем всевозможные «икорные социалисты», пожиратели гамбургеров и посетители совместных однополых туалетов. Рядом со мной сидел маленький настоящий живой, нормальный человек. Мне не хотелось «спасать» от него Европу. Гораздо сильнее мне хотелось спасти весь остальной мир от пластиковой «Европы» Риты Фердонк, Филипа Де Винтера и Жана-Мари Ле Пена, с ее непахнущими цветами и двуногими существами, весь смысл жизни которых заключается в «больше, больше и больше» (вы лицезрели когда-нибудь животные крики «цивилизованного обывателя», выигравшего в телешоу какую-нибудь скоростную лодку или плеер, умеющий сменять 5 дисков?…)…

…К утру мы приземлились в Дохе- столице Катара. В половине восьмого утра температура воздуха на улице была +37 градусов. Новое здание аэропорта отстраивалось на глазах у пассажиров – огромное, стеклянное, манящее прохладой. Строители работали под палящим утренним еще солнцем (к полудню здесь вообще все закрывается, и уже до конца дня) закутавшись наглухо платками – только глаза торчат. Интересно, бывали ли здесь все эти европейские критики «варварской мусульманской привычки закрывать лицо»? ….

Я никогда еще до этого не бывала в настоящей арабской стране, и она ослепила меня своей непохожестью на все, что я видела до нее. Совершенно другие цвета, краски, запахи. Другие люди. Это чувствовалось. Это была разница другого порядка, нежели между соснами Швеции и пальмами Испании. Но меня это не напугало, потому что я приехала сюда не для того, чтобы что-либо у здешних людей отнять, уверяя их, что это делается для их же блага, и не для того, чтобы учить их «как надо жить», и какие именно ценности являются «общечеловеческими». Я приехала сюда впитывать это другое. Удивляться и радоваться тому, что еще не весь мир превращен в стандартную полку супермаркета.

… Мальдивы ассоциировались у меня вовсе не с тем, что это «престижный, элитный отдых». Я еще в детстве читала о них: в советской детской книге, написанной задолго до того, как там появился массовый турист, было рассказано удивительно много об истории, традициях, проблемах и надеждах этих островов. Поэтому когда ослепительно красивый молодой араб, регистрировавший мой билет до Мале, не удивился, что у меня с собой была только ручная кладь: «Мальдивы? Конечно, там, кроме купального костюма, ничего не нужно! Что там еще делать?», удивилась, в свою очередь, я. Как может быть «нечего делать» в такой интересной, такой непохожей на другие стране?

И когда самолет пошел на посадку, я рассматривала через стекло столицу Мале – похожий на игрушечный, компактный городок на маленьком острове, битком набитом серовато-желтыми зданиями, с ослепительно-белым минаретом мечети посреди них, – и вспоминала эту книгу…

Как это ни странно звучит, у Мальдивских островов есть нечто общее с… Советским Союзом. А именно – туристы, приезжающие сюда, живут своей собственной жизнью, практически не видя, как живет местное население. За исключением вылазок в специально подготовленные для этого рыбацкие деревушки на пару часов (без приглашения, самостоятельно посещать населенные острова, кроме столицы Мале, иностранцам запрещено, как запрещено и «туристам на день» оставаться на посещаемых ими островах после захода солнца.) К каждому иностранцу, поселившемуся в этой стране (таких немного), приставлен, как сообщает путеводитель, «мальдивский наблюдатель».

И знаете, что интересно? Что это совершенно не возмущает «весь цивилизованный мир». Как не возмущает западные «демократии» и такие проявления «тоталитаризма», как запрет на все другие религии, кроме государственной (даже туристам запрещается ввозить в страну религиозные символы других вероисповеданий- сравните-ка с тем, как сектанты всех сортов и мастей свободно шляются по нашей «недемократичной» России!) и то, что президент в стране не менялся до этого года с года 1978 и регулярно переизбирался (о где вы, наблюдатели за Лукашенко?), – в последний (шестой!) раз в 2003 году, с 90,28% голосов. Причем он был тогда единственным кандидатом…

Но нет, не смущают все эти ограничения «свободы передвижения», «свободы вероисповедания» и прочих «свобод» наших демократических цивилизаторов, и никто не собирается закрывать зарубежные банковские счета теперь уже бывшего мальдивского президента и запрещать ему вьезд в Евросоюз… Может, потому что здесь нет военных обьектов, которые так хотели бы сфотографировать «туристы», а может быть, потому, что президент Момум Абдул Гаюм «не мешал жить» западным монополиям (например, на острове Ган, где в старых британских военных бараках иностранные фирмы открыли швейные фабрики. На них работают в основном иностранные контрактницы со Шри Ланки (и лишь немного местных жительниц). У них длинные рабочие дни, почти без выходных. Почему эти фирмы решили обосноваться не на самой Шри Ланке или не в Бангладеш? Потому, что эти страны уже производят больше текстильных изделий, чем позволяют ввозить в Америку введенные там квоты…)

К слову сказать, мальдивский президент действительно много сделал для своей страны. В рамках капитализма, естественно. Развивая туризм, его правительство одновременно выдвигало строгие нормы к сетям отелей, которые пожелают взять лизинг на тот или иной остров. Нормы, выдвинутые правительством, были узаконены в Законе о туризме, в рамках Стратегии Качественного Туризма, согласно которой:

курорты создаются только на необитаемых островах, которые правительство предоставляет для коммерческого лизинга;

корпорации подают заявки на участие в конкурсе на право получения контракта, причем их проекты должны отвечать строгим стандартам: здания курорта не могут покрывать более 20% площади острова или быть выше окружающей их растительности; максимальное количество комнат ограничено в соответствии с размером острова; в обязанности застройщика входит и создание всей инфраструктуры, от проведения электрических сетей и водопровода до канализации и вывоза мусора;