– Мы знакомы не первый день. Я никогда не просила тебя о встрече, Дермот. Но сейчас мне действительно очень надо тебя видеть. Очень, – сказала я в последний раз, уже предчувствуя его ответ.
– Я все понимаю, ЛДТ, я рад, что ты хочешь меня видеть, но сейчас, пойми меня, ну никак не могу… Когда смогу – то как только, то сразу! Эти выборы будут иметь решающее значение для нашей стратегии, и если мы покончим в нашем районе с преимуществом СДЛП, то….
Ага, то Ирландию сразу сотрясет революция… Я отняла трубку от уха: пусть поговорит. Минут через пять приложила ее опять к уху. Дермот все еще продолжал свою программную речь. Я поймала себя на мысли, что он тренируется на мне – как герой Вицина в «Операции «Ы» тренировался на кошках. От этой мысли мне стало смешно.
Но настроение у меня было очень даже серьезное. Пора что-то менять в жизни, и менять по-крупному.
Может быть, я эгоистка? Думаю только о себе?
Но с какой стороны я ни смотрела на ситуацию, мне вспоминалась американская теща, появление которой, в отличие от моего, предвыборной кампании не мешало. И то, что всего три дня назад Дермот сам звонил мне, чтобы договориться о встрече в эти выходные.
Что ж, мое положение естественно для положения любовницы женатого человека. Я сама в свое время согласилась с этой ролью. Но хочу ли я и дольше оставаться в этом положении? Даже если бы на свете не было Ойшина. И неважно, что он отверг меня – его места в моем сердце уже никто не займет. И любви к Дермоту это мне не прибавило.
В тот день я зареклась себе, что между мною и Дермотом все кончено. Я не стану картинно объявлять ему об этом. Не буду устраивать некрасивых сцен. Просто в один прекрасный день навсегда исчезну из его жизни. Причем тогда, когда он меньше всего этого ожидает. Без объяснения причин и выяснения отношений. Этим я хоть немножечко дам ему почувствовать то, как я чувствую себя сейчас.
В конце концов, пришло время подумать и о себе. Хотя бы немного. Иначе у меня скоро совсем откажут тормоза.
…Когда мне не хотелось после работы идти домой, я шла вместо этого в интернет-кафе и долго бродила по интернету в поисках косвенной информации об Ойшине. Прямую я больше искать не отваживалась. Скоро, совершенно для самой себя неожиданно, я вышла на целую кладезь инфомации о его родных: его многочисленные племянники и племянницы, в основном подростково-хулиганского возраста, буквально кишмя кишели на таких сайтах, как «Бебо» и «Фэйсбук». Было поразительно наблюдать за контрастом между этими еще только вступающими в жизнь молодыми людьми и их родителями. Было удивительно, как у таких преданных своему делу и идейно закаленных родителей (все братья Ойшина тоже были участниками антиколониальной борьбы) могли вырасти настолько пустые и недалекие отпрыски. Точно яблоня, которая всегда давала хороший урожай, а в нынешнем году вдруг ни с того, ни с сего буйно отцвела сплошным пустоцветом.
Но это в природе что-то может быть ни с того, ни с сего, а в человеческой жизни «ни с того, ни с сего» ничего не бывает. Было такое ощущение, что пока их отцы сидели в тюрьмах и отстреливали британских солдат на улицах Белфаста, а матери носили им тюремные передачи да стучали по тротуарам крышками от мусорных бачков, предупреждая бойцов о надвигающейся облаве, воспитанием их детей вообще никто не занимался. Вполне возможно, что именно так оно и было. И, честно говоря, это было очень грустное зрелище. Намного грустнее бесхвостого ослика Иа. По сравнению с ними даже Пейсли-юниор c его «покушать» в качестве хобби выглядел титаном мысли и отцом североирландской демократии.
Среди окосевших от алкоголя полудетских мордочек, которые вповалку спали на диване или тискали друг друга целыми группами на вывешенных на этих сайтах фото мое внимание привлек один из юных племянников Ойшина по имени Пат (видимо, в честь дедушки). Привлек исключительно внешним с ним сходством, так как по своим человеческим качествам привлечь меня такой тип никак не мог: Пат был ярким представителем вышеописанного поколения белфастских тинейджеров.
У него были такие же, как у Ойшина, голубые глаза и такие же почти сросшиеся у переносицы черные брови. И глядя на него,можно хорошо было представить себе, как выглядел мой герой в далекой уже теперь своей юности. Когда не было интернета, а подросткам здешним было не до валяния дурака. По крайней мере, в таких пропорциях.
Я читала глупости, которые Пат оставлял на своей страничке – причем не какие-то «милые глупости», а самые форменные, такие, что у меня просто волосы дыбом вставали. Его существование на нашей планете было настолько пустым, что, читая его полуграмотные перлы, трудно было не воскликнуть: а зачем вообще живут на свете такие двуногие, зачем коптят они наше и без того давно уже не безоблачное небо?
Среди глупостей Пата мне бросилось в глаза, о чем он мечтает.
«Хотел бы я **** взрослую, опытную, роскошную женщину, желательно какую-нибудь иностранку…».
Сначала я посмеялась – да ни одна порядочная иностранка не подойдет к нему и на пушечный выстрел! Опасаясь, что он украдет у нее сумочку. А «непорядочных иностранок» здесь еще пока очень мало- благодаря доктору неизвестно каких наук Иану Пейсли (и это единственное из его политики, под чем я готова была подписаться обеими руками!)
Но обида моя на Ойшина все не утихала. И тогда в голове моей созрел идиотский план черной мести…Сейчас мне стыдно даже вспоминать об этом.
А что, если дать осуществиться мечте этого идиота – и… Я представила себе похожего на Ойшина малыша – и желание совершить эту беспросветную глупость стало почти непреодолимым. Видимо, все-таки дает о себе знать возраст… Биологические часы.
Я зажмурилась и застучала пальцами по клавиатуре.
– Hi gorgeous ! Ну так как насчет взрослых независимых женщин экзотического происхождения?…
Племяннику Пату много не понадобилось. Уже через неделю бурной переписки мы договорились встретиться в пабе «Корона» в Белфасте, и мне заранее было понятно, чем такая встреча кончится… Я не назвала ему своего настоящего имени и про себя надеялась, что эта встреча будет первой и последней.
****
… Британия…
Страна, где бывшему премьеру с годовым доходом более чем в полмиллиона фунтов можно не платить за 25-фунтовый билет на поезд и за лицензию на телевизор в 100 с небольшим фунтов, а ожиревший бывший вице-премьер, страдающий, по его словам, булимией, за государственный счет покупает себе продуктов на 6000 фунтов в год – зато многодетного отца штрафуют на 200 с лишним фунтов лишь за то, что крышка его мусорного бака, которые опустошают здесь только раз в две недели, была приоткрыта на несколько сантиметров. Где мать, 10-летний сын которой пожаловался полиции, что она его шлепнула за то, что он матерился, теряет из-за этого работу и даже временно всех остальных своих детей – зато «сладкая парочка» с высокопоставленными связями, оставившая без присмотра своих малышей в чужой стране (только ради того, чтобы поразвлекаться вечером с друзьями) и потерявшая в результате этого одного из них, прославляется на всю страну как пример родительской любви, спонсируется миллионерами и даже наведывается в Европарламент, чтобы читать там лекции.
Страна, в которой все перевернуто с ног на голову, в которой добро объявлятся злом, а зло – добром, в которой агрессия против другой независимой страны именуется ее «освобождением», а головорезы-оккупанты – «нашими бравыми героями». Иногда у меня такое чувство, что эпидемией бешенства – не знаю, коровьего или демократического – здесь охвачено уже почти все население. Докатилась эта эпидемия и в наши суровые края.
Но дурачки вроде Пата, конечно, не понимают этого – и бурно радуются «прогрессу».
Когда я работаю, у меня нет времени ходить по Белфасту, а когда не работаю – я не езжу туда специально. И потому когда я в очередную субботу приехала в Белфаст – на свидание к Рафферти- юниору,- я была просто сражена тем, насколько изменился город.
Старый Белфаст был суров, но полон «грозной красоты», описанной ирландским поэтом …. Несмотря на мертвые каркасы зданий чуть ли не в самом центре.
