– Это действительно так – и людям здесь пора задуматься над тем, а почему это так! Например, кто-то вломится к вам ночью в дом и сломает ногу – не вашу, свою ногу. Так вы знаете, что он может подать на вас в суд, потому что это произошло в вашем доме, и, скорее всего, еще и выиграет это дело? Людям трудно в это поверить, но это так! Вы также будете привлечены к ответственности, если взломщик ворвется к вам в дом, а вы побьете его в целях самозащиты. Вот полиция и говорит в открытую людям: "Извините, но если вы попытаетесь защитить себя, в своем же доме, вас за это посадят в тюрьму!" Такие законы делаются намеренно – потому что государство хочет быть уверенным в том, что никто не будет иметь права на защиту своей собственности или другого человека, – кроме полиции. Полиции дается монополия на использование силы. Так же, как и армии. Мне кажется, это очень зловещее положение вещей. Речь идет не о защите людей, а только о том, чтобы быть уверенным в том, что только полиция и армия будут обладать этой монополией. Даже если они ею не пользуются. Они должны ее иметь. И больше никто! И поэтому вам запрещается защищать себя!

– Это тоже бросилось мне в глаза на Западе. Я выросла на идее, что со злом нужно бороться. Что когда ты видишь, как происходит что-то несправедливо, нужно не стоять, а действовать. Зло для того и зло, чтобы не давать ему спуску! И в 9 случаях из 10 преступники – трусы, они убегут, как только им будет дан достойный отпор! Это просто вопрос человеческого достоинства, наконец – не смотреть на зло, не бежать от него, а бросить ему вызов. А ведь именно как раз этому и учит Запад своих граждан с детства: не борись со злом, зло неизбежно, оно всегда было и всегда будет, не заступайся за обиженных, думай о самом себе, отдай вору кошелек, в полицию можно будет позволить позже, зло – это человеческая природа… Главная идея этого общества, кажется, именно эта – не борись со злом, оно было всегда, оно будет всегда…. Даже если оно будет всегда, немногого мы достигнем в жизни, да и как вообще можно считать себя человеком, если с ним не бороться?

– И, конечно, если мы начнем бороться с ним, мы научимся защищать себя! И отберем таким образом немного власти у полиции и у государства… А этого они не могут вам позволить. Закон очень определенно высказывается в этом отношении: гражданин лишен всякой власти! Это происходит в нескольких сферах: в сфере пропаганды. Нам всегда говорили здесь, что это коммунистическое государство так обращается со своими гражданами. Но люди здесь не замечают, как их собственная власть, их собственная возможность быть хозяевами своей судьбы у них давно отнята. Они остались с тем, что не имеют даже права защитить себя, не имеют право дать детям такое образование, какого они бы хотели, не имеют даже права выбора программ на телевидении – потому что везде одни и те же программы… Люди не имеют права решать практически ничего. А с приходом Евросоюза будет еще хуже.

– Знаешь, Дермот, я заметила, что для того, чтобы лучше понять свою собственную жизнь, хорошо знать жизнь другую – другой страны, другого общества. Наверно, потому ты и понимаешь меня настолько лучше, чем многие твои товарищи, что ты знаешь жизнь в других странах, в отличие от них. У меня тоже теперь такой опыт есть. Может быть это одна из причин того, почему "система" здесь так боится иммигрантов: ведь мы принесем с собой и знание этой другой жизни и можем развеять хотя бы некоторые из тех мифов, которые здесь распространяют о нас. И люди здесь начнут понимать, что их собственная жизнь – тоже далеко не то, что им всегда о ней говорили…

– Плюс еще у иммигрантов будут свои нужды, о которых надо будет позаботиться: культурные, религиозные, и тому подобное… В такой стране, как наша, – в основной своей части христианской – найти мечеть уже вызывает у людей изумление. Синагогу – это еще туда-сюда, а вот мечеть… Люди говорят:

"Мы не знали, что у других людей есть все эти нужды". И это – большой тест : способны мы принять иммигрантов или нет. Со временем, они, я думаю, поймут, что многие из расистских замечаний – это оскорбления того же рода, какие отпускаются в адрес местных людей своими же. Это то же самое, что оскорблять кого-то за то, что он хромой, слепой или болельщик другой футбольной команды.

– Просто потому, что они- другие?

– Именно! А для того, чтобы понять почему люди так поступают, почему они испытывают такую жажду оскорбить того, кто на них непохож, надо дойти до самых корней глубокого человеческого желания обидеть других людей. Именно поэтому я и хотел бы, чтобы люди посмотрели в лупу на самих себя и на антиирландский расизм самих ирландцев. В этом – корни.

– Потому, что люди плохого мнения о самих себе?

– Конечно. Они самоутверждаются за счет унижения других. Самое ужасное в том, что обидеть другого позволяет тебе почувствовать себя лучше. Это – воспитательная проблема. Есть и другая сторона: людей пугает другое, непохожее, и из-за этого они атакуют того, кто "не похож" на всех. Школы скажут вам, что они борются с расизмом, – но как они могут с ним бороться, если именно они требуют от учеников быть совершенно одинаковыми? В школе дети должны иметь одну и ту же религию, быть одного возраста в классе, читать те же книги, те же молитвы… У них даже одежда одинаковая! Как можно научить людей уважать разницу, если даже не уметь самому уважать ее? Если всерьез бороться с расизмом, надо создать "культ разницы" в школах. А этого как раз никто и не делает – и в церквях, конечно, тоже, люди все говорят одно и то же, верят одинаково… Представьте себе: сотни тысяч людей, которые все одинаково верят! Я не знаю, как это возможно! Они не могут верить все одинаково – а если они это утверждают, значит, они лгут…

Каким-то образом, внутренне, люди сопротивляются всему отличному от них самих. Если это делается в целях культурного самосохранения, это хорошо. Но можно так перегнуть палку…Самая большая проблема – в том, что люди не уважают разницу. Расизм – это только проявление гораздо более глубокой проблемы: отчаянного человеческого желания обидеть других для того, чтобы самому хорошо себя чувствовать!

Мы замечательно провели вечер. Дермот показывал мне свои книги – и даже подарил несколько привезенных им из Ливии и из КНДР.

– У корейцев нам всем есть чему поучиться, – рассказывал он, – Посмотри, почему они выжили, несмотря на крушение социалистического лагеря? Потому что всегда были духовно самостоятельными, не плясали под – не в обиду тебе будет сказано!- вашу дудку, как другие соцстраны. И строили социализм не без учета местных условий, по вашему образцу, а основываясь на своей собственной реальности.

– А я и не обижаюсь, – сказала я, – Я тоже не в восторге от «доктрины Брежнева». Я бы непременно вмешалась, когда американцы вторглись на Гренаду…

И так мы продолжали разговор до глубокой ночи, уже и в спальне. Мое чувство того, что Дермот – мой «Д» и «Т», еще больше усилилось. Хотя для него самого, кажется, «Л» по-прежнему оставалось важнее, чем эти другие две буквы алфавита…

***

Утром накануне Нового года мама нервничала :она собиралась приготовить свое фирменное мясо в горшочках, которое долго надо тушить в духовке, а его еще надо было сначала разморозить. Мясо мы ели здесь не каждыи день, но по такому случаю…

Как раз, когда мама прикидывала вслух, успеем ли мы приготовить все, что хотели, к нам в дверь постучали. Неутомимый фермер Фрэнк «случайно проезжал мимо» и решил завезти к нам гостей.

Увидев, что он стоит на пороге с какими-то двумя незнакомыми женщинами, мама рванула наверх по лестнице и, как я ее ни уговаривала, наотрез отказывалась спуститься.

– Опять ты со своими ирлашками! Дайте уж хотя бы Новый год-то спокойно встретить…

– А вот и не с ирлашками, мам… Это же наши – из Литвы! И они очень хотят с тобой познакомиться.

Услышав слово «Литва», мама моментально спустилась. Литва была самой ее любимой из наших республик. Будрайтис, Адомайтис, Банионис, Масюлис, Чюрленис, «Жальгирис», Гиндзюлис …