Для западных людей “Битлз”представляет собой что-то такое особое, что объединяет их всех, в независимости от гражданства и даже возраста. И что отделяет их от большинства из нас, восточных европейцев (хотя у нас тоже eсть много поклонников “Битлз”), выросших на другой музыке. Это хорошо показал в своей повести “Плавать c сухими волосами” голландский писатель Кеес Ван Коотен. Его герой, пытаясь найти общий язык со своей румынской гостьeй-ровестницей, говорит ей: “Битлз”!” На что она отвечает ему: “Адриaно Челентано!”

Примерно так же чувствовала себя около этого памятника и я. На Кубе в эти дни широко отмечалась 20-ая годовщина со дня убийства Леннона. Не как праздник, конечно, а концертами и выставками его памяти. Этот памятник поставили около года назад, и после того, как какой-то шутник умудрился украсть у Леннона его каменные очки, была введена даже специальная должность: “охранника Леннона”. 24 часа в сутки, сменяясь, охраняют символ западной поп-музыки, кубинские старички…

Наши “западники” сразу же стали фотографироваться с Ленноном, громко гомоня на всю улицу. Предложили и мне, но я вежливо отказалась. И, когда мы пошли дальше по улице, окруженные кубинцами, я острее, чем. когда-либо , почувствовала, насколько они ближе мне, несмотря на языковый барьер и тысячи километров, разделяющих нас, чем те люди, в компании которых я была…

Наше внимание привлек свет дневной лампы в одном из местных двориков, чисто символически огороженных несколькими рядами редкой проволоки. Под высоким деревом там раскинулся импровизированный гимнастический зал: несколько уже не новых снарядов-тренажеров, на которых накачивали мускулы молодые ребята-кубинцы.

– Боже мой, какая экзотика! – воскликнула Мэрилу, и я поняла по её голосу, что на самом деле она подумала “Боже мой, какая нищета!”

Я вспомнила свой родной дом на Пролетарской набережной – маленький деревянный домик с двумя окошками, печкой и “всеми удобствами” на улице, единственный дом, который я по-настоящему считаю своим Домом с большой буквы; годы, проведенные в нем и то, как счастливо и интересно жилось нам там в те годы. Если бы эти люди увидели его, они бы тоже подумали, что мы были бедными, – в то время, как в действительности у нас было все необходимое для жизни, и в действительности-то мы были в тысячу раз богаче их… Вспомнила дядин шкаф, доверху набитый книгами; походы в театр, путешествия по всей необъятной нашей стране ; солнечный сад со сладкими яблоками и кислыми, сочными вишнями; добрых людей, которых не надо было бояться…

“Жилось нам спокойно и весело”, – как говорит моя мама. Но впитавшим в себя с молоком матери дух CNN это понять не дано.

– Боже мой, как здорово! Как работает у людей фантазия и изобретательность – и как замечательно, что они по вечерам занимаются спортом, а не торгуют из-под полы наркотиками, не бегают друг за дружкой с пистолетами или не сидят весь вечер, развалив толстый живот, на диване, наблюдая глупости по телевизору! – сказала я.

И тогда мои спутники, наверное, почувствовали то же самое. Что я – на кубинской стороне баррикады….

****

В выходные, когда не было процедур, мы втроем съездили на автобусе в Варадеро.

– Небо надо мной, небо надо мной

Как сомбреро

Берег золотой, берег золотой,

Варадеро,

Куба далека, Куба далека,

Куба рядом,

Это говорим, это говорим

Мы!- пели мы на пляже.

Лиза бегала вдоль берега, пытаясь отыскать в золотом песке камни, чтобы бросить их в морскую воду, в которой то тут, то там мелькали головы купающихся. А я бегала за ней, чтобы не давать ей этого делать. Слава богу, что камней здесь было днем с огнем не найти!

Конечно, у нас не было ни времени, ни возможности объехать всю страну: ведь Куба – огромный остров, площадью в 104.945 км. кв. … И все же я не могла позволить себе упустить такой шанс и ограничиться одной только Гаваной: будучи сама уроженкой города провинциального, я как нельзя лучше понимала, что по одной только столице нельзя составлять впечатление о стране. И я поехала на пару дней в провинцию – правда, в турпоездку, но лучше уж так, чем совсем никак.

Мама отказалась поехать со мной – Лизе надо было на процедуры. Я почувствовала себя ужасной эгоисткой – но когда еще я здесь окажусь?

Рано утром, когда еще было темно, вышла я из клиники. И натолкнулась на того немолодого охранника, что все вздыхал по моей маме. Он даже и сейчас еще не мог ее выбросить из головы.

– Пс-с-ст! – подозвал он меня свистом. Только для того, чобы спросить «замужем сеньора или нет». Когда я поведала ему, что мама в разводе, он на глазах повеселел, воспрянул духом и показал мне на прощание большой палец. «Новость – во!»

.

…Кубинская провинция приятно поразила меня своим гостеприимством, простотой, скромностью и добродушием. Может быть, с материальной точки зрения жизнь обитателей этих мест и скромнее, чем. в Гаване, но именно скромнее, а не хуже. Повсюду я ощущала в людях то, чего нет в них даже в самых зажиточных европейских городах – чувство собственного достоинства, dignidad, которое может дать людям только социализм. Там, где я живу сейчас, большинству жителей даже просто непонятно, что за такой зверь достоинство, и с чем. его едят.

Нет, я далека от утверждения, что все кубинцы – идеальные люди, и что никто здесь не унижается, попрошайничая перед туристами. Но число таких людей, несмотря на все трудности кубинской экономики из-за развала мировой системы социализма и жестокой американской блокады, настолько незначительно по сравнению с числом гордых, трудолюбивых, честных и мужественных кубинцев, идущих по жизни с неизменным достоинством, что это сразу бросается в глаза тому, кто знаком с жизнью при обеих системах. Причем особенно это заметно именно в провинции, – ибо кубинская столица, как и все столицы мира, в наибольшей степени , чем. другие места, концентрирует в себе “люмпенский” элемент (кстати, не любят упоминать западные недружественные к Кубе СМИ, что “люмпенские” кварталы старой Гаваны – это наследие прошлого режима, наследие многих веков.).

Западные СМИ любят нападать на Фиделя или на президента Венесуэлы Чавеса, ядовито говоря о том, что немногое им удалось изменить, умалчивая о том, что речь идет об изменениях всего за какие-то несколько лет, в то время, как система грабежа, рабства, угнетения и эксплуатации существует много столетий! Если бы социализм мог беспрепятственно развиваться на нашей планете в течение такого же количества лет, – вот тогда бы их можно было сравнивать!

В это своё путешествие я отправилась в компании западных туристов – из Испании, Италии, Швейцарии, Германии и Канады. Нас сопровождали 2 гида: одна женщина говорила на английском, другая – сразу на нескольких языках, итальянском немецком и французском. Одна из них взяла с собой свою дочку, – что сразу ностальгически напомнило мне о том, как делали совершенно то же самое наши гиды в советское время.

Сразу скажу, что мне крупно не повезло с языком: лучше бы я говорила по-итальянски или по-немецки, ибо благодаря моему знанию английского я вынуждена была провести эту пару дней в компании классического карикатурного западного “колониального” туриста, неизменно имеющего обо всем заранее своё ограниченное, как у курицы на насесте, мнение, которое, по его представлению, является единственно правильным на планете. Я изо всех сил старалась быть вежливой, но если наш кубинский гид в силу того, что она была при исполнении служебных обязанностей, и не могла иногда заступиться за свою страну без того, чтобы не поставить его на место, то это за неё взяла на себя я. Была вынуждена взять – ибо всякое высокомерное и наглое невежество имеет предел.

Звали высокомерного невежу канадец Кайл, – и слушая его, я пришла в совершенное отчаяние: если в этой части света такие интеллектуалы (он работал в одном из университетов), то какое же там тогда остальное население! Впрочем, обо всем по порядку…

Тур начался с Гаваны. Многие из туристов только-только приехали в неё, но я уже успела к тому времени привыкнуть к её шумным, похожим на парижские по архитектуре, улицам, к продаваемым на улицам пирожкам и кусочкам пиццы, к ананасовому соку со льдом и к крепкому черному кофе, который люди покупают на улицах и пьют из пустых кофейных банок, к рынку со свежими овощами и фруктами, где можно было встретить говорящих по-русски пожилых людей, неизменно радовавшихся возможности перекинуться с тобой парой словечек на твоем родном языке, к развешенным на балконах посреди города, даже на самых главных магистралях, выстиранным пододеяльникам, к Старой Гаване, которая, будь это на Ямайке или на Гаити, была бы по-настоящему страшным гетто, в которое нельзя бы было зайти без риска для жизни, но которая умудрялась продолжать быть здесь вполне безобидным местом, несмотря на всю свою внешнюю “экзотичность; к гаванскому “Чайна-тауну” (китайскому кварталу), где кубинцы в китайских костюмах работают в многочисленных ресторанчиках, а настоящие китайцы есть, но их очень мало; к желтым кузовам яйцевидной формы местных мотороллеров-такси “Коко” (“эх, прокачу, с ветерком!”); к свисту и змееподобному шипению тебе вслед кубинских мужчин, выражающих тем самым одобрение твоей внешности – да, на Кубе долго одинокой или одиноким не останешься!- ; к раскаленным почти добела камням набережной Малекон; к таким знакомым будкам местных “гаишников” и очередям в кафе-мороженое, напомнившим мне о прекрасном кафе-мороженом в моем родном городе, где когда-то по воскресеньям ели мороженое с подливкой из черноплодной рябины, закрытом после наступления “свободы и демократии” и замененном лавочкой типа сельпо по продаже китайско-турецкого барахла; даже к силуэту нашего российского посольства – по всеобщему мнению, самому некрасивому зданию во всей Гаване…