Troubles начались в тот год, когда Джо родился. Он и не знал другой жизни: постоянная война, взрывы, заголовки газет с именами очередной жертвы…Он не верил, что все это когда-нибудь кончится. Всерьез не верил.

Самым ярким воспоминанием детства был жаркий летний день, когда они с мамой возвращались домой по горной тропинке – в свою деревню, маленькую, живописную, мирную деревню на берегу моря, где католическое население было чуть-чуть многочисленнее протестантского, но рыбаки не считались с религией друг друга, и у Джеффри была закадычный приятель-протестант по имени Крейг…

Джеффри было тогда чуть больше 10 лет. Он, как настоящий мальчишка, увлекался всем военным и даже подумывал о том, чтобы пойти в армию. В британскую армию, конечно, – в ирландскую для северянина тогда было попасть гораздо сложнее, а Джо так любил все военное – форму, учения, дисциплину… Но родители прозрачно намекнули ему, что это будет не очень-то разумный шаг с его стороны… а у него были ещё два брата и сестрa…

… Так вот, в тот жаркий летний день они возвращались домой, – и вдруг, со стороны сверкающего под солнцем на горизонте моря послышалась глухая автоматная очередь. Мама молниеносно толкнула Джо на землю и упала сверху… Так они пролежали с полчаса, боясь пошевелиться. И только потом узнали, что произошло: лоялисты застрелили в их деревне прогрессивного протестанта, который пытался сблизить обе общины. За это он поплатился жизнью и его молодя жена-японка стала свидетельницей его гибели…

Этот день так и отпечатался на сетчатке глаз у Джеффри – и холодный ужас, связанный с ним, всплывал всякий раз, когда речь заходила о “политике». Сколько раз после этого старый “товарищ Джо”, как называли их соседа, которого все считали чудаком за любовь к CCСР, куда он ездил на отдых каждое лето, как другие ездят на Канары или на Кипр, говорил ему: “Джеффри, сегодня вечером the Boys соберутся. Приходи!” ..Но Джеффри ни разу не откликнулся на эти приглашения.

Живущий в насквозь прополитизированном уголке Зеленого острова, он, как и многие друзья, попытался изгнать политику из своей жизни, сделав вид, что её не существует. Он упрямо не хотел замечать, когда пытался устраиваться на работу, что его никуда не брали, а его друга, Крэйга МакКуэйда, брали сразу и практически вездe. Он продолжал уверять себя, что это просто вышло случайно. Он каждый раз аккуратно заполнял выдаваемую при поступлении на работу анкету о религии, надеясь, что то, о чем. ему говорит его внутренний голос (и горластые агитаторы-шиннеры, которых периодически отстреливали лоялисты!), ему лишь померещилось…

По тому, как его звали, нельзя было на 100% быть уверенным., что он католик, но фамилия с головой выдавала его. Она была ужасно ирландская.

.

К 30-и годам, после нескольких лет работы на заводе в Ларне, где его протестантский коллега по цеху, стоявший за соседним станком, за 3 года ни разу не сказал ему ”доброе утро!”, Джеффри наконец-то нашёл цель в жизни: университетский диплом – как ключ к большой зарплате, на которую можно будет купить себе мотоцикл и всякие другие “игрушки” (“the older the boys, the faster the toys ”, любил он повторять), который позволит тебе убежать от жизни, где тебе даже не грозило повышение по службе внутри цеха – из-за того, в чьих все было руках…

В 30 лет он стал “взрослым студентом”: есть здесь такое понятие для обозначения человека, который сначала несколько лет проpаботал, а потом поступил на дневное отделение в университет. На кого? Конечно, на программиста! Это же кратчайший путь к ; 30.000 в год! Решиться на такой шаг, отказавшишь от уже более или менее гарантированной зарплаты, могли далеко не все: пойти в университет означает здесь влезть в многотысячные долги и несколько лет прожить практически впроголодь (если, конечно, твой папа не из богатых, а папа Джеффри, школьный учитель , умер пару лет назад). Это свидетельствовало об определенной твердости воли, и Джеффри в глубине души гордился собой и своим временным спартанством.

“Пусть убираются в свой Дублин!” – шептали по углам, а иногда и говорили вслух о католиках его протестантские сокурсники. Хотя Джеффри и такие, как он, родились и выросли на этой отобранной когда-то у их предков земле. (До сих пор ещё люди здесь помнят, какой семье принадлежал тот или иной участок до начала колонизации!)

Но Джеффри не собиралcя покидать Север. Он слишком любил свою родину для этого и даже в Дублине чувствовал себя слегка потерянным. И хотя ему хотелось увидеть объединенную Ирландию, но сделать для этого что-нибудь означало бы подвергнуть риску будущую зарплату в 30.000 фунтов стерлингов в год, а он уже так хорошо рассчитал, что он купит на эти деньги через 2 года… Ради этого он готов был потуже затянуть на себе пояс сейчас.

Сами видите, насколько мы были непохожи. Я уже говорила, что бояться я не привыкла – и потому не боялась ничего. Ведь в CCСР 70-х можно было до утра гулять по улицам, не опасаясь никаких маньяков, не говоря уже о белых расистах-протестантах с плохим знанием ирландской истории и географии.

Но то, что он мне описывал, захватило мое воображение. Было очень похоже на парк Юрского периода. Неужели может быть в наши дни, в Европе такое место?

Что-то в Севере влекло меня к себе неумолимо – наверно, опять-таки теплая память о детстве, из которой проклюнулась теперь и упрямо тянулась к солнцу жажда узнать , а какие же они на самом деле, те “бесстрашные северные ветры”, прославляемые в ирландской республиканской балладе- североирландские католики-республиканцы, ибо выросла я с примером хрупкого и стойкого солдата ирландской свободы Бобби Cэндсa перед глазами, чья застенчивая улыбка с детства врезалась мне в память…

Вскоре я перешла в Дублине на новую работу – платили там на 2500 фунтов в год больше, к дому она была намного ближе, пешком можно было ходить, по красивой дороге вдоль канала. Но очень скоро я об этом переходе сильно пожалела.

Конечно, у меня не было иллюзий насчет того, что на новом месте меня встретит человеческий контингент с какими-то другими взглядами на жизнь и интересами. Но дело было даже не в этом.

Новая фирма – известная, американская! – напоминала мне большой инкубатор, в котором каждая курица… пардон, сотрудник! занимала свою ячейку и сидела весь день безвылазно. Общение между «курями» было сведено до минимума, каждая из них сидела за компьютером не разгибаясь и заносила в него заказы- даже не на компьютерные программы этой фирмы, а только на одни ее лицензии! Я чувствовала себя продавцом воздуха. Заказов было такое количество, что при поступлении на работу в контракте, который мы подписывали, специально оговаривалось, что в конце каждого квартала работа будет ненормированной – нас будут держать в офисе столько, сколько захотят хозяева, без какой бы то ни было оплаты сверхурочных. Могут по окончании квартала дать за него премию, но могут и не дать. А сверхурочные оплачивались натурой: фирма покупала сотрудникам дешевый ужин «на вынос» в какой-нибудь “Pizza Hut”, который они поглощали тут же, на рабочем месте, и продолжали работать дотемна… Такое рабство – чтобы работать за кормежку- никому в Советском Союзе и не снилось! На мамином заводе рабочие чуть не ругались между собой из-за сверхурочных, потому что за них платили вдвое от нормальной зарплаты. Даже за поездку в колхоз, и то, не только платили обычную зарплату по месту основной работы, но и давали отгул или день к ежегодному отпуску!

Готовили нас к новой работе только 3 дня, из которых целый день ушел на захватывающе интересный тренинг под названием «Как распознать гражданина нехороших держав (список прилагается: Югославия, Куба, Ирак, Иран, Северная Корея, Ливия), которые коварно попытаются приобрести нашу лицензию». Одному господу богу известно, каких сил мне стоило ни разу вслух не расхохотаться, слушая этот бред сивой американской кобылы. Несколько раз я была очень к тому близка.

У меня невероятной силы идиосинкразия на американского фасона аббревиатуры: все эти Ди- Джеи, Си-Эс-Ары, Ти-Эс-Ары и тому подобные Найн-Илевен. На мой взгляд, лексикон может быть переполнен ими до такой степени только от умственной нищеты и лени. А в этом офисе только на таком языке и говорили. Как можно было за два дня запомнить, какой из формуляров каким сокращением называется, не зная его полного значения – и самое главное, зачем это было нужно?