— Отец, ты опять? По-твоему, у меня не хватает ума сочинить правдоподобную легенду? — оскорбился Шото. — К тому же я скорее позволю себя убить, чем подставлю этого парня… Он мой близкий друг, Стерко, и я берегу его от всех своих заморочек!

— Кто-то, как мне помнится, клялся никогда не влюбляться, — вырвалось у Стерко.

Шото скорчил раздраженную гримасу:

— Да чего не скажешь в глупом запале!

— Ладно, оставим это… — отмахнулся Стерко. — Но ты не учел, малыш, что Лэри мог повредить машину, просто проезжая по территории Сестрорецкого района…

— Нет, отец. Какой-то большегрузный автомобиль наехал на его машину, когда она стояла припаркованная у троттуара в жилом малоэтажном районе, расположенном в отдалении от шоссе, — закончил Шото. — Я попросил выяснить все это, в том числе, где именно это произошло, и мой друг из надзора сделал это.

Шото вынул из кармана небольшую карточку с написанным от руки названием улицы и номером дома и протянул отцу.

Стерко убрал карточку в нагрудный карман и с волнением поймал тревожный взгляд сына:

— Что ты будешь делать с этим, Стерко?

Стерко промолчал.

— Честно говоря, я надеялся, что твой младенец заставит тебя одуматься, — с досадой сказал Шото. — Но видно даже он не дорог тебе настолько, чтобы ты забыл о сыне вершителя…

Стерко молча стиснул зубы. Он и сам надеялся, что обвешав себя малыми детьми и нежными заботами о Снуи, он сможет выкинуть из головы все, что сделал с ним вершитель. Но кто знает, что он за тварь такая! Никак не мог Стерко заставить себя забыть Лэри…

— Отправишься туда, к людям? — кисло уточнил Шото.

Стерко молча кивнул.

Шото покачал головой:

— Это-то меня и беспокоит. Как ты будешь жить потом?

Стерко пожал плечами и снова промолчал.

— Я уже не рад, что раскопал все это. Очень хотелось похоронить все это в архивах, — грустно заметил Шото. — Но я не смог умолчать, потому что это было бы предательством. Но ты хорошенько подумай, стоит ли тебе браться за это?

Я не стал бы извлекать на свет еще одного наследника вершителя…

— Лиор еще так мал, Шото! Какой же он наследник? Он просто несчастный ребенок, заброшенный на чужбину…

— Стерко, послушай меня, — голос Шото вдруг изменился. — Я принял решение, что буду хранить твою тайну и дальше, но при одном условии!

— Любое условие, Шото, если только я буду в силах его выполнить! испугался Стерко. — Что ты хочешь от меня?

— Да ничего особенного, — спокойно сказал Шото. — Забирай своего рыжего хавви, тащи его сюда или в Пограничье, как решишь. Но вот Знак Силы, который хранится у Лиора, ты отдашь мне и никогда не потребуешь назад! Я не хотел бы когда-нибудь поднять руку на тебя или твоего Лиора. И для того, чтобы этого никогда не случилось, ты отдашь мне Знак Силы.

Сначала Стерко счел слова сына неудачной шуткой.

Но Шото не шутил. Серые глаза молодого хаварра были серьезными и встревожеными.

— Но куда ты его денешь, Шото?

— Если он не слишком большой — проглочу! — огрызнулся сын. — Это уже моя забота! Чего ты добиваешься? Чтобы Лиор был с тобой? Или чтобы он стал Великим Вершителем?

— Но зачем, Шото?! — изумился Стерко. — Зачем тебе-то это нужно?!

— Не прикидывайся, что не понимаешь! — отрезал Шото. — Я защитник, отец.

— Вот как?! — злость вскипела в сердце Стерко и лавиной выплеснулась. — Ты защитник?! Ты — козявка, парень! Или ты хочешь сходу, с малолетства сделать себя героем мироздания?! Проще всего, конечно, для этой цели шантажировать отца! Предъявишь в департаменте доказательства гениальности своего ума?! Ты большую работу проделал ради своей стремительной карьеры, поздравляю, Шото!..

Стерко приготовился к тому, что парнишка сейчас вспылит, но Шото только покачал головой:

— Думай, как хочешь, отец. Моего решения это не изменит.

— Хорошо, ты получишь Знак Силы, Шото, — согласился Стерко. Ему трудно было дать такое обещание, но поставленное условие было довольно грозным. Рисковать жизнью ребенка Стерко не мог.

— Значит, договорились? — Шото встал со скамьи и вопросительно взглянул на отца.

— Да, договорились. Я тебе обещаю, что отдам Знак… — сухо подтвердил Стерко.

— Тогда будем прощаться, отец, — буркнул Шото. — Извини, если разочаровал тебя.

Стерко не хотелось даже задумываться о степени своего разочарования. Шото никогда не казался ему мелочным и тщеславным. Но все, что он только что услышал, шокировало Стерко.

— Ты пожалеешь, Шото, если выполнишь то, что задумал, — проговорил Стерко, стараясь держаться спокойнее. — Я понимаю, у тебя внушительный счет к роду вершителей… Голова у тебя работает, Шото, если ты из ничего слепил точную картину прошлого. Но не надо бы тебе затевать смертельную игру в самого грозного и умного парня в мироздании…

— Ну, мне все ясно, — оборвал его Шото. — Все происходит так, как я и ожидал. Я хорошо знаю тебя, отец. А ты хоть и знаменитый защитник, а ничего так и не понял, ни про меня, ни про Пограничье… Ну, мне пора в академию. Удачи тебе, здоровья малышу, большой привет Снуи… — Шото сдержанно махнул рукой и почти бегом пошагал в сторону учебных корпусов.

Стерко сжал кулаки и с отчаяния забарабанил по скамье, пока боль не вернула его к действительности. Он чувствовал себя оплеванным. Его собственный ребенок высокомерно намекает на то, что его отец — недалекий болван и вообще последняя сволочь. А сам, сопляк, считает себя вправе ставить такие условия!..

Но карточка с адресом была у него в кармане. И хотя маленький паршивец добыл ее не ради отца, а ради того, чтобы потешить свое тщеславие, отвергать подаяние сына Стерко не собирался.

Он встал и зашагал к набережной, набрасывая план действий. Сначала связаться со Снуи, предупредить о возникших неотложных делах. А потом…

Примерно половина контор автопроката в столице имела в наличие человеческие автомобили, оборудованные для передвижения в пространстве шахты Лифта. Такое удовольствие стоило недешево, но банковская карточка у Стерко всегда была с собой. Сколько бы сил и времени ни отняло у него путешествие за Лиором, Стерко был готов на все.

Его душа рвалась на части от одного предвкушения встречи с теплым золотым взглядом маленького хавви…

— Зря мы поспешили. Будто было, куда мчаться! Я говорил, что надо подождать! — зеркалица осмелился заговорить только убедившись в том, что вершитель уже проснулся и просто лежит с закрытыми глазами.

Не услышав ни слова в ответ, зеркалица поднялся на ноги, взглянул на догорающие в очаге сучья, запахнул ворот своей рубахи и приоткрыл дверь на улицу.

Ветер гнал по пологой равнине сухие обломанные ветки, перепутанные комки увядшей травы, а в разноцветном, хотя и значительно поблекшем небе обгоняли друг друга рыхлые тяжелые низкие облака.

— Хоть дождь перестал, — удовлетворенно проворчал зеркалица. Но тут ветер вырвал у него из рук и распахнул настежь дверь, изо всех сил хлопнув ею о стену хижины.

— Что тебе не сидится? — раздался голос вершителя. — Закрой дверь немедленно.

— Сию секунду! — зеркалица выскочил наружу, с немалым усилием оторвал от стены дверь и, преодолев сопротивление ветра, захлопнул ее и задвинул щеколду.

В маленькую добротную бревенчатую хижину, стоящую на открытом всем ветрам месте, не проникал ни один сквозняк. Уроженцы поговаривали, что это приземистое строение появилось здесь давным давно по воле одного из предков нынешних наследников рода вершителей. Не одному поколению вершителей служила она укрытием от стихий и ночлегом, и только посвященный мог безнаказанно приблизиться к прочной дощатой двери. Ни кто не ведал, какие заклятья были наложены на это место, но оно было по настоящему надежным пристанищем для наследников рода.

На первый взгляд это была ничем не примечательная избушка, маленькая, тесная, с узким и длинным оконным проемом, затянутым куском толстого прозрачного материала неизвестного происхождения. В домике совсем не было мебели, всего лишь одна-единственная лавка-лежанка. Но зато деревянные стены были почти живыми, теплыми и гладкими.