— Вот так, — сказал Джайал, глядя как она исчезает, — хватит с меня твоих зелий. Кончено. Если мне суждено умереть, значит это судьба. Я подохну, и вместе со мной эта тварь, тоже. — Он повернулся ко всем остальным, которые глядели на него, как если бы он окончательно сошел с ума. — Возможно я действительно заражен. Так что держитесь от меня подальше, если хотите жить. — Уртред шагнул вперед, слова протеста уже рвались изо рта, но, прежде чем он успел что-нибудь сказать, сзади раздался крик, и он повернулся.

Один из горцев не отводил взгляд от фляжки, лежавшей на льду уже далеко от них. Он и закричал, да так, что все испуганно обернулась. Позади них, не дальше мили от внушительного V-образного входа в Железные Ворота, они увидели черное пятно — корабль, такой же как и их, входящий в щель между двумя массивными утесами. Пока они смотрели на него, край темного штормового облака накрыл утесы, скрыв корабль из виду. Через несколько минут барка опять появилась, на этот раз намного больше.

— Нам нужно больше ветра. — Уртред поглядел вперед. Ущелье бежало прямо на север. Других выходов нет, только тот, что впереди. И слабый намек на рассвет уже исчез.

Таласса поторопилась обратно на корму и опять подняла руки; складки плаща из шерсти яка поднялись над плечами, как птичьи крылья. Но в ответ дунул только слабый порыв ветра. Паруса хлопнули раз, второй, но тут с юга налетел порыв холодного воздуха, немного подняв скорость. Они по-прежнему катились вперед, но мучительно медленно. Темный Корабль и несущее его темное облако быстро нагоняли.

Через час или два Фаран их схватит.

Там, где только что были два холма, остался один; другой, Малигар, лежал на нем, каждый камень, каждый раздробленный валун, он чувствовал их, как человек чувствует камешек в сапоге, по острой, специфической боли. Но его создали боги, и его мозг воспринимал каждую боль как особую, идущую только от этого и не от другого, так что он чувствовал на себе все эти тысячи и тысячи кусков, различных, как драгоценные камни. Он знал, что его правое плечо выбито из сустава, чувствовал боль от тысяч камней, собравшихся за кирасой и давивших на грудь, знал и то, что одна из его лодыжек вывернута на девяносто градусов по отношению к тому, как одна должна быть.

Но он все еще жив, а пока жив — есть надежда, в точности как тогда, когда он лежал пять тысяч лет, дожидаясь прихода Маризиана, и надеясь, что все-таки опять увидит солнце. Да, он может пролежать еще пять тысяч лет, пока не придет следующий Маризиан, а может быть десять тысяч или сто, какая разница — годы ничто: он почти бессмертный, можно и подождать.

Но тут он вспомнил: Светоносица. Ее время пришло: он должен помочь ей, вот почему Маризиан поднял его из земли. И сейчас он должен высвободиться из могилы, сам.

Он приподнял оставшуюся хорошую руку, чувствуя, как камни сопротивляются и упираются, напряг мускулы и выбросил ее вверх.

Если бы кто-то стоял на разрушенных холмах, он бы подумал, что из каменной осыпи, накрывшей проход, забил гейзер, потому что камни и осколки взлетели в воздух на добрые сто футов. Потом появилась могучая рука, все еще державшая серебряный молот, сиявший даже в слабом предрассветном свете. Потом наружу пробился огромный шлем, и по склонам потекла, бурная каменная река: огромные валуны и небольшие камни, все покатились вниз, все быстрее и быстрее, пока не оказались на замерзшей поверхности озера, опять вдребезги разбив лед.

И вот из кучи битого камня появилось все тело. Из глубин разбитого плечевого сустава били странные вспышки света, но гигант медленно выпрямился, голова на шарнирах повернулась направо и налево, глаза открылись и рубиновые лучи прорезали темноту прохода.

Первым делом он посмотрел на лед. Ничего: Парящий над Волнами и Темный Корабль давно ушли, исчезли за горизонтом. Но расстояние — не помеха для почти бога; он чувствовал, что обе барки там, за изгибом земли. И еще, в воздухе висели слабые следы демонов, похожие на ленты эфира: Хдар, Страг и Спиндель.

Талос посмотрел на озеро.

На поверхности чернильно-черной воды крутились и ныряли куски льда. Времени почти нет — Светоносица в опасности. Он резко вернул лодыжку обратно на место, и запихнул, насколько это было возможно, вылезший металл в плечевой сустав. Спустился на берег озера, на мгновение остановился и посмотрел на горизонт, в направлении невидимых кораблей, потом стал медленно входить в озеро, льдины ударялись в его тело, разбивались об него, но он продолжал идти. Дальше и дальше, постепенно погружаясь в ледяную воду, пока голова не исчезла под поверхностью.

По обе стороны от них высились ржаво-красные горы, упираясь прямо в узкую серую полоску — все, что осталось от неба в этом мрачном месте. Быть может рассвет и осветил вершины утесов, но здесь, на дне ущелья, надо было дождаться полудня, чтобы свет добрался до них. Пустынное место, может быть самое пустынное на умирающей земле. Никто не был здесь пять тысяч лет, с тех пор как Маризиан прошел здесь в противоположном направлении, убегая из Искьярда.

Ущелье сузилось и начало вилять как змея. Гарадас только успевал вертеть рулем из стороны в сторону. Парящий над Волнами шел по тонкой реке льда, и нависавшие с обеих сторон утесы опасно проносились в нескольких ярдах от бортов.

Ветер с юга дул уже целый час, усилившись в узком ущелье, но, несмотря на благоприятные для них условия, Темный Корабль, на мачтах которого висело темное облако, по-прежнему нагонял.

Когда они впервые увидели его, он был маленькой далекой точкой, сопровождаемой ураганом и скользившей в темноте по извилистому каньону, но, постепенно, он сожрал расстояние между ними и сейчас развевающиеся черные паруса корабля Немертвого Лорда заполнили всю ширину ущелья за ними; Темный Корабль был так близко, что были ясно видны лица вампиров, толпившихся на носу.

Впереди ущелье плавно изгибалось. Бронзовый Воин говорил о воротах, через которые они смогут пройти только при помощи магии меча. Но пока никаких признаков никаких ворот.

Гарадас поставил своих людей с луками вдоль задних поручней Парящего над Волнами, ожидая, пока Темный Корабль подойдет поближе. Буквально через несколько секунд Самлак натянул лук и выстрелил, но сильный ветер с юга схватил стрелу и она упала не долетев до корабля, черная тень которого секунду спустя легла на нее — расстояние между кораблями сокращалась с каждым мгновением. Еще полчаса, и Фаран нагонит их.

Какая-то фигура задвигалась на корме корабля вампиров. Высокий, одетый в кожаные доспехи, с лысой головой. Фаран Готон. Немертвые торопливо расступались перед ним, он не спеша прошел на нос и встал на бушприте, крепко схватился за линь кливера и внимательно посмотрел на людей, стоявших на корме Парящего над Волнами.

Горцы, увидев его так близко, послали поток стрел, но все они упали, не долетев до корабля. Староста крикнул, приказывая своим людям прекратить стрелять. Через полчаса им понадобится каждая стрела.

Расстояние сократилось настолько, что было видно даже выражение лица Фарана. В конце концов его глаза остановились на Уртреде. "Знает ли он кто я?" спросил себя жрец. "Фаран никогда не видел меня без маски, а без нее меня вообще невозможно узнать."

Тем не менее Лорд-Вампир не отрывал от него глаз. Мир закружился вокруг Уртреда, и он почувствовал, как невидимые гипнотические стрелы летят через разделяющие их пространство и ввинчиваются прямо в мозг: он услышал голоса — они шептали, уговаривали, приказывали. Глаза жреца стали стекленеть.

Внезапно на корму прибежал Джайал, вырвав Уртреда из транса. Его лицо перекосило волнение, голос дрожал.

— Ворота, путь в Искьярд, впереди! — крикнул, задыхаясь от возбуждения. Все глядели на преследующий их корабль, но тут, как один, повернулись и поглядели туда, куда он указывал, мимо наполненных ветром парусов Парящего над Волнами. Далеко впереди небо горело золотом, так непохожим на слабый солнечный свет, омывавший вершины утесов.