— А этот биолог? — Спросил Зорич. — Он то, каким чудом выжил?

— Он здорово треснулся головой о дерево, и лежал так без сознания, не дергался.

Это подтвердила Зубова.

— Да, у Антона Васильева сильнейшее сотрясение мозга. У него даже отнялись ноги и руки. Сейчас, правда, мы подключили его к аппаратам хасков, идет ремиссия, руками он уже управляет, ноги почувствовал. Но, с неделю ему придется похромать на костылях.

— То, что он лежал, его и спасло, — подтвердил Майдачный. — Как многие насекомые, они не замечают неподвижные тела. Кроме того, он лежал в воде и не излучал тепло.

— А как тот раненый серб? — Поинтересовался Райт.

— Перелом позвоночника. Будем лечить, надеюсь, через месяц он встанет на ноги.

— Что еще могут сказать ученые про сложившуюся ситуацию? — Поинтересовался Райт.

Слово взял профессор Рене Альберг, биолог с мировым именем.

— Мы наяву убедились, что эволюция может идти своим путем, отличным от нашего, земного. Мы всегда были с насекомыми антагонистами на нашей планете. Мы абсолютно разные с ними, мы не имеем ничего общего. Кроме того, все теплокровные животные, в том числе и мы, возникли гораздо позже насекомых. Эта планета показала нам, как может жить цивилизация насекомых без нас.

— Но тут мало кислорода, — напомнил Чай Сен, — как они могут тут жить?

— А он им не нужен в таких количествах, как нам. У некоторых насекомых, как у этих червей, вообще нет сердца, и кровь проталкивается силой мышц. Поэтому было так трудно убить даже этого червяка. А у большей части, это сердце имеет вид скорее артерии, идущей через все тело. Так что убить таракана тапком тут не удастся.

— Спасибо за информацию о тапках. Но, отчего тут такие жуткие размеры? — Спросил обескураженный Зорич. Гибель своих людей он воспринимал как собственное положение.

— От силы тяжести. У нас на земле эти стрекозы бы в воздух бы не поднялись. Кроме того, тут масса всяких побочных факторов, например радиация. Мутация идет быстрей, время как бы сжимается. Есть очень много новых насекомых, и очень интересных растений. Из того, что мы нашли на подошвах и в карманах нашего Васильева, раньше можно было бы получить Нобелевскую премию.

Райт тяжело вздохнул.

— Нам сейчас не до премий. Значит, мы нарвались на планету с большими запасами мяса, но это мясо, во-первых, трудно взять, во-вторых, оно несъедобно?

Майдачный покачал головой.

— Оно съедобно, но, скажем так, не очень вкусное.

— И каких затрат в живой силе потребует это мясо? — спросил Зорич. Он особенно тяжело переживал гибель своих друзей. — Не слишком ли, дорогой ценой станет нам каждый такой бифштекс?

Выступил и Клебанов.

— Но не сдохнуть же нам тут от голода? Тот кусок мяса, что вы прислали нам с раненым сербом, мы зажарили, и сожрали с большим удовольствием.

— Надо продолжить исследования, и сконцентрировать внимание на океане, — предложил Альберг. — Там были замечены какие-то огромные животные. Я не думаю, что насекомые так же легко освоили и его. Там должна быть другая форма жизни. Как минимум — теплокровная, а в перспективе и даже млекопитающая.

— Хорошо, мы продолжим исследования. Но только в костюмах невидимках, — предложил Райт.

— Непременно, — подтвердил мрачный Зорич. — Так просто я своих людей этим тварям больше не отдам.

Майдачный не удержался, и ткнула Зорича носом.

— А еще надо слушаться ученых. Ваши разведчики даже не соизволили изучить все предложенные нами приборы. Ничего бы не было, если бы вы нас послушали. Там есть приборы на все случаи жизни.

Зорич согласился.

— Хорошо, дайте нам эти ваши приборы, и мы вывернем эту планету наизнанку!

Через час в самом большом помещении Ковчега собрались те, кого Райт называл стилетом нации. И было около шестидесяти человек, крепких парней с широкими плечами и не менее накаченной шеей. Они были разных рас, говорили на разных языках, но было в них что-то по хорошему однообразное: некая внутренняя уверенность в себе. Это были бойцы самых разных спецслужб уже не существующих государств. Десантники и спецназовцы из России, офицеры из американской «Дельты», английских, еврейских и японских спецподразделений. Были низкорослые, похожие на подростков вьетнамцы из группы «Чин-Сат», способные выжить там, где не выжил бы ни один еворопеец. Не без труда успокоив гомонивших вояк, Зорич коротко, но емко рассказал о положении дел. Этому способствовали кадры видеосъемки, привезенные Биличем с планеты. Именно на его шлеме была установлена телекамера.

— Итак, посмотрите эти кадры, и запомните на всю жизнь.

Кадры уничтожения сербских разведчиков вызвали у всех массу эмоций.

— Как они вляпались!

— Переждать надо было, разведать все над землей и под землей.

— Да, жалко парней.

— С такой штукой бороться сложно. Слишком большая конструкция. Ни один гранатомет не справится.

— Да, сложно, но нужно с этим всем бороться, — сообщил Зорич. — Нам нужна эта планета, нужно продовольствие. Если мы не сможет его добыть, то это неизбежная смерть. Есть идея высадить несколько групп в более северных широтах. Часть должна высадиться в район тундры, на берег моря. Там риска меньше. Но, нам нужно научиться бороться и с этими тварями. Кто знает, может, нам придется здесь жить.

— Неужели мы их будем жрать этих насекомых? — Спросил один из русских парней из "Альфы".

— А вас, разве не высаживали в местах, где можно было жрать только гусениц? — Съехидничал Маркес.

— Приходилось, на пару суток. Но жрать такую дрянь полгода — это уже слишком.

— Если надо будет, то будете жрать и это, — отрезал Зорич. — А теперь небольшая лекция профессора Альберга о строении насекомых, об их уязвимых точках.

При слове лекция у всех присутствующих на губах заиграла улыбка. Но, когда Альберг начал пояснять истинные возможности противника, улыбки с их уст исчезли. Дошли дело и до стрекоз.

— Это самые большие летающие хищники на планете. Скорость — до трехсот километров час, уникальная маневренность. Тут главное — не подпустить их близко. Кто-то должен непрерывно следить за воздухом. Самый лучший способ борьбы с ними — выстрелы по глазам. А теперь — самый опасный наземный хищник — богомол.

На экране было выведено самое монументальное изображение властителя планеты насекомых.

— Прекрасно сливается по окраске с окружающей средой, передвигается плавно и практически бесшумно. Единственное, его хорошо слышно, если приложить ухо к земле. Все же эти тонны мяса и хитина отдаются на почве вполне ритмичной вибрацией.

Русские тут же заулыбались, начали шептаться, до ушей Зорича донеслись отдельные слова: "Сказки… ухом к земле". Сербу пришлось даже прикрикнуть на них.

— Тише, парни!

Не порадовали разведчиков и другие представители местной фауны.

— Значит, вот такой жук, он будет пострашнее танка? — Спросил Энди Маркес, кивая на экран.

— Да, если пересчитывать на сталь, то хитиновый панцирь этого жука прочнее танковой брони раза в три. Так что, не пытайтесь бить его в лоб из пистолета, и даже автомата. Только гранатомет, может быть, лазерное ружье на максимальной мощности. Есть еще особенности. У тех же жуков зрение развито слабо, зато хорошее обоняние и слух. Они чувствуют запах и вибрацию движения. Так что, тогда надо бить по вот этим маленьким штучкам сбоку ото рта.

— Они у них как антенны, — заметил один из спецназовцев.

— Ну, это и есть своеобразные антенны. Причем очень чувствительные.

— А кто из них самый опасный? — Спросил профессора Зорич. — Кроме, конечно, богомолов.

— Самый опасный тот, про кого мы не знаем. А из этих, я бы сказал, вот этот червь.

Он вернул на экран изображение бьющегося в истерике кольчатого червя.

— Огромный, мощный, практически неуничтожимый. Ни мозга, ни сердца как таковых у него нет, кислорода потребляет крайне мало, будет крушить все вокруг до последнего, пока не вытечет вся кровь.