Сказать, что она разбила мое сердце – значит, не сказать ничего. Даже когда Минни изменила мне со вторым писцом, я был уязвлен не столь глубоко. Минни – глупенькая служанка, неспособная по достоинству оценить мое дарование. Но встретить Ее, мой поэтический идеал, встретить и тотчас же потерять…

Что ж, судьба посылает испытания, дабы они закаляли наш дух. Слезы навернулись мне на глаза, но я не заплакал. И все то время, пока демон ласкал женщину моих грез, я мысленно писал трагическую поэму о безответной любви нерифмованным пятиколенным стихом.

Когда они наконец собрались уходить, я уже знал, куда они идут. Демон-тень и женщина-цветок направлялись в Проклятую башню. Мне было так страшно, как никогда в жизни, но стремление увидеть собственными глазами – хоть я по-прежнему не знал, что именно я там увижу, – было сильнее страха. Я постарался унять биение сердца и пошел за ними. Черный осел, которого они оставили привязанным близ развалин, проводил меня неодобрительным ревом, будто указывая на безрассудство моего поведения. Мудрое животное!..

Башня, которую называют Проклятой, стоит на холме, облезлом и шишковатом, подобно черепу столетнего старца. Бугры и неровности каменистой почвы, равно как и вросшие в нее валуны, помогли мне следовать за демоном и его спутницей незамеченным.

Должен сказать, что мне показалось вполне естественным стремление злого духа попасть в Проклятую башню. Но я никак не мог предположить, что сделать это ему будет столь непросто.

Укрывшись за большим валуном и обливаясь попеременно то горячим потом – от солнечных лучей, то холодным – от душевного трепета, я смотрел, как демон шаг за шагом продвигается к Башне. Женщина сначала отставала, затем поравнялась с ним, а примерно на середине холма демон вцепился в ее руку, и она повела его за собой. Губы их шевелились, но слов я не слышал.

Убереги Ортана мою смиренную душу! Я смотрел, не в силах отвести взгляд – но самый ужас заключался в том, что смотреть было не на что.

Синее небо. Каменная кладка Башни. Мужчина и женщина шаг за шагом тяжело поднимаются по склону холма. Послеполуденное солнце ярко освещает склон – никакой тайны, никакой поэзии, – и мне отчетливо видно, что это обыкновенная земля, голая и неплодородная. Ни единого клочка зелени и ни следа каких бы то ни было препятствий, сверхъестественных или природных.

Демон повернул в мою сторону посеревшее от напряжения лицо, и тут я не выдержал. Я выскочил из-за камня и с громкими воплями бросился прочь, объятый всепоглощающим страхом.

Лицо демона маячило передо мной чудовищной маской, и я знал, что до конца дней своих буду видеть этот жуткий лик в кошмарных снах и просыпаться с криком.

Слушайте же, что я узрел, и содрогнитесь вместе со мною:

В глазах у демона я видел отражение пожара.

Черное, серое и серое. Угли, зола и пепел. Едкая вонь, от которой хочется кашлять – неудержимо, до слез.

Было время, когда Проклятую башню называли Священной.

Священная Башня Юга-и-Запада.

Это было давно. Очень давно. Триста лет назад. До пожара, в котором погиб прежний мир и родился нынешний.

Тенна замер у подножия холма и поднял взгляд.

Давно это было? Или недавно? Только тот, кто задал себе этот вопрос, может на него ответить. Если уже не болит, если перестала течь кровь и сочиться сукровица, если ткани срослись, затянулись кожей, и лишь шрам бугрится досадным напоминанием – значит, эта рана давняя. И не важно, год ли прошел или десять лет. Но если через сотни лет боль остра, как от кинжала, всаженного под лопатку верным другом, – значит, все свершилось только что.

Или даже свершается сейчас.

Для того, кто пришел в этот мир из мира прежнего, три прошедших века слились в один заполненный болью миг.

Внутри «сейчас» времени нет.

Тенна напрягся. Он не мог вернуться назад во плоти, его тело принадлежало этому миру. Но дух его, живущий ненавистью к врагу, был неподвластен времени. Тенна мог видеть.

Он стоял у подножия холма и смотрел на белоснежные стены, на гордый шпиль, устремленный в высоту. В небе над башней ветер развевал синий флаг. Золотом и серебром сверкал вышитый на флаге символ Магического Равновесия; синева растворялась в синеве, и казалось, что лишь Знак сам собою парит над остроконечной крышей.

Он стоял у подножия холма и смотрел на пустые глазницы окон, на голый камень стен, в который навечно въелась черная копоть. Вход в башню зиял пещерным провалом, и одинокий кустик пыльной колючки недвижно замер перед ним – как предостережение, как запрет.

Он стоял у подножия холма и смотрел на башню.

Он увидел, как это случилось.

Небо над башней поблекло, взялось трещинами и осыпалось, будто непрочная краска с холста. Холст лопнул. В рваную дыру хлынула черная муть. И тотчас же изо всех окон башни выхлестнуло ослепительно яркое пламя.

Языки оранжево-алого огня обвились вокруг башни, превратив ее в громадный факел. Беззвучно рухнула крыша, разбросав куски горящей черепицы.

Свечками вспыхнули деревья на холме и сгорели за миг.

Опаляющий вихрь дохнул Тенне в лицо.

Тенна шагнул вперед.

В белой башне под синими небесами юная и серьезная девушка, стоящая по правую руку от высокого мужчины, устремила взгляд в огромное зеркало из полированного черного камня. «Я готова», – сказала она. «И я готов», – сказал юноша-альбинос по левую руку мага. «Начинай, Ортана». Высокий улыбнулся. «Сейчас», – сказал он и вынул из складок плаща книгу в железном переплете.

Каменное зеркало исчезло, осталась только рама. По ту сторону тоже стояли трое, и в руках у седовласого была открытая книга.

– Во имя Равновесия приветствую вас, друзья, – сказал он.

Высокий мужчина ступил ему навстречу, раскрывая книгу. И неожиданно прыгнул вперед.

Его тело пересекло невидимую плоскость зеркала, и она взорвалась кипящей огненной лавой.

Закричал юноша-альбинос, сгорая в облаке желтого пламени.

Закричала девушка.

– Ихалла, – прошептал мужчина, поднимающийся на холм. – Ихалла…

Женщина взяла его за руку и заглянула в глаза.

– Что ты видишь, милорд мой Тенна? – тихо спросила она.

Он стиснул пальцы на ее руке и не ответил.

Перед входом в башню они остановились. Мужчина молча смотрел в проем, угрюмый и черный, как лаз в пещеру тролля. Женщина оглянулась назад, и ей захотелось глупо рассмеяться от неожиданности, потому что от подножия Проклятой башни открывался чудесный вид.

Мягкими складками уходили вниз коричневато-желтые холмы, отороченные темной зеленью деревьев и кустарника. Город отсюда виден не был. Далеко внизу золотом и серебром сверкало море, спокойно вздыхая могучей грудью вод. Высоко в небе над морем белой искоркой мелькнула чайка, и прихотливый порыв ветра донес ее истошный крик.

Взгляд женщины привлекло какое-то движение среди холмов. На расстоянии легко ошибиться в размерах, и она не сразу поняла, что это человек. Человек бежал в направлении скрытого холмами города, и бежал так, будто ничего не видел перед собой – спотыкался, падал, вскакивал и снова бежал. Женщина рассеянно проводила его взглядом до очередного падения и обернулась к своему спутнику.

Она как раз успела заметить, как его меч смахнул уродливую чертову колючку, что преграждала вход.

Женщина тихо ахнула. Меч, который вчера казался простым хорошим клинком, защищенным нехитрыми наговорами, выглядел теперь иначе. Он изменился настолько же, насколько изменился его владелец. Сила струилась вдоль клинка, сила свивалась в сложную гарду, охватывая руку хозяина. Именно хозяина, теперь не было сомнений. Такой меч не дался бы постороннему. Ни человеку, ни демону, ни богу.

Мужчина шагнул к Башне, доставая из-за ворота рубахи медальон со Знаком.

Женщина прыгнула, едва не споткнувшись о поверженный колючий ствол, и молча вцепилась мужчине в плечо.

– Во имя магии травы и радуги, воды и камня, – сказал мужчина, и голос его дрогнул, – и во имя священного Магического Равновесия мы хотим войти в Башню Юга-и-Запада.