Мотор заглох, и машина катилась по инерции. Он поставил ручной тормоз и посмотрел на Карлотту.

– Должен вам сообщить, дела принимают нежелательный оборот. Мои сегодняшние шутки насчет нашего возвращения на автобусе, мне кажутся сейчас неуместными. Особенно, если учесть, что ночью автобусы не ходят. Я почти в этом уверен. Где-то здесь был фонарик. Пойду открою капот, посмотрю, что там. Но, если честно признаться, то я разбираюсь в двигателях не больше, чем курица в алгебре.

Она вздохнула.

– Должна вам признаться, что и я не больше, Но, тем не менее, пойдем посмотрим. Я посвечу.

Откинув капот, он наклонился над двигателем. Она светила ему фонариком.

– Подайте мне, пожалуйста, маленький ключ. Благодарю. Теперь отвертку.

Повозившись несколько минут, он выпрямился.

– Я снял трубку, соединяющую бак с карбюратором. Сейчас я подую в бак. Постарайтесь заметить, проходит ли воздух. Если, конечно, не боитесь запачкаться. Может быть, засорился проход в бак.

Карлотта просунула голову под капот и стала наблюдать за маленькой медной трубкой. Под капотом было гораздо теплее, чем снаружи. Из трубки раздался легкий свист. Она подняла голову. – Воздух проходит, Джереми. Что дальше?

Он вернулся назад и остановился рядом с ней, задумчиво глядя на двигатель. Желтый лучик фонаря начал слабеть и замигал.

– Будь я проклят, если что-то понимаю. Скорее всего сломался бензонасос.

Фонарик мигнул последний раз и погас. Джереми процедил сквозь зубы.

– Вот и прекрасно. Этого нам только и не хватало. Я, конечно, дурак, но не настолько, чтобы пытаться ремонтировать бензонасос при свете зажигалки. Этого делать нельзя.

Он рывком закрыл капот и повернулся к Карлотте.

– Я очень виноват перед вами за то, что втянул вас в эту историю. Машина неисправна. Мы находимся прямо у подножия Атласских гор. Кругом неизвестность, населенная враждебными арабами, а они враждебны, уж я-то точно знаю. К тому же, в качестве механика у вас слабоумный. Добро пожаловать в путешествие. Фирма Блай приглашает. Ну что? Разве не смешно? Давайте вместе посмеемся. Милая девочка, как я виноват перед тобой! К тому же еще и чертовски холодно.

Карлотта тихо рассмеялась. Он назвал меня на ты.

– А мне кажется это очень забавным. Настоящее приключение. И где же мы будем ночевать? Запремся в машине?

– Карлотта, ты просто чудо. Большинство женщин на твоем месте немедленно закатили бы истерику. А как лучше поступить, я не знаю. Можно, конечно, ночевать в машине, но мы вряд ли выдержим холод. Ведь мотор не работает. Не лучше ли нам попробовать вернуться обратно в ресторан? На наше счастье мы не так уж далеко отъехали. Я думаю, не больше пяти-шести миль. Как ты на это смотришь?

Она снова рассмеялась.

– Смотрю положительно. Разве ты забыл, что я в кроссовках и могу идти, хоть всю ночь?

– Кончай хвастаться. Возьми лучше мой пиджак, а то замерзнешь.

– Да нет, не замерзну. Начнем идти, так еще жарко будет.

Робби никогда бы не предложил мне свой пиджак, скорее забрал бы мой свитер.

– Молчать и повиноваться! Бери без разговоров. Когда вспотеешь, отдашь.

Их глаза уже привыкли к темноте, и они довольно бодро двигались по уходящей в черноту, петляющей дороге. Шли они молча, бок о бок. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был звук их шагов.

– Ой, что это там? – она схватила его за руку.

Темная тень на обочине, которая только что была деревом, вдруг задвигалась и поплыла. Джереми остановился, крепко сжав ее руку в своей. Они оба затаили дыхание. Вдруг тишину прорезало блеяние новорожденного ягненка.

Джереми облегченно засмеялся.

– Это всего лишь пастух, Карлотта. Он в капюшоне, а в руках у него ягненок. Интересно, долго он наблюдал за нами? Вообще-то, довольно жутковато. Думаю, они проводят здесь со стадом всю ночь.

Он откашлялся.

– Э… э… бонсуар, мсье… О черт!.. Карлотта, как будет по-французски пастух? Мсье, отель эс лон д'си?

Они ждали, как отреагирует эта безликая неподвижная тень. И она отреагировала невнятным гортанным звуком и растворилась в темноте, сопровождаемая расплывчатой тенью мамаши-овцы.

Карлотта и Джереми двинулись дальше.

– Коммуникабельный парень, ничего не скажешь.

– Да, но он все-таки не ограбил нас и не поиграл своим ножичком. И то хорошо. Ты только не подумай, что я паникую, но мне кажется, что сейчас за нами наблюдают десятки невидимых глаз.

Ее рука все еще была в его. Он легонько сжал ее.

– Можешь тоже считать меня паникером, но у меня точно такое же ощущение. Но все же мне кажется, что это дружелюбные, любопытные глаза. Я молюсь только о том, чтобы утром машина осталась с колесами. Вот доберемся до ресторана, я тут же позвоню Чендлеру и попрошу его утром забрать нас отсюда и найти механика. Надо также, чтобы он выгулял и накормил Бриджит. Она ужасно нервная. Гляди-ка! Вот тебе сцена из далекого прошлого.

Дорога в этом месте поворачивала. Вокруг костра сидели пастухи в капюшонах. Головы повернуты в сторону дороги. Карлотта и Джереми просто физически ощущали на себе их взгляды.

– Бон суар! – крикнул Джереми.

В ответ тишина, но спустя немного времени из глубины джеллабы вынырнула одна худая коричневая рука и поднялась в приветствии.

Джереми перевел дух.

– Можно считать, что это разрешение двигаться дальше. Надеюсь, что это так. Давай прибавим шагу, пока они не передумали.

Они не сделали и нескольких шагов, как Карлотта снова остановилась, показывая в темноту.

– Что это там в поле, позади них? Джереми вгляделся во тьму. Примерно на высоте двух футов над землей медленно передвигались странные светящиеся предметы, больше всего похожие на темно-голубые с зеленью драгоценные камни.

– Понятия не имею. Я бы никогда… О… – И тут он рассмеялся. – Это овечьи глаза. В них отражается свет костра. Никогда бы не подумал, что у овец такие красивые глаза. Но нам следует поспешить, а то, не дай Бог, эти патриархи захотят пригласить нас на ужин. А там, я уверен, первым деликатесом будут как раз овечьи глаза. Тебя вначале накормят ими, а потом уж изнасилуют. Да, ничего не скажешь, женщиной быть нелегко. Но сцена-то, сцена как хороша! Я имею в виду не сцену твоего изнасилования, а вот этих людей в капюшонах, собравшихся у костра. Это похоже на… на какую-то картину из Библии…

Вот ведь незадача. Все же не удержался и опять не смог обойтись без этого затертого клише.

– …но что по-настоящему удивительно в этой стране, так это одежда этих людей. Они носят одежду, которую их предки носили сотни и тысячи лет назад. Здесь не так, как в других странах, где национальные костюмы одевают по праздникам или чтобы развлечь туристов и вытянуть из них лишнюю деньгу… Что-то я слишком разговорился, ты не находишь? На самом деле я это для того, чтобы отвлечь твое внимание от тягот нашего похода, чтобы ты забыла об усталости. Ведь первые двести миль преодолевать тяжелее всего.

– Джереми, по-моему, ты достигаешь как раз обратного. Овечьи глаза на ужин, изнасилование, ограбление… Уж лучше я сосредоточу свое внимание на усталых ногах, хотя… Ого! Просто не верится, но…

Они как раз выходили из-за поворота, и впереди засверкали огни «Копченого Кабана».

Убыстрив шаг, они через несколько минут уже входили в теплый, светлый холл маленького отеля. Радости они не скрывали. Карлотта тут же прыгнула в кресло.

– Джереми, небеса нам покровительствуют.

За маленькой стойкой на них с любопытством глядела мадам своими густо накрашенными глазами.

– Бон суар, мсье-дам. Ви возвратился назад? Что случилось?

Джереми подошел к стойке.

– У нас сломался автомобиль. Можно ли у вас переночевать?

– Ну разумеется. – Лицо мадам расплылось в улыбке. – У меня есть прекрасный комната, светлый, двухспальный кровать, магнифик ванная.

Джереми покачал головой.

– Две комнаты, пожалуйста.

Мадам удивленно подняла брови.

– Но… но почему? Ночь такая холодная.