Все время, пока он был с ней, она старалась ни о чем не думать. Ни о случившемся, ни о возможных последствиях. «Не думай, – говорила она себе, – не думай об этом. Не сейчас». По телевизору больше ничего интересного для Уилла не показали: хоровое пенье, программа о древних цивилизациях и триллер. Наименьшим из зол были новости. Бекки переключилась на них, и тут же на экране появилась фотография Гейнор Рей с ее амулетом – серебряным крестиком на нежной шее. Ее улыбка была даже слегка вызывающей. Потом показали сам крестик – слегка размытый, потому что его пришлось во много раз увеличить. На первый взгляд он казался простым, но, присмотревшись, Бекки заметила на серебре тонко выгравированные листочки. Эту фотографию сделали за несколько дней до исчезновения девушки. О Джеки Миллер ничего не сообщали. Значит, ее еще не нашли.

Бекки отвезла Уилла на Стар-стрит. Она знала, что за руль ей садиться нельзя, слишком много выпила, но ей так не хотелось снова обижать его, заставив проделывать долгий путь на двух автобусах или пешком. Уже поздно, но он был слишком счастлив, чтобы это заметить.

– А как поживает Ким? – спросила Бекки, когда проезжали мимо Эбби-роуд.

Он посмотрел на нее с недоумением, потом ответил.

– Она сестра Кейта. Она нормально поживает.

– Вы больше не виделись?

– Мы ходили в кино. – Только и сказал он.

Она вошла с ним в переднюю дверь и постояла, глядя, как он поднимается по лестнице. Он так трогательно шел на цыпочках, чтобы не потревожить соседей, и когда обернулся, прижимая палец к губам, у нее даже слезы навернулись на глаза. Но как только он ушел и дверь закрылась, ей захотелось пожалеть не его, а себя. Она не заплакала, но подавляемые до этого момента мысли обрели форму.

Дома уснуть ей уже не удалось. Худшим вариантом было лежать в темноте, в одиночестве, уставившись в невидимый потолок Лучше уж посидеть в кресле с чашкой чая. Страдать, так с комфортом. Она потеряла Джеймса. Он ушел и не вернется. Она не может его обвинять. Он правильно рассудил: лучше сразу закончить отношения, чем продолжать встречаться с женщиной, которая так тесно связана с тунеядцем-наркоманом. Да, его можно понять, но как было бы хорошо, окажись Джеймс чуть более снисходительным, терпеливым, умеющим ждать и надеяться. И все равно уже слишком поздно. Она подумала об Уилле и о том, что ему пришлось испытать. Она никогда, никогда не должна допустить, чтобы такое повторилось. Его нужно продолжать приглашать сюда каждые выходные.

Но когда она об этом думала, в ней поднималось какое-то незнакомое ранее чувство, оно охватывало все тело, заставляя ее дрожать и ежиться. Она не сразу поняла, что это… паника. Смысл того, о чем она думала с опаской, вдруг проявился в полную силу. Это никогда не кончится. Посещения Уилла по выходным. Ей придется жертвовать одним днем в неделю. Проводить этот день с человеком, который разговаривает на уровне десятилетнего ребенка. Это будет продолжаться до тех пор, пока он не станет мужчиной среднего возраста, до самой ее смерти. Она никогда не сможет избавиться от этого, никогда не сможет сделать его визиты менее частыми. Вот попробовала, и что из этого вышло? Он уснул у нее на крыльце, как верный пес, она разбила его сердце, заставила его страдать и голодать.

В результате потенциальный – даже более чем потенциальный – любовник испугался. Она оглянулась назад, в прошлое, и вспомнила: такое уже случалось, как минимум один раз, с другим человеком. В то время Уилл как раз переехал из квартиры, где жил со своими приятелями из детского дома. Тогда она не поняла, почему ее мужчина перестал с ней видеться, перестал звонить, но теперь догадалась. А что, если кто-то другой, тот, с кем она еще успеет познакомиться, тоже испугается? Может, не сразу, но потом, когда отношения зайдут далеко. Но рано или поздно он столкнется с этим нежеланным гостем, который имеет власть над Бекки, цепляется за нее, твердит ей свои банальности о погоде, еде и весенних цветочках? Она ненавидела себя за такие мысли, но знала, что они правдивые. Можно даже сказать, что пока Уилл где-то неподалеку, – а так останется всегда, – с ней рядом никогда никого больше не будет, ни мужчины, ни женщины, ни любовника, ни друга. Это он, Уилл, сделал для нее клетку и выбросил ключи.

Когда бессонная ночь наконец прошла, Бекки поняла, что не сможет выйти сегодня на работу. Не потому, что ей хотелось что-то предпринять. Ничего тут не поделаешь. Пока она и Уилл живы – ситуация не изменится. Скорее всего, он и думать забыл о Ким Битти, ему больше нравилась она, Бекки. А ей придется забыть о Джеймсе и, раз на то пошло, о любом другом мужчине. Все бесполезно. Ее паника переросла в полное отчаяние.

У Уилла тоже изменилось настроение. Все страдания позабыты, а на их место вернулись мысли о сокровищах. Теперь нужно уточнить, где они находятся, вернее, где находится Шестая авеню. Он кое-что знал об Америке, знал, где примерно она расположена на карте мира, знал кое-какие американские фильмы и шоу и то, что люди там говорят не так, как он, Бекки, Инес и Кейт. Актеры в фильме про сокровища были американцами, это ему стало понятно по их выговору. Но значило ли это, что сокровища находятся именно в Америке? Сирены на улице очень походили на лондонские, но точно он не знал. Можно спросить Бекки, но тут опять встает вопрос о сюрпризе. Бекки умная, и если она узнает, что сокровища на заднем дворе одного дома, и Уилл их ищет, то догадается о многом, и сюрприза не получится.

Покрывая блестящей краской «искусственный жемчуг» оконную раму в столовой на Эбби-роуд, он спросил Кейта:

– А где находится Шестая авеню?

Может, Кейт и слышал о фильме, но не связал его название с вопросом Уилла.

– Не знаю даже. Могу сказать, где Пятая авеню. В Нью-Йорке.

– Нет, Шестая авеню, – разочарованно поправил Уилл.

Они продолжили работать. Уилл красил, Кейт полировал двери буфета. Минут через десять Кейт спросил:

– А вы с моей сестрой как, не виделись больше?

Почему все кругом спрашивают его о сестре Кейта?

– Нет, не виделись.

Что же ему теперь делать? Уиллу не под силу проводить простые манипуляции с телефонными книгами, программами телевидения, заказами и узнаванием цен через Интернет.

Тут могла бы Инес помочь, но Уилл отчего-то стеснялся просить ее.

Вернее, ему казалось, что она на него за что-то сердится. В прошлый раз, когда он спросил ее о названии улицы, которая была в фильме, где играл ее муж, она не то чтобы разозлилась, но шикнула на него и попросила не разговаривать, а смотреть. Если он опять спросит ее про улицу, она может выйти из себя.

Кейт закончил полировать последнюю дверь, отложил шерстяную салфетку и грунтовку и сказал:

– Думаю, можно заканчивать на сегодня. Ты как?

Кивая, Уилл указал на фрагмент рамы, которую нужно было докрасить. Это займет не больше получаса.

– Так что сегодня пораньше, – сказал Кейт. – Отдохнем. А завтра, с самого утра, у нас квартиры на Лэдброк-гроув.

– Ладно, – сказал Уилл со вздохом.

– Я заберу тебя на Стар-стрит ровно в восемь.

Значит, ни Бекки, ни Инес он спросить не мог. Кейт не знал. Людмилу и Фредди Уилл считал неприступными. Он никогда не заговаривал с ними первым. А мистера Квика он просто боялся. Глядя на него, он вспоминал одного врача, который однажды разговаривал с Уиллом и брал у него кровь. То ли голос был похож, то ли глаза, розовато-серые, цвета засыхающих тюльпанов. Они не походили ни на человеческие, ни на глаза животного. Когда Уилл сталкивался с мистером Квиком на лестнице, он старался не смотреть на него.

Возможно, про Шестую авеню знал Монти, но он уже несколько недель не приглашал его сходить куда-нибудь. Уилл знал его телефон, но не мог позвонить, он никогда никому не звонил.

Вернувшись домой раньше обычного, он собрался с духом и решил спросить о Шестой авеню в киоске на Эджвер-роуд. Сначала он купил батончик «Марс», а затем спросил:

– Где находится Шестая авеню?