Бо пошел вслед за мной в дом. Он нагнал меня в кабинете, где я горько расплакалась, и слезы ручьями текли по моим щекам.

– О Бо, нам не следовало приезжать сюда. Не могу вынести всего этого горя. Мне кажется, что все это – моя вина.

– Это нелепо. Как это может быть твоя вина? Ведь не ты же вызвала болезнь Жизель, правда? Ну… не ты же?

Я потупилась и горько вздохнула.

– Поль напомнил мне о том, как однажды я пошла с Ниной Джексон к Мамаше Вуду, которая навела порчу на Жизель. Может, эта порча никогда не переставала делать свое дело.

– Ну, Руби, ты же не можешь серьезно верить…

– Нет, верю, Бо. Я всегда верила в сверхъестественные силы, которыми обладают некоторые люди. Это было у моей бабушки Кэтрин. Я видела, как она исцеляла людей, давала им надежду простым прикосновением рук.

Бо состроил скептическую гримасу.

– Ну и что ты хочешь делать? Хочешь поехать в больницу?

– Да, мне нужно поехать.

– Хорошо, поедем. Хочешь подождать, пока проснется Перл или…

– Нет. Попросим Жанну и Тоби присмотреть за ней до нашего возвращения.

– Прекрасно, – согласился Бо.

– Я сейчас вернусь. Мне нужно кое-что взять, – проговорила я и повернулась, чтобы уйти.

– Что?

– Кое-что, – твердо произнесла я и быстро поднялась по лестнице в свою прежнюю спальню, проскользнув в нее, никем не замеченная, подошла к комоду и открыла нижний ящик, где хранила пучок пятилистника, который мне дала однажды Нина Джексон, чтобы отгонять зло, и десятицентовик с продернутым шнурком, который я должна была носить на лодыжке на счастье.

Потом я подошла к двери в смежную комнату, слегка приоткрыла ее и взглянула на Поля. Он крепко спал в своей постели, прижимая к себе подушку. Над изголовьем как икона висел мой портрет в серебряной раме. Это грустное зрелище вновь вызвало слезы у меня на глазах, а в груди так заломило от тяжкой печали, что мне стало трудно дышать, как будто я балансирую на краешке кипящего котла и только от меня зависит, свариться в нем или устоять.

Я тихо закрыла дверь и вышла из спальни. Бо ждал у подножия лестницы.

– Я уже говорил с Жанной и Тоби, – сообщил он. – Они присмотрят за Перл, пока мы не вернемся.

– Хорошо, – произнесла я. Бо не спросил, зачем я ходила наверх. Мы поехали в больницу, узнали, где лежит Жизель, и прошли в ее отдельную палату. Нанятая Полем медсестра сидела на стуле у кровати и вышивала. Она подняла глаза и разинула рот от удивления.

– Мистер Тейт говорил мне, что у его жены есть сестра-близнец, но я никогда не видела таких похожих близнецов, – проговорила она, не в силах отвести от меня взгляда.

– Не так уж мы и похожи, – сурово сказала я. Жизель непременно сказала бы что-нибудь в этом роде и заставила бы ее почувствовать себя неловко. Сестра попросила разрешения выйти на время нашего посещения, да я и сама хотела, чтобы она ушла.

Как только она вышла, я подошла к кровати Жизель. Из носа у нее торчали кислородные трубки, руки безжизненно лежали поверх одеяла. Глаза были закрыты, и она казалась еще меньше и бледнее, чем я видела ее в последний раз, даже волосы у нее потускнели. Цвет лица был похож на брюшко мертвой рыбки. Бо сделал шаг назад, когда я взяла руку Жизель и уставилась на нее. Не знаю, чего я ожидала, но она не проявляла никаких признаков жизни. Наконец, вздохнув, я достала пучок травы пятилистника и положила ей под подушку.

– Что это? – спросил Бо.

– Это однажды дала мне Нина Джексон. Растение с листочками, разделенными на пять частей. Оно приносит спокойный сон и отгоняет любое зло, которое могут причинить пять пальцев.

– Что? Ты шутишь!

– У каждой частички есть свое предназначение: удача, деньги, мудрость, власть и любовь.

– И ты действительно в это веришь? – спросил он.

– Да, – ответила я, затем подняла одеяло и быстро привязала мой талисман-десятицентовик к лодыжке Жизель.

– Что ты делаешь?

– Это тоже приносит удачу и отгоняет зло, – сказала я ему.

– Руби, как ты думаешь, что они тут подумают, когда обнаружат эту ерунду?

– Они, вероятно, подумают, что приходил кто-то из друзей моей бабушки и сделал это.

– Надеюсь. Жизель-то уж точно ничего бы такого не притащила. Она всегда смеялась над этими вещами, – напомнил он мне.

– Я должна была это сделать, Бо.

– Хорошо. Давай не будем здесь слишком долго оставаться, Руби, – нервно проговорил он. – Нам нужно вернуться в Новый Орлеан не слишком поздно.

Я немного подержала руку Жизель, прочла мысленно молитву и дотронулась до ее лба. Мне показалось, что веки ее дрогнули, но, может быть, во мне говорила надежда или воображение.

– До свидания, Жизель. Мне жаль, что мы никогда не были настоящими сестрами. – Я почувствовала слезу у себя на щеке и дотронулась до нее кончиком указательного пальца правой руки. А потом приложила палец к ее щеке и смочила ее. «Может быть, теперь, наконец, она поплачет и по мне тоже», – подумала я, быстро отвернулась и выбежала из комнаты прочь от вида моей умирающей сестры.

Поль еще не встал, когда мы вернулись, но Перл уже проснулась и играла в кабинете с Жанной и Тоби. Ее глазки просияли счастьем, когда она увидела, что я пришла. Я хотела броситься к ней и нежно обнять, но Жизель бы этого не сделала, сказала я себе, и постаралась сдержать свои эмоции.

– Нам надо возвращаться в Новый Орлеан, – резко сказала я.

– Как там в больнице? – спросила Тоби.

– Как будто разговариваешь сама с собой, – ответила я. По иронии судьбы, это было правдой.

Обе сестры кивнули с одинаково меланхоличными лицами.

– Ты можешь оставить ребенка со мной, – предложила Жанна. – Я не возражаю.

– О нет. Мы не можем так поступить, – отказалась я. – Я обещала своей сестре смотреть за ней.

– Ты? Обещала Руби?

– В момент слабости, – сказала я, – но мне надо сдержать обещание.

– Почему? Ведь ты же не любишь детей, не так ли? – спросила с презрением Тоби.

Я поискала взглядом поддержки у Бо.

– Мы уже наняли няню, – проговорил он. – Все устроено и налажено.

– Уж, наверное, тетя лучше будет смотреть за ней, чем няня, – парировала Жанна.

– А я что, по-твоему, какая-то шелупонь? – отрезала я. Когда дело заходило о том, чтобы удержать Перл, я не уступала своей сестрице в твердости и наглости.

– Ну я просто имела в виду… для меня это не составит труда.

– И мне не составит, – парировала я. – Перл! – Я протянула руки, и она побежала ко мне. – Скажите Полю, что мы ему позвоним попозже.

Я поспешила выйти с Перл на руках, прежде чем возникнет какая-нибудь новая проблема. Лицо мое залила краска, а глаза расширились от надвигающейся истерики.

– Не переживай, – сказал Бо, когда все мы были уже в машине. – Ты прекрасно справилась. Все было нормально.

Я не успокоилась, пока мы не проехали значительную часть пути. Дождь, который целый день висел над головой, наконец обрушился на землю и лил сплошной стеной не переставая весь оставшийся путь до Нового Орлеана. Небо над городом прорезали вспышки молний, а раскаты грома были так оглушительны, что мы содрогались от них внутри машины. Я обрадовалась, когда мы наконец добрались до дома. Обри встретил нас с длинным списком телефонных звонков, и мы увидели, что неоднократно звонил Брюс Бристоу.

– Ясно, что придется круто обойтись с ним, чтобы отвязаться, – сказал Бо и со злостью смял в кулаке бумажку с сообщением. Но меня эти проблемы занимали меньше всего. Перл после поездки едва держалась на ногах и не могла ничего есть, а я была измотана и душевно, и физически. Я положила ее спать, приняла горячую ванну и забралась в постель сама. Потом я услышала, как в спальню поднялся Бо, но никак не отреагировала, когда он улегся рядом со мной, и через несколько минут мы оба уснули.

В последние дни меня не покидало нервное напряжение и постоянная тревога. Часы казались мне днями, а дни – месяцами. Я вдруг останавливалась и тупо смотрела на часы, пораженная тем, что прошло всего лишь несколько минут. Каждый раз, когда звонил телефон, я вскакивала, сердце замирало, а потом начинало бешено биться, но обычно это звонили друзья Жизель. Я была резка с ними со всеми, и вскоре большинство перестало утруждать себя звонками. Однажды мне позвонила Полин, чтобы сказать, что я теряю всех своих друзей, отталкивая их от себя одного за другим.