Как и следовало ожидать, семья Нойбурга приветствовала этот разрыв. Годами члены семьи Нойбурга финансировали тот образ жизни, который он вёл, хотя их и ужасал тот факт, что значительная часть их денег уходила к Кроули, которого они считали паразитом. В клане Ной-бургов Кроули проклинали все: у дядюшки Эдварда едва не случался апоплексический удар от гнева при одном упоминании имени Кроули, а мать Виктора разражалась рыданиями.

После короткой и бурной встречи Кроули и Нойбур-га, которая произошла в Лондоне в мае, Нойбург отправился на лето в Брэнскомб в Девон, где остановился у женщины по имени Оливия Хаддон, владелицы нескольких коттеджей в деревне. Она входила когда-то в круг знакомых Кроули, но, подобно многим другим, поссорилась с ним. В одном из других её домов жила в это время Виттория Кремерс. Незаконнорождённая дочь француженки и богатого банкира-еврея, она была замужем за русским дворянином и познакомилась с Кроули в Нью-Йорке в 1900 году. Она оказалась на грани бедности, и Кроули оплатил ей проезд до Британии, а также взял её на работу в качестве своей личной помощницы и первого генерального секретаря Mysteria Mystica Maxima, однако их отношения продлились недолго. Кроули обвинил её в хищении общественных денег и впоследствии отомстил ей, изобразив её под её собственным именем в рассказе «Лунный ребёнок», где она названа «истинной мастерицей злого умысла». Теперь же, после разрыва с Кроули, она и Нойбург стали друзьями. Их объединял общий для них обоих живой интерес к магии, а также её стойкая неприязнь к Кроули, которого она считала не кем иным, как шарлатаном.

Несмотря на мнение членов своей семьи, атакже предупреждения Кремерс, которая говорила, что от Кроули не следует ждать ничего хорошего, Нойбург не до конца разорвал отношения со своим бывшим учителем. Осенью 1914 года он встретился с Кроули и сообщил ему, что больше не может участвовать в его магической деятельности. Он отрёкся от тех обетов, которые дал, будучи членом А.˙.А.˙., вследствие чего Кроули призвал на его голову проклятья, сулившие Нойбургу смерть от самых ужасных болезней. Нойбург был этим очень расстроен: после всего того, что они пережили вместе, ему казалось, что Кроули ведёт себя слишком жестоко и грубо. Нойбург наивно верил, что Кроули не выкажет себя столь мстительным по отношению к нему. Кроули же просто записал в своём дневнике: «Он покинул меня…»

После «парижских занятий» и разрыва с Кроули Нойбург был истощён как духовно, так и физически. У него случился нервный срыв, от которого его лечил доктор Э.-Т. Дженсен, психиатр-фрейдист, который тоже был когда-то последователем Кроули и тоже прекратил с ним отношения. На следующий год, когда Первая мировая война была уже в самом разгаре, Нойбурга призвали на военную службу, но вскоре он был демобилизован по состоянию здоровья. Он поселился в Вайн-коттедж, в деревне Стайнинг, что в Суссексе, где основал Vine Press, небольшое, но солидное издательство, специализирующееся на поэзии. Он перестал заниматься магией. В 1921 году он женился, и через три года у него родился сын. Однако самыми значительными отношениями в его жизни были те, что связывали его с Кроули, и он никогда не принижал их значения. Кроули по-прежнему присутствовал в его мыслях, но Нойбург начал бояться его. Он всегда беспокоился, что Кроули может внезапно появиться в Вайн-коттедж. Существуют слухи, что одна из очередных Алых Женщин несколько раз появлялась в доме Нойбурга, пугая прислугу демонстрацией Знака Зверя, который красовался у неё между грудей. Следовательно, не было никаких гарантий, что Кроули не явится лично. И действительно, в конце 1920 года это произошло. К нему вышла жена Нойбурга Кэтлин. Кроули ударил своей тростью о порог и потребовал встречи с Виктором. К счастью, Нойбурга не было дома. Он гулял с собакой, когда услышал голос Кроули и переждал, пока тот не ушёл. Через несколько лет Нойбург случайно увидел Кроули в магазине оккультной литературы «Атлантис», который находился на Мьюзиэм-стрит, напротив Британского музея в Лондоне. Они стояли почти рядом, но Кроули не заметил Нойбурга, который, по словам сопровождавшей его Рунии Тарп, смертельно побледнел.

Нойбург умер от хронического туберкулёза 31 мая 1940 года на Баундери-роуд, 84, в Лондоне. Ему было пятьдесят семь лет. Некоторые считали, что в его болезни виновен Кроули. Кто-то говорил, что его физическое состояние было ослаблено плохим обращением со стороны Кроули, холодными ночами в Болескине, когда Нойбург стриг кусты или спал на ветках, а также промозглыми ночами в пустыне. Другие утверждали, что это результат проклятия Кроули.

В 1914 году Кроули было тридцать девять лет, и он уже приближался к границе среднего возраста. Его будущее выглядело отнюдь не радужным. Денежное своё состояние он уже растратил, а его имущество состояло главным образом из нераспроданных, да и не могущих быть проданными, штабелей книг, которые он издал когда-то на свои же деньги. Средств ему в это время хватало практически только на повседневные нужды. Крепкие мускулы, которыми он обладал во времена занятий альпинизмом, сделались дряблыми, и даже его литературные силы начали ослабевать. Попросту говоря, он уже миновал пик своей жизни, и теперь ему до конца предстояло вести ненадёжное существование в постоянных поисках очередного фунта (или доллара).

Поскольку Кроули никогда не состоял на службе, которая приносила бы ему доход, он вынужден был как-то изворачиваться, будучи неспособным, даже при всём желании, заняться поисками работы. Искать работу ему мешала гордость, впрочем, неизвестно, посещала ли его когда-нибудь в принципе идея устроиться на службу.

Великие религиозные лидеры, подобные ему, никогда не превращались в банковских клерков, школьных учителей или владельцев магазинов. Они проповедовали толпам и получали подаяние. Неудивительно, что подарки, денежные пожертвования и членские взносы членов А.˙.А.˙., а позднее ОТО стали теперь главным источником его доходов.

Когда Кроули понял, что ему грозит нищета, его охватило невероятное беспокойство: страх отсутствия денег будет преследовать его отныне всю оставшуюся жизнь, хотя признаваться в этом он будет неохотно. Ведь ему необходимо было поддерживать имидж мага. А подобно тому как религиозные лидеры никогда не работают, они так же никогда не дают выхода своим эмоциям.

Один из способов, которым Кроули воспользовался для решения своих финансовых проблем, был мучителен для него. 5 мая 1914 года он официально передал право собственности на Болескин обществу Mysteria Mystica Maxima, чтобы у «Национального Гроссмейстера имелась летняя резиденция в Шотландских горах». Само собой разумеется, что Гроссмейстером был сам Кроули, но это всё же означало, что он перестал быть собственником Болескина, дома, которому, по его словам, он отдал особую частицу своей души. Однако он был освобождён от долговых обязательств размером в 900 фунтов, которые I прилагались к поместью.

Весь июль Кроули в одиночку занимался скалолазанием в Альпах. Он пытался укрепить свои дряблые мускулы, а также физически и морально подготовить себя к очередному гималайскому восхождению, которое планировал на альпинистский сезон 1915 года. Его волновал также вопрос о том, кто смог бы оплатить эту экспедицию. Однако все планы рухнули сами собой, когда 4 августа Британия и Германия объявили друг другу войну.

Кроули немедленно вернулся в Британию через Париж. Его обуревали мысли и надежды, что он может понадобиться Британии в трудный для неё час. Он знал, что для военной службы он слишком стар и нездоров, поскольку недавно пережил приступ флебита, поразившего его левую ногу, однако он верил, что стране понадобится его ум. То, что на первый взгляд кажется самонадеянностью, на самом деле имело под собой основания. Кроули обладал острым умом и был, в конце концов, выпускником Кембриджского университета. Кроме того, он свободно говорил по-французски и хорошо знал немецкий, много путешествовал по Европе, а благодаря своим магическим занятиям разбирался в кодах и шифрах. С другой стороны, он был известным оригиналом, поэтому к нему могли относиться как к переменчивой натуре, а следовательно, считать слишком ненадёжным для участия в секретных военных делах.