Сталинская система включала в себя партийно-государственный аппарат управления и всячески поощряла его, но как свое орудие. Этот аппарат играл в ней роль второстепенную, подчиненную. Главным было другое, а именно аппарат личной власти, не связанный никакими законодательными нормами. Он состоял из клики людей, лично обязанных главарю (вождю) своим положением в клике и предоставленной ему долей власти. Такие клики складывались на всех уровнях иерархии, начиная от высшей во главе с самим Сталиным и кончая уровнем районов, частей районов (например, сельских советов) и предприятий. Главными рычагами власти были те, которые сейчас называют «силовыми структурами», – органы государственной безопасности, милиция и вообще силы внутреннего порядка, армейское командование, дипломатический корпус, главы учреждений и предприятий, выполняющих задания особой государственной важности, научная и культурная элита и т. п. Важнейшим элементом сталинизма была система вождизма, которую сейчас рассматривают как пример популизма. При этой системе руководитель обращался непосредственно к народу, игнорируя официальные учреждения власти. Массам эти учреждения представлялись как нечто враждебное им, как помеха их вождю-руководителю. Отсюда волюнтаристские методы руководства. Руководитель мог по своему произволу манипулировать чиновниками нижестоящего аппарата официальной власти, назначать и увольнять их, заменять другими и даже арестовывать. Причем это имело место на всех уровнях, во всех сферах общества, во всех районах страны. Взгляните на ельцинскую организацию власти! Не видите ли вы в ней нечто до мелочей похожее на сталинизм?!

Сыграв свою историческую роль, сталинистский тип власти и управления уступил место тому, который я описал выше и который называю брежневистским. Официально это произошло в 1956 году на XX съезде КПСС. В двух словах: он отличается от сталинистского тем, что роль аппарата сверхвласти в нем берет на себя партийный аппарат, а волюнтаризм уступает место консервативно-бюрократическим методам управления.

Разрушение брежневистского типа власти и переход к сталинистскому в условиях, какие сложились к 1985 году, и без опоры на коммунистическую организацию населения могли привести только к образованию уголовно-мафиозной структуры на высшем уровне власти. Это было очевидно априори. Тем более тенденция к этому отчетливо наметилась уже в конце брежневского правления.

Есть два способа и два аспекта воспроизводства системы власти и управления:1) отбор кандидатов и назначение на посты сверху; 2) выборы путем голосования из числа кандидатов, выдвигаемых снизу. Для коммунистического общества характерным является первый способ. Второй играет роль подчиненную, санкционируя предрешенные результаты первого и маскируя его. При отборе кандидатов на посты в соответствующих инстанциях аппарата власти, контролирующих эти посты, рассматривается не один подходящий человек, а многие. И в массе отбираются далеко не худшие граждане. Какими бы качествами ни обладали кандидаты на посты, они, будучи назначены или выбраны на эти посты, должны затем исполнять свои функции по законам власти и управления, а не в соответствии с какими-то лозунгами и прекрасными намерениями. Это особая профессиональная работа. И она не сводится к речам на митингах и собраниях. Если допустить, что на все посты в системе власти в результате подлинно демократических выборов избраны самые честные, самые умные и самые деловые граждане, приступив к работе, они неизбежно превратятся в таких же бюрократов, консерваторов, карьеристов, стяжателей, взяточников, какими изображаются теперь работники аппарата власти в прошлом.

В условиях Советского Союза такой способ воспроизводства власти был наилучшим даже с точки зрения создания своеобразной демократии. Попытки создать демократию западного образца после 1985 года показали, что многопартийная система и свободные выборы представительных органов власти в России могут быть лишь прикрытием для диктаторской власти сталинистского типа. Западная демократия может сохранить свои качества демократии только в естественной среде своего, западного общества. В иной среде она превращается в свою противоположность – в орудие тирании.

Одним из важнейших средств, с помощью которых партийный аппарат держит в своих руках всю систему власти и управления обществом и включается в нее, является способ назначения начальников всех сортов и рангов на все более или менее важные посты – номенклатуры партийного аппарата. Партийное руководство есть прежде всего подбор руководящих кадров, контроль за ними и руководство ими.

В сталинские годы в номенклатуру включались особо отобранные и надежные с точки зрения центральной власти партийные работники, которые руководили большими массами людей в различных районах страны и в различных сферах общества. Ситуация руководства была сравнительно простой. Общая линия руководства была ясна и более или менее стабильна. Методы управления были примитивны и стандартны, культурный и интеллектуальный уровень руководимых масс был низкий, лозунги для них были простые. Практически любой партийный функционер, включенный в номенклатуру, с одинаковым успехом мог руководить тяжелой индустрией, целой республикой, спортом, сельским хозяйством или литературой. Главная задача руководства заключалась в том, чтобы установить единое и централизованное руководство страной, приучить массы к новым формам руководства и любой ценой выполнить то, что требовалось высшей властью.

В послесталинские годы изменились условия руководства, изменилось руководимое общество, изменился и характер руководителей. От руководителей стали требоваться образование и более или менее узкая профессионализация, а также более высокий уровень компетентности в руководимом деле или районе страны. Номенклатурой стали называть важные должности вне партийного аппарата, назначение на которые контролируется и утверждается партийным аппаратом. Это – посты, а не люди, назначаемые на них. Категория номенклатурных работников, профессия которых – быть в номенклатуре, практически исчезла как элемент структуры власти. Кроме того, в номенклатуру стали включать профессиональных партийных работников и вообще лиц, попавших в высшие привилегированные слои. Слово «номенклатура» стало многосмысленным и неопределенным, утратило смысл социологического понятия.

Советская система власти и управления складывалась в течение многих десятилетий. При этом она опиралась на традиции и опыт многих столетий дореволюционной русской истории. Она сложилась так, что даже самые посредственные, безвольные, безынициативные и т. п. люди, по отдельности не обладающие никакими способностями правителей, могли нормально функционировать в ней, причем ничуть не хуже гениев власти. Разрушив эту систему после 1985 года, русские обнаружили почти полную неспособность к самоорганизации и самоуправлению. Началось нечто подобное тому, что имело место в русской истории перед призванием варягов, перед татаро-монгольским нашествием и в Смутное время в начале XVII века. Невольно приходят на ум слова историка В. Ключевского о том, что благодаря татаро-монгольскому игу русские не истребили друг друга в междоусобной борьбе и создали свою государственность. Так что популярные сейчас в России идеи насчет приглашения американцев и немцев править русскими не лишены оснований.

Замечу между прочим, что династия Романовых, более трехсот лет правившая Россией, на все 100 процентов была немецкой – дед Михаила Романова был чистокровным немцем, поселившимся в России вместе с прочими ее западными колонизаторами. Уже в XV веке 30 процентов правящих слоев России были выходцы с Запада, в основном – немцы. Еще 30 процентов были выходцы из татар. И лишь ничтожное меньшинство были русские, да и то само понятие русскости было неопределенным. Так что справедливости ради обвинения русских во всяких преступлениях против других народов, модные в последнее время, следовало бы адресовать прежде всего немцам, литовцам, шотландцам, французам, татарам и прочим нерусским колонизаторам России.