— Бывал иногда. Он был занятный парень. — Джеймс кинул на Ребуса недобрый взгляд. — Может, я и упомянул об этом, когда записывали беседу. Может, и рассказал полиции, насколько хорошо знал Ли Хердмана и что бывал на его вечеринках… и даже что он показывал мне этот пистолет.

— Показывал? — Зрачки Ребуса сузились.

— Господи, да вы же прослушивали записи!

Ребус невольно переглянулся с Шивон. Кассет было несколько. Прослушали же они лишь одну.

— А что это был за пистолет?

— Он хранился в лодочном сарае.

— Думаешь, он настоящий? — спросила Шивон.

— На вид — да.

— Кто-нибудь при этом присутствовал? Джеймс покачал головой.

— А другого пистолета ты у него не видел?

— Лишь когда он выстрелил в меня из него. — Мальчик покосился на раненое плечо.

— В тебя и в двух других, — уточнил Ребус. — Я прав, считая, что Энтони Джарвиса и Дерека Реншоу он не знал?

— Насколько мне это известно, да.

— А тебя он оставил в живых. Как ты думаешь, это просто везение?

Пальцы Джеймса замерли, не прикасаясь к ране.

— Я сам все время думал об этом, — негромко произнес он. — Может быть, в последний момент он узнал меня.

Шивон кашлянула:

— А вообще, почему он так тебя выделял, ты думал?

Джеймс кивнул, но молча.

— Может быть, — продолжала Шивон, — он увидел в тебе нечто, чего не видел в двух других?

— Они были довольно активными членами «Объединенных кадетов». Возможно, причина в этом?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… Ли чуть ли не полжизни провел в армии, а потом ему дали под зад коленкой.

— Это он так тебе сказал? — спросил Ребус.

Джеймс опять кивнул:

— Возможно, он затаил обиду. Я сказал, что он не был знаком с Реншоу и Джарвисом, но это не значит, что он не мог их видеть в городе… и даже одетыми в форму. Что и могло… как бы подтолкнуть его. — Он поднял глаза и улыбнулся. — Я знаю, что не должен вдаваться в психологию, ведь психология — это удел ученых.

— Наоборот, твои наблюдения очень помогают нам, — сказала Шивон не потому, что наблюдения эти были так уж полезны, но потому, что чувствовала необходимость как-то поощрить Джеймса.

— Дело в том, Джеймс, — сказал Ребус, — что, пойми ты, почему он оставил тебя в живых, мы, может быть, также поймем, почему он обрек на смерть двух других мальчиков. Понимаешь?

Джеймс задумался:

— Разве, в конце концов, это так уж важно?

— Мы считаем, да. — Ребус выпрямился. — Кого еще встречал ты на этих вечеринках, Джеймс?

— Вас интересуют фамилии?

— В общем, да.

— Раз от разу гости менялись.

— Тири Коттер? — наугад сказал Ребус.

— Да, иногда приходила и она. И приводила с собой готов.

— А ты, случаем, не гот, Джеймс? — спросила Шивон.

Он издал короткий смешок:

— Разве я похож?

Шивон пожала плечами:

— Но музыка, которую ты слушаешь…

— Это просто рок, и больше ничего.

Она подняла с постели миниатюрный плеер.

— МП-3, — уважительно проговорила она. — А Дугласа Бримсона ты на этих вечеринках не встречал?

— Это который летчик? — Шивон кивнула. — Да, я разговаривал с ним однажды. — Он помолчал. — Послушайте, это ведь не были «вечеринки» в прямом смысле слова, никто ничего не устраивал. Просто люди заходили, выпивали…

— Наркотиками баловались? — как бы между прочим задал вопрос Ребус.

— Иногда, — признался Джеймс.

— Амфетамины? Кока? А может, экстази?

Подросток фыркнул:

— Да какое там!.. Косячок-другой с марихуаной по кругу, да и то если повезет!

— И ничего посущественнее?

— Нет.

Раздался стук в дверь. Это была миссис Белл. Она взглянула на посетителей так, словно совершенно забыла об их присутствии в доме.

— О… — воскликнула она в секундном замешательстве. — Я приготовила сандвичи, Джеймс. Пить что ты будешь?

— Я не голоден.

— Но пора поесть.

— Ты что, хочешь, чтобы меня вырвало?

— Нет… разумеется, нет.

— Я скажу тебе, когда проголодаюсь. — Он говорил на повышенных тонах, но не потому, что сердился, решил Ребус, а потому, что был смущен. — А вот кофе я выпью, только молока лей поменьше.

— Хорошо, — сказала мать и обратилась к Ребусу: — А вы хотите?…

— Нет, мы уже уезжаем, тем не менее спасибо, миссис Белл.

Она кивнула, постояла секунду, словно позабыв, что собиралась сделать, потом повернулась и вышла, неслышно ступая по ковру.

— У твоей мамы проблемы со здоровьем? — спросил Ребус.

— Сами не видите? — Джеймс заерзал в постели. — Столько лет рядом с отцом… не удивительно.

— Вы не ладите с отцом?

— Не особенно.

— Ты в курсе, что он подал жалобу?

Джеймс поморщился.

— Большой смысл… — Он помолчал. — Это Тири Коттер?

— Что «Тири Коттер»?

— Это она наболтала вам, что я бывал у Ли? — Он помолчал. — Наверняка без нее не обошлось. — Он опять заерзал в постели, словно пытаясь лечь поудобнее.

— Может, тебе помочь? — предложила Шивон.

Джеймс покачал головой:

— Наверное, мне надо опять принять болеутоляющее.

Шивон отыскала лежавшую с другого бока от него на разложенной шахматной доске полоску фольги с пилюлями. Она дала ему две штуки, и он запил их водой.

— Последний вопрос, Джеймс, — сказал Ребус, — и мы оставим тебя в покое.

— Какой?

Ребус кивнул в сторону пилюль:

— Дашь мне пару штучек? А то мои кончились…

У Шивон в машине нашлось полбутылки «Айрн-брю», и Ребус проглотил таблетки, после каждой отхлебывая из бутылки.

— Старайся, чтобы это не превратилось в привычку, — сказала Шивон.

— Как тебе все услышанное? — спросил Ребус, меняя тему разговора.

— Может быть, он в чем-то и прав. Объединенный кадетский корпус… ребята, расхаживающие в военной форме…

— Он еще сказал, что Хердману дали под зад коленкой.

— И значит?…

— Значит, либо Хердман наврал ему, либо Джеймс это выдумал.

— Буйная фантазия?

— В такой комнате, как у него, без фантазии не обойтись.

— Но в чем этой комнате не откажешь, так это в аккуратности. — Шивон включила двигатель. — Помнишь, что он сказал насчет Тири Коттер?

— Он прав. Мы действительно узнали это от нее.

— Да, но дело не только в этом.

— А в чем?

Она нажала на газ и тронулась.

— В том, как он это сказал. Знаешь, что означают слишком горячие протесты?

— Иными словами, он отзывается о ней так пренебрежительно, потому что на самом деле она ему нравится? Думаешь, он в курсе ее сайта?

— Не знаю.

Шивон развернула машину.

— Надо будет спросить его.

— Что это? — вопросила Шивон, вглядываясь в ветровое стекло. Патрульная машина, мигая синим сигнальным огнем, стояла поперек подъездной аллеи, загораживая им проезд. Шивон затормозила, и из задней дверцы патрульной машины вылез мужчина в сером костюме. Высокий, с лысым куполом головы и большими, с набрякшими веками глазами. Он встал, расставив ноги и сложив руки перед собой.

— Не волнуйся, — сказал Ребус, обращаясь к Шивон, — это всего лишь мое полуденное свидание.

— Какое еще свидание?

— То самое, на которое я так и не удосужился прибыть, — пояснил Ребус, открывая дверцу и вылезая из машины. Он нагнулся и сунул голову обратно в машину: — Свидание с моим личным палачом.