Юкико хотела открыть рот, но тут раздался голос Томоко:

— Юки-тян!

По интонации сестры было понятно, что она услышала голос постороннего человека.

— Извини, мне нужно кое-что тебе сказать перед уходом. Можно с тобой поговорить?

— Хорошо, сейчас подойду, — ответила Юкико и затем обернулись к полицейскому:

— Извините. Моя сестра работает в издательстве в Токио, а я смотрю за домом. Она что-то хочет мне сказать. Вы позволите мне отлучиться на пару минут?

— Да-да, конечно.

Томоко никогда не вставала в такую рань. Скорее всего, она поняла, что пришел не совсем обычный посетитель, и забеспокоилась.

Томоко все еще была в пижаме. Сидя за кухонным столом, она курила сигарету. Увидев Юкико, Томоко включила телевизор и, пощелкав кнопками пульта, нашла новостной канал Эн-Эйч-Кэй. «Сестра сделала это нарочно, для того чтобы гость не услышал их разговоpa», — догадалась Юкико и тут же испугалась, что это вызовет у полицейского подозрения. Она села на стул напротив Томоко.

— Кто это?

— Человек из полицейского управления Миуры.

— По какому делу? — это прозвучало так, будто Томоко уже знала, по какому делу пришел полицейский, и лишь просила сестру подтвердить ее подозрения.

— Он хочет расспросить меня о Фудзио Уно, этот человек часто бывал здесь…

— Тот торговец удобрениями?

— Да.

— Что он натворил?

— Какая-то авария. Но никто не погиб. И травмы, вроде, несерьезные.

— Непонятно, в чем дело. Я всегда говорила, что этот Уно — опасный тип, — почти прошептала Томоко. — Тебе лучше не говорить, что ты близко знала его, а то будут большие неприятности.

Юкико на мгновение задумалась:

— Мы не были в близких отношениях. И вообще я его не слишком хорошо знаю.

— Вот и ладно.

Сестры умолкли, словно бы ощутив возникший между ними барьер. Первой молчание нарушила Юкико:

— Спасибо тебе за заботу, но мне не нравится, когда мною манипулируют!

— Что ты имеешь в виду? — спросила Томоко, понизив голос.

В нем отчетливо слышалась неприязнь.

— Ты все знаешь, а притворяешься, будто бы ничего не слышала.

— Я не настолько глупа, чтобы утверждать то, что мне не известно доподлинно. С другой стороны, я часто делаю вид, будто не знаю чего-то, хотя прекрасно осведомлена, — парировала Томоко.

— Может быть, это правильно. Но так поступают только такие, как ты, Томо-тян. Люди, способные все тщательно анализировать. Если начну притворяться я, то обязательно выдам себя. Так что, прости мне мою наивность, — хотя Юкико старалась говорить спокойно, в ее словах чувствовался протест.

— Дело твое, Юки-тян, я тебе больше ни слова не скажу. Просто вспомни наш разговор, когда наживешь серьезные неприятности.

Предупредив кого-то, Томоко больше ни во что не вмешивалась. Это было ее кредо жизни. Юкико считала эту черту очень мудрой. Да, сестра знала жизнь. Она понимала, что судьба все равно не позволит решить что-либо за другого, заставить его мыслить и говорить так, как хочешь ты.

Юкико налила в чайник воды, поставила его на огонь и вернулась в гостиную.

— Извините.

— Это вы меня извините. Утром так много всяких хлопот, а я вам мешаю.

— Ничего. Сестра обычно так рано не встает. Но она редактор, поэтому, если много дел, уезжает, не выспавшись, — Юкико не сказала, что сегодня как раз такой случай, но фактически попыталась подвести полицейского к этой мысли.

— Я постараюсь закруглиться скорее, у меня к вам не так много вопросов.

— Пожалуйста. О чем вы хотели спросить?

— Когда и где вы познакомились с господином Уно?

— В прошлом году, когда зацвели вьюнки. Значит, летом.

— В то время цвели вьюнки?

— Да, он сказал, что вьюнки — красивые цветы. Он подошел, когда я сидела у изгороди.

— Он сказал, чем занимается?

— Он говорил, что продает удобрения.

— Его семья торгует овощами и фруктами. Он не говорил вам об этом?

— Обычно я не спрашиваю людей о таких вещах, — поколебавшись, ответила Юкико. — У меня нет причин выяснять, кто как живет и чем занимается. Если человек мне нравится, я могу с ним встречаться, если не нравится, то стараюсь держаться подальше.

— Господин Уно принадлежал к тем, кто вам нравится? — на какое-то мгновение Юкико показалось, что полицейского этот разговор интересует несколько больше, чем требуется для обычного выяснения обстоятельств.

Юкико задумалась.

— Я не понимаю, что вы подразумеваете под «нравиться» и «не нравиться», — сказала она, глядя полицейскому в лицо.

— Я не вкладываю в эти слова какого-то особого смысла. Ну, скажем так, он вам нравился как друг или как мужчина?

— Иногда мне казалось, что у него странный характер и он немного… опасен. В другие дни это был слабый человек, пытающийся угодить окружающим. А порой он выглядел неискренним, безалаберным и нерешительным.

— А когда именно?

Юкико поведала историю о том, как Фудзио, попросив у нее семена вьюнков, в тот же выбросил их в поле.

— И что же, вы обнаружили семена, но ничего не сказали?

— Сказала, но спустя много времени.

— И что он ответил?

— Точно не помню. Я и не ждала от него какого-то внятного объяснения. Человек вправе поступать так, как ему хочется. Пусть он неискренний, пусть он лживый. Это его дело. К тому же он сделал вид, будто раскаивается, поэтому я даже толком не запомнила, что он говорил.

— А почему вы думаете, что он делал вид, что раскаивается?

— Может, я заблуждаюсь…

— Почему вы думаете, что заблуждаетесь?

— Он еще раз попросил семена вьюнков. Сказал, что теперь-то намерен их посадить.

— И вы еще раз дали их Уно?

— Нет. Я поняла, что ему нет дела до вьюнков. Но даже если они не собирался сажать их, меня это не касается. Кстати, у меня вообще такой подход к жизни. Бывает, что человек действительно хочет что-то сделать, но не может, потому что нет времени. Но, скорее, я малодушна и боюсь обмана, вот и не жду от людей особой искренности, чтобы потом не разочаровываться.

В этот момент в дверь легонько постучали.

— Юки-тян, я сварила кофе, — раздался голос Томоко. — Прошу прощения, — сказала она, приоткрыв дверь и посмотрев на полицейского. Сейчас Томоко была идеальной младшей сестрой, порой способной на резкости, но прекрасно знающей правила приличия. Она уже переоделась, хотя волосы все еще были всклокочены, будто она только что вскочила с постели. На ее лице играла широкая улыбка.

— Спасибо, — сказала Юкико, принимая поднос.

— Я слышала вашу беседу и подумала, что кофе вам просто необходим, — Томоко, возможно, хотела сказать это шепотом, но все равно ее слова достигли ушей полицейского.

Отдав поднос, Томоко вышла из комнаты.

— Спасибо, — вдохнув кофейный аромат, полицейский стал менее напряженным. — Извините, что заставил вашу сестру хлопотать перед работой.

— Ничего, она тоже хотела выпить кофе, заодно и нам налила. Она всегда старается не забывать о других.

— Очень вкусный кофе. Что это за сорт? Я и в кафе буду заказывать такой же, — спросил полицейский, без стеснения накладывая себе сахар и наливая сливки.

— Я сортами не особенно интересуюсь. Сестра меня за это ругает, но я в кофе действительно не разбираюсь.

— Я должен спросить вас об одной вещи. Значит, Уно говорил, что ему нравятся вьюнки, но на самом деле они были ему совершенно безразличны?

— Да, мне так показалось.

— То есть это был просто предлог, чтобы познакомиться с вами?

— Может быть. Определенно сказать не могу. Во всяком случае, я поняла, что это пустые слова.

— А он проявлял интерес к другим растениям в вашем доме?

— Например?

— Например, разговаривал ли он с вами о каких-то растениях, сажал ли вместе с вами цветы?

— Помню, однажды он говорил что-то о лютиках.

— У вас в саду растут лютики?

— Нет, они росли в горшке. Он, кажется, сказал, что это интересные цветы.

— Значит, цветы вы с ним не сажали и не пропалывали?