Он немного нервничал. При стечении некоторых обстоятельств доктор может вывернуться, уйти от возмездия, даже если его жена влипнет в неприятную историю. Возможно, он уже сделал все, чтобы она не имела доступа к деньгам. Наверняка на случай пожара есть страховка. Даже если жена изменит ему, доктор, скорее всего, не сойдет с ума от ревности. Если его жена умрет, возможно, это будет исполнением его мечтаний.
— Да она же просто самая идеальная жена! — невольно вслух произнес Фудзио и рассмеялся.
Сидя в машине, он предавался праздным размышлениям.
Если сейчас, как и в прошлый раз, позвонить в дверь, события могут развернуться по одному из двух сценариев. Либо его опять пригласят в этот жуткий дом, либо вообще никто не откликнется на звонок.
— Скукотища-то какая… — проворчал Фудзио. Можно проторчать здесь вечность, но так и не дождаться результата. Жена-то ненормальная.
Но ведь недавно в Иокогаме ему не потребовалось самому делать первый шаг. И теперь эта самая Рэйко Суга была даже дорога ему. Ее похотливость, эгоизм, глупая самоуверенность, отсутствие стыда стали для Фудзио предметом трогательных воспоминаний. Она была образцом японской женщины. Эмоциональная, ненавидящая убытки, откровенная до глупости, она не обращала внимания на то, как выглядит в глазах окружающих, поэтому ей можно было доверять. Со смертью Рэйко в этом мире стало совсем скучно, и Фудзио больше не хотелось в Иокогаму.
Фудзио принялся читать комиксы, но незаметно задремал. Когда он открыл глаза, за окном машины уже сгущались сумерки. Чтобы встряхнуться, нужно сделать нечто эксцентричное, необходимо совершить какой-нибудь сумасшедший поступок, в котором можно выплеснуть все, что есть в душе.
И в этот момент его взгляд упал на интересную строчку: «Возьмем, к примеру, историю Рима. Император Калигула считал: «Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку». Однако все разрешалось не только императору, но и разным плутам и подлецам. Даже скотине было позволено делать все, что угодно».
Конечно, составитель сборника не сам придумал эти слова. Они были взяты из книги о русском императоре Петре Великом. Но эта фраза вызвала живой отклик в душе Фудзио. Люди избавились бы от многих проблем, превратись они в животных. Ведь они разрушают природу потому, что перестали быть скотами. Даже атомная бомба была создана вследствие того, что человечество поднялось над царством скотов, стало чересчур дерзким.
На душе у Фудзио было сумеречно. В доме над обрывом тоже не зажигали света, но он был почти уверен, что жена доктора дома.
Внезапно Фудзио ощутил, как что-то стукнуло по корпусу машины. Удар не был сильным, но он услышал неприятный скрежет, словно по машине прочертили каким-то металлическим предметом. Фудзио пребывал в абсолютном покое, словно младенец в утробе матери, — а тут мгновенно нервы его натянулись, как струны.
Он опустил боковое стекло и выглянул из машины. Рядом стоял мальчишка — по внешнему виду ученик старшего класса начальной Школы.
— Чем это ты стукнул?
Правда, Фудзио уже сообразил, в чем дело. Мальчишка нес свой школьный ранец в руке. На ходу он, похоже, размахивал им.
— Поцарапал?
— Да вроде нет, — равнодушно ответил мальчишка, мельком взглянув на машину. У него были правильные черты лица.
— Это мне судить, — пробурчал Фудзио, выходя из машины. Осматривая ее, он пытался обнаружить царапину или вмятину. В итоге он нашел неглубокую царапину сантиметров в пять на дверце машины.
— Ладно, хорошо, что только поцарапал. Садись! — со смешком велел Фудзио, распахивая дверцу. — Это ты ранцем?
— Наверное…
— А извиниться не хочешь?
— Могу извиниться, если желаете, — дерзко ответил мальчишка.
— Ладно, не надо.
— Взрослые не считаются с детьми, — нахально заметил сорванец, не вынимая изо рта жвачки.
— Я не такой. Я с детьми разговариваю серьезно. Нельзя разговаривать с детьми свысока. Это невежливо. Да, а ты в каком классе?
— В пятом. Если хотите, я могу извиниться.
Фудзио ощутил, что в нем начало вскипать какое-то беспричинное раздражение.
— Это я потом обдумаю, — деланно рассмеялся Фудзио. — Ты что, ходишь сюда на частные курсы? — как будто походя поинтересовался он.
— Да.
— Разве такие способные парни, как ты, ходят на вечерние курсы?
— Да в школе-то ничему не учат. Туда и ходить неинтересно. Если не посещать курсы, значит, останешься неучем.
— Ты, пожалуй, прав, — сказал Фудзио, изо всех сил стараясь не выдать обуревавших его чувств.
— Дядя, а вы хорошо учились?
— Да не так уж… В университет так и не поступил.
— Это плохо, — в голосе мальчика засквозили взрослые нотки.
— Что же тут нехорошего?
— Без высшего образования с тобой и общаться никто не станет, так ведь? И связей не заведешь…
— Ты сам до этого додумался?
— Папа так говорит. Судя по его сослуживцам, так оно и есть.
— И в какой же университет ты собрался?
— Конечно, в Токийский.
Тут Фудзио с новой силой ощутил, как закипает в нем привычная злоба и возбуждение.
— Я так и знал. А почему не в университет Мэйрин?[40] — спросил Фудзио у мальчишки.
— Что это еще за университет? Я о таком не слышал.
— Там учился мой двоюродный брат.
— Он, видать, не блистал успехами?
— Пожалуй.
— Некоторым выгодно, если окружающие плохо учатся.
— Почему же?
— Благодаря тому, что многие плохо учатся, хорошие ученики могут поступать в хорошие университеты. Если бы у всех были хорошие отметки, мне было бы трудно поступить в Токийский университет.
— Да, это существенно, — Фудзио рассмеялся от души, не разыгрывая восхищение. Услышать такое от ребенка… — Я до этого о таких вещах как-то не задумывался. Кто же у тебя такой умный, что дошел до такого?
— Мама.
— Моя мама считала, что все как раз наоборот. Когда мои друзья начинали учиться лучше, она радовалась за них.
Это, разумеется, было чистым враньем.
— Да, наверное, хорошо, когда и друзья хорошо учатся… Но все-то не смогут! Лучше, когда есть хорошие и плохие ученики. Если все ринутся в Токийский университет, там просто станет тесно, и университет придется перестраивать.
— Ты бывал в Токийском университете? На какой факультет ты хочешь поступать?
— На факультет естественных наук. Хочу стать врачом.
Тут Фудзио даже вздрогнул: «Боги мне помогают!» — подумалось ему. Этим вечером бал правят врачи…
— Говорят, что медицинское отделение факультета естественных наук Токийского университета скоро переведут в Миуру. Слышал?
— Не-а.
— Уже вышел приказ министерства. Лет через пять в Хонго и Комабе станет слишком тесно, поэтому медицинское отделение будет в Миуре. Здание выстроят на холме. Вид оттуда будет просто сказочный. Правда, это пока не особенно разглашается.
Будь мальчишка постарше, он сразу бы понял, что это — чистейшей воды вранье, но мальчишка учился в начальной школе, а потому слушал с открытым ртом.
— Откуда вы знаете?
— Один мой родственник работает в Министерстве просвещения. В будущем общежитие медицинского отделения будет размещаться в окрестностях Йокосуки, уже сейчас ведутся строительные работы.
— Значит, цены на землю тоже поднимутся?
— Само собой.
— Это здорово! Нам от этого будет выгода.
— Я знаю, где будет корпус медицинского отделения. Хочешь, я свожу тебя в то место?
Фудзио не думал, что этот малолетний зазнайка соблазнится его приглашением. Скорее всего, он тут же откроет дверцу и смоется. Однако вопреки этому мальчик не двинулся с места.
— Поехали! Заводите, — велел он. — А то потом стемнеет и мы ничего не увидим.
Он произнес это таким тоном, словно отдавал приказание, и Фудзио внутри себя просто взбесился.
— Какой ты скорый!
— Терпеть не могу заторможенных людей!
Может быть, это был детский гонор. Мальчишка просто привык ко всеобщему поклонению. Но Фудзио не был способен на великодушие.
