— А вы что, спокойно все это приняли?

Юкико кивнула:

— В общем, да. Я даже не знала, что тут можно сказать, вот и старалась смотреть на все отстраненно. Я тогда уже понимала, что нельзя заставить полюбить насильно.

По лицу Уно пробежала новая тень недовольства.

— Однажды я случайно оказалась в этих краях. Уже после того, как он женился на той женщине, и они поселились в квартире, где должна была жить я.

— Вы не стали разузнавать, в какой именно?

— Нет, не стала. Помню только, что это был третий этаж, а какая квартира, понятия не имею. Спустилась ночь, но в окнах дома еще горел свет. Рядом с дорогой стояло огромное дерево, я спряталась под ним и смотрела прямо на эти окна, не отрывая глаз. Мне было ужасно горько. Просто душа разрывалась. Я чувствовала себя бесконечно несчастной. Мне казалось, я погружаюсь на дно какой-то ямы. А сверху на меня льется ледяной дождь и сыплются комья грязи. Но плакать я не могла. Потом я пошла к морю. Светила луна, воздух был чистый, прозрачный, как всегда в этих местах в зимнее время. У моря я наплакалась вволю. Только запретила себе рыдать в голос.

— Вы так все подмечаете, такие необычные вещи! А рядом были люди?

— Нет. Но я все равно просила прощения, когда рыдания становились слишком громкими.

— Прощения — у кого?

— Как у кого? У моря, у песчаного берега, у луны. Моя беда — это моя беда, но почему об этом должны знать все? Если страдаю я, от этого не должны страдать другие. Некрасиво поднимать шум.

— Думаю, в горькую минуту лучше облегчить себе душу невзирая на окружающих.

Юкико улыбнулась.

— Я так не считаю. Люди должны переживать болезни, смерть близких и прочие несчастья наедине с собой.

— Какой вы мужественный человек!

— Наверное, не такой уж и мужественный… За меня все решили, а я покорилась и позволила выкрутить себе руки.

— Я так не считаю.

— Это потому что вы еще молоды.

— Не так уж молод. У нас разница всего в шесть лет.

— Вам — тридцать пять, значит — на три. Мне ведь еще нет сорока.

Тут принесли заказ.

— Что это там вместо креветок? — придирчиво спросил Уно.

Юкико заглянула в миску.

— Одни грибы сиитакэ.[14] Зато наложили их от души!

— Гадость какая!.. Просто противно смотреть!

— Не стоит из-за этого нервничать.

— А чем плохи креветки?

— У меня от них портится пищеварение. Я почему-то совершенно не могу есть дорогие продукты.

— А не пойти ли нам потом в какой-нибудь отель? — неожиданно предложил Уно.

— Сегодня не получится, — сказала Юкико. — Возможно, когда-нибудь мне этого захочется, но не сегодня. Пойти в отель и пойти пообедать — это разные вещи.

— А я уже было решил…

— В этом мире не всегда получается так, как мы хотим. Я же рассказала вам историю моей жизни…

Уно сердито замолчал. Тогда Юкико спросила:

— Вы много можете выпить?

— Сакэ вообще пить не могу.

— В самом деле? А с виду вы крепкий…

— Организм такой. Если выпью хоть каплю, сердце начинает болеть. Даже досада берет, что не могу в мужской компании выпить.

— Не переживайте. Это как-то не по-мужски. У всего есть хорошая и плохая сторона. Все зависит от того, как посмотреть.

— Вот как? — заинтересованно протянул Уно. — Вы так необычно говорите! Не то, что другие.

— Наверное, потому, что живу одна. Некому на меня влиять. Допив вторую чашку чая, Уно изрек:

— Вы отказались пойти в отель — и сразу как-то скучно стало.

— Что ж, и такое бывает. Не всегда же в жизни одно интересное. У кассы Уно протянул купюру в десять тысяч иен.

— Извините, но у вас не найдется помельче? — вежливо попросила девушка-кассир.

На висках у Уно вздулись синие вены.

— Что?! И сдачи в вашей лавочке тоже нет! Взяли в моду в этих ресторанах!

— Извините, пожалуйста! Обычно сдача есть, но сегодня все давали мне крупные купюры.

— У меня есть помельче, — торопливо сказала Юкико. — У вас найдется четыреста иен?

— Наберется, — буркнул Уно.

Юкико заплатила. Они вышли на улицу.

— Провожу вас до дома. Я ведь действительно думал пойти в отель. Так вдруг скучно стало…

— Сочувствую. Но никак не могу.

До машины они шли порознь, держа дистанцию. Солнце скрылось за тучами, и ветер стал заметно холоднее.

— А что, сегодня вы можете не работать?

— Если работать, то надо ехать прямо сейчас, а я же собрался тебя провожать. Значит, о работе придется забыть, — обиженно отозвался Уно.

Да, свидание вышло не слишком удачным, думала Юкико. Значит, этот человек изначально поставил целью заманить ее в гостиничный номер. История с вьюнками не разъяснилась, к тому же за обед, в сущности, пришлось расплачиваться Юкико. Мелочь, конечно, но все же…

Юкико так и не узнала ни его домашнего адреса, ни номера телефона, что тоже было как-то нечестно.

Однако на следующий день Уно позвонил ей. Сердце Юкико сразу смягчилось. Он принес свои извинения по поводу отеля.

— Я думал, ты рассердилась и никогда не простишь меня, — сказал он. — Так сразу стало горько.

— Рассердилась. Но не настолько.

— А я просто вчера заснуть не мог. Все ворочался, думал, что ты не захочешь больше со мной встречаться.

— Ну, раз так думал, то нечего было и разговор сейчас затевать.

— Когда мы прощались, мне так хотелось сказать тебе что-нибудь ласковое! Но ты меня оттолкнула, и я обиделся.

— Вам нужно немного повзрослеть, Уно-сан.

— Ну почему ты относишься ко мне как к ребенку?

— Потому что я старше.

— Ты что, меня поучаешь?

— Нет. Как я могу поучать? Вы ведь мужчина. Просто я не приемлю того, с чем не могу согласиться. То, что считаю неправильным.

— Хочешь сказать, что всегда жила по правилам?

— Я не сказала, что горжусь собой. Я не сделала ничего такого, чтобы гордиться.

— Знаешь, я еще не встречал таких, как ты. У меня нет знакомых, которые так рассуждают. Если бы повстречал, то и жизнь моя могла сложиться иначе.

— Не нужно винить других. Если ты стал хорошим человеком — это всецело твоя заслуга. Если жизнь не сложилась, то это тоже твоя вина.

— Ты согласна встретиться со мной еще раз? Ну, прошу тебя! Я хочу встретиться прямо сегодня!

— Если я сейчас скажу «да», то так и дальше пойдет. А у меня имеется работа, которую я обязана выполнить. Я не могу отлучаться из дому каждый день.

— Обычно женщины сами за мной бегают, а вот теперь мне приходится бегать за тобой.

Юкико помолчала, не зная, что и ответить, а потому спросила:

— Вы ведь тоже загружены работой, так?

— Да.

— Ну, тогда до свидания.

— Нет, давай встретимся.

— До свидания!

Хватит пожалуй, думала Юкико. Такие сомнительные встречи — сколько их в этом мире?

Томоко вернулась на следующий день.

— Юки-тян, ты куда ходила позавчера? — спросила она. — Тебя весь день не было дома.

Младшая сестра всегда отличалась непосредственностью в проявлениях эмоций. Вот и теперь в ее голосе уже звучали нотки строгого допроса.

— Я выходила ненадолго. А ты звонила?

— Ну да, я хотела, чтобы ты поискала для меня в телефонной книжке один номер. Звонила-звонила, а тебя все не было.

— Я вернулась после двух…

— После двух мне было уже не нужно. Я обошлась. А с кем ты ходила?

— С Уно-сан. Он уже приходил к нам за семенами вьюнков. Говорит, занимается продажей удобрений.

— Где он живет? Тебе дали визитную карточку?

Юкико не решилась сказать, что не знает ни адреса, ни номера телефона.

— Свою служебную визитку он мне не дал. Он приходил за семенами вьюнков, а в тот день был свободен и в благодарность пригласил меня поехать куда-нибудь.

Уно, разумеется, и словом не обмолвился о какой-то там благодарности. Юкико-то знала, что подобных чувств за ним и в помине не водилось.