“Опыты проведены. Все женщины умерли. В ближайшее время свяжемся с Вами насчет новой доставки...” [59,1966, № 2, с. 171].

Выше Гесса торговали с большим размахом. Эйхман и его представитель в Венгрии Крумей пытались обменять 1 миллион евреев на 10 тысяч грузовиков. Сделка, впрочем, не получилась [48, №9, с. 130].

Из книги “Освенцим глазами СС”:

Во время уничтожения венгерских евреев Гесс часто ездил в Будапешт, чтобы координировать наплыв эшелонов. <...> Каждый день приходили 2-5 эшелонов, а в каждом из них 40-50 вагонов приблизительно по сто человек в каждом вагоне. Часть эшелонов направляли прямо в газовые камеры без проведения отбора. Бывали дни, когда приходило больше поездов с евреями, и тогда закрытые вагоны стояли на боковых путях по несколько часов. В некоторых транспортах евреи уже были поделены по возрасту и полу. Венгерских евреев привозили в Освенцим под предлогом “переселения” на Восток, а поэтому им было приказано привезти строительное дерево. В действительности оно служило для сжигания трупов загазованных людей [49, с. 113].

М.-К. ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:

...когда прибывали евреи из Салоник, им выдавали почтовые открытки, внизу на этих открытках указывалось, что адрес отправителя - Вальдзе, хотя такого пункта не существовало. Им выдавали также печатный текст с тем, чтобы они написали своим родным: “Здесь мы хорошо устроились: у нас есть работа, с нами хорошо обращаются и хорошо кормят. Ждем вашего приезда”. <...> Я вспоминаю профессора-филолога из Салоник, который с ужасом узнал в приехавшем родного отца [3, т. 1, с. 875].

ГЕСС:

...два дежурных врача осматривали заключенных, прибывших эшелонами... Пригодных к работе направляли в лагерь, остальных же немедленно посылали на фабрики истребления. Маленьких детей истребляли всех, так как они не могли работать.

<...> Очень часто женщины пытались спрятать своих детей под одеждой, но, конечно, когда мы обнаруживали их, мы отправляли их в камеры уничтожения [3, т. 1, с. 886].

С. ШМАГЛЕВСКА:

...быстро, на ходу, идет отбор.

Не задерживаясь ни на мгновение, люди переходят направо, лишь некоторые, указанные эсэсовцем, сворачивают налево. Первые пойдут прямиком в смерть, вторым будет разрешено прожить несколько недель или месяцев в наитягчайших условиях лагеря.

Налево идут самые красивые молодые девушки или безупречно-крепко сложенные юноши.

Направо движется подавляющее большинство; там старики, инвалиды, дети, матери с младенцами. Они не знают, что в эту секунду на них пал приговор гитлеровского правосудия. <...>

Напротив того места платформы, где высаживаются из поездов “переселенные” сюда люди, стоят затаившиеся за немецкой уборной женщины [узницы] и через колючую проволоку следят за селекцией. <...> Эдита Линкс... смотрит с напряжением, а потом тихо говорит:

- Моя сестра Сарочка.

<...> Эдита тянется на цыпочках и смотрит в сторону поезда... лицо ее сереет и она, с глазами, расширенными от ужаса, говорит:

- Моя мать, шурин, отец, бабушка, тетя... Все. Вся моя семья.

И не думая об опасности, которой подвергает себя, кричит:

- Сара! Сара! Отдай ребенка бабушке!

Молодая женщина с ребенком на руках глядит в сторону лагеря, узнает стоящую за проволокой сестру, поднимает приветственно руку. Эдита упорно повторяет:

- Ребенка - бабушке, отдай ребенка бабушке!

Сара не знает, что значат эти слова. Послушно оборачивается к идущей следом старой женщине в черном и отдает ей младенца. <...> Семья Эдиты приближается к группе эсэсовцев и теперь видно: все поочередно уходят направо кроме одной только Сары [60, с. 291-292].

М.-К. ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:

Мы прибыли в Освенцим...

Нас направили в большой барак, затем - дезинфекционную камеру. Там нам вытатуировали на левой руке порядковый номер. Затем нас перевели в большое помещение, где держали под паром, после чего окатили ледяной водой. Все это происходило в присутствии эсэсовцев- мужчин и женщин, хотя мы, женщины, были раздеты. После этого нам выдали разорванную, грязную одежду: платья из хлопчатобумажной ткани и такие же кофты. <...>

...нас перевели в помещение, где мы должны были жить. <...> Нары были размером 2х2 метра, и мы без подстилок спали по девяти человек на каждых нарах: первую ночь мы провели без одеял. <...>

В половине четвертого раздавался грубый крик охраны, которая нас... поднимала... ударами дубинок на перекличку, ...даже умиравшие должны были ползком выходить на нее...

5 февраля... в 1943 году... в половине четвертого утра весь лагерь был разбужен и выведен на перекличку на равнину. Мы оставались на этой равнине перед лагерем до пяти вечера, не получая пищи, стоя на снегу. После того, как была отдана команда, мы должны были пройти через дверь, поочередно один за другим, и каждому заключенному наносили удар в спину дубинкой для того, чтобы заставить его бежать. Те, которые не могли бежать, потому что были стары или больны, были схвачены и помещены в 25-й блок, в котором ожидали отравления газом....

...наши окна выходили во двор 25-го блока, ...можно было видеть горы трупов, и время от времени голова или рука одного из сваленных в кучу тел приходила в движение - это была умирающая, которая стремилась выбраться из горы трупов...

...по двору 25-го блока бегали громадные крысы, которые объедали трупы и даже набрасывались на умиравших...

...обувь приходила в полную негодность через одну, две недели... В связи с этим ноги отмораживали, на них образовывались раны... Многие их моих подруг, у которых были раны на ногах, ложились в лазарет и более оттуда не возвращались.

<...>

Евреек, выходивших на перекличку без обуви, немедленно отправляли в 25-й блок. <...> Их уничтожали с помощью газа за что бы то ни было. Вообще их положение было совершенно ужасно. Нас собирали по 800 человек в блоке, и скученность была такой, что мы с трудом могли двигаться по помещению. Их же было в блоке такого же размера 1500 человек, т.е. значительная часть из них не могла ни спать, ни даже улечься на ночь [3, т. 1, с. 865-868].

ГЕСС:

Больных, которых невозможно было ввести в газовую камеру, убивали выстрелом в затылок [49, с. 105].

М. НЫСЛИ (бывший заключенный Освенцима):

Ежедневно около семи часов вечера в ворота крематория въезжает грузовая машина. Она привозит примерно семьдесят-восемьдесят женщин или мужчин на смерть. <...> Они не питают иллюзий относительно своей участи. Когда машина въезжает во двор, поднимается

ужасающий предсмертный крик. <...> Они настолько обессилены, что не могут вылезти из высокого кузова машины. Охранники СС орут и торопят их. Водитель-унтерофицер теряет терпение, садится за руль и включает мотор. Передняя часть огромного ящика медленно поднимается вверх и высыпает людей. Полумертвые больные падают на бетон, одни на других, ударяясь головой, лицом. Душераздирающий крик заполняет все вокруг. Несчастные судорожно бьются о землю. Страшная сцена... Зондеркоманда срывает с жертв лохмотья и бросает в костер. Несчастных вносят в котельную, где их ожидает у топки обершарфюрер Мусфельд. <...> Руки в резиновых перчатках, он держит оружие. Перед ним ставят людей, которые один за другим падают замертво на пол, уступая место следующим. В течение нескольких минут Мусфельд “опрокинул” всех восемьдесят человек, так и говорил: умгелегт. Спустя полчаса от них остается лишь горсть пепла [50, с. 126-127].

Из сообщения Чрезвычайной государственной комиссии СССР:

По... технической организованности, массовости и жестокости истребления людей Освенцимский лагерь оставляет далеко позади все... “лагеря смерти”.

<...> На территории Освенцимского лагеря имелось 35 специальных складов для... вещей и одежды, из которых 29 немцы перед своим отступлением ...сожгли вместе с находившимися там вещами. В оставшихся 6 складских помещениях обнаружено: