Губы обожгли плечо – он спустил халат, – и она застонала. Тем временем его рука пробралась под халат и взяла в плен полную грудь. Бейли положила голову ему на плечо; от него пахло морем и водорослями. Вторая рука обвила ее и захватила другую грудь, нежно сжала сосок, покатала его между пальцами. Она подумала, что сойдет с ума от удовольствия. Тело стало невесомым, как будто поплыло над землей. Она тоже хотела ласкать его, попробовала повернуться, но он держал ее в железном обруче рук.

– Пока рано, милая. Я хочу завоевать территорию целиком, – хрипло прошептал он ей на ухо и укусил за мочку.

– Но я тоже хочу завоевывать, – так же хрипло ответила она.

– Ты уже завоевала. Господи, ты меня совсем покорила.

Неужели у них есть шанс быть вместе? Неужели она может не бороться со своими чувствами, потому что так все и должно быть? В этот безумный момент она предпочла бы, чтобы так и было.

Бейли перестала цепляться за балконную ограду, опустила руки, подчиняясь его умелым ласкам. Коул развязал халат и одним ловким движением снял его. Она ахнула, глядя на белый шелк у себя под ногами.

– Коул! Это неприлично! – Бейли попыталась руками прикрыть наготу, но он прижал ее руки к бокам.

– Ничего неприличного тут нет.

– Но мы не в доме!

– На пляже мы тоже были не в доме, – сказал он, оглаживая ее тело. Ласковые руки спустились с груди на живот, потом ниже, пока не накрыли самую сокровенную часть. Бейли резко вдохнула, почувствовав, что его пальцы играют кудряшками между ног.

– Коул, нет. – Протест прозвучал еле слышно. Она молилась, чтобы он не внял ему.

– Приятно, милая?

– Ммм… Да, – простонала она, не в силах солгать, в смущении от своей неопытности.

– Я покажу тебе больше. Есть еще много всего, – шепнул он, целуя ее в затылок.

Руки скользнули по спине, накрыли ягодицы, сжали их и вернулись вперед. Он положил ладонь на густые завитки, надавил, и пальцы сами собой проложили путь к нежной расщелине. Кровь кинулась Бейли в лицо, но другой огненный шар закрутился где-то в глубине, вне досягаемости пальцев Коула. Она боялась этих странных ощущений, хотя и не боялась Коула, она хотела, чтобы он вызывал в ней эти странные чувства, чтобы именно он научил ее быть женщиной, целиком и полностью.

– Ты такая влажная, такая горячая, моя невинная голубка.

Бейли вздохнула, стараясь игнорировать предупреждение, ведь если она позволит ему продолжать, то больше уже не будет невинной. Но ей было все равно. Коул целовал ее в шею, прижимался к ней горячим телом. Она хотела его всего. Хотела отдаться ему…

– Коул, пожалуйста. Я хочу…

– Чего, голубка?

– Я хочу… не знаю, как сказать. Я хочу тебя. Всего, Коул.

– И я хочу тебя всю, Бейли. Боже, как я тебя хочу!

Коул подхватил ее на руки и по смежному балкону отнес в свою комнату, ногой распахнув стеклянные двери, только штора чиркнула по ее голой коже.

Бейли не знала, что должна делать или что будет потом. Он снял бриджи, отбросил их и с порочной улыбкой прижал к себе Бейли.

Казалось, прошла вечность, но вот он наклонился, поцеловал ее в губы и отнес на кровать. Он целовал и лизал ей живот, играл с ней языком и зубами, она смеялась, мало-помалу забыв о напряженности. Подняв голову, он одарил ее обольстительной улыбкой и обещанием, которое она видела в глубине серых глаз.

Но она видела и большее: страсть мужчины, который по доброй воле укрылся в жесткой раковине своих обид. И ей хотелось добраться до этого мужчины, вытащить его на поверхность и заставить жить полной жизнью. Горячее дыхание обожгло золотистый треугольник волос между ног, и прежде чем Бейли догадалась о его намерении, он раздвинул ей ноги и припал губами к средоточию ее женственности. Она ахнула, попыталась его оттолкнуть, но он только засмеялся и захватил ее руки.

Бейли таяла от необычных ощущений. Застонав, она толкнула его голову и инстинктивно подвигала бедрами. Коул поднялся над ней.

– Я должен войти в тебя. Немедленно.

– Да, – согласилась она, не совсем понимая, о чем он говорит, но зная, что должно быть что-то еще и оно ей нужно так же, как ему.

Он полностью вонзил в нее свой твердый меч, она ахнула от неожиданности и боли, вцепилась ногтями ему в спину, задержав дыхание.

– Скоро станет лучше, вот увидишь, – услышала она прерывистый шепот и почему-то сразу поверила и кивнула.

Коул начал двигаться, сначала медленно, потом быстрее, жестче. Она подстраивала свои движения под его ритм, пока те не стали слишком мощными. Он приподнял ее за ягодицы и направил ее ноги себе за спину. Бейли со стоном повторяла его имя, в ней нарастал какой-то голод, казалось, она умрет, если не утолит его. Бейли содрогалась, все было пугающим и восхитительным, но вскоре она почувствовала, что пульсация в теле улеглась. Она возвращалась на землю. Открыв глаза, она увидела, что Коул смотрит на нее и его лицо светится от гордости.

Коул поцеловал ее в губы, перекатился на кровать и обнял Бейли за талию, словно для того, чтобы не дать ей уйти. Это был надменный, собственнический жест – вполне в духе Коула.

Бейли вздохнула, ее охватило чувство полного удовлетворения.

Следующие несколько недель пролетели как во сне. Перемена в Коуле изумляла и восхищала Бейли. Она бы не поверила, что такое возможно, если бы не проводила с ним все время, каждую минуту. Он часто смеялся, подмигивал ей или шутливо шлепал пониже спины. Пронизанные солнцем дни они проводили в поездках по острову на Максимилиане или плавали голышом в пруду, про который Коул сказал, что о нем никто не знает. Там они занимались любовью, на мягкой траве или на укромном пляже с розовым песочком, а ночами они занимались любовью в его большой кровати, среди белых простыней и подушек.

Даже в те дни, когда Коул занимался делами, Бейли видела в нем перемену. Он ходил по своему островному имению и проверял работы с необременительной властностью. Исчезла та напряженная ярость, которую она привыкла видеть на «Барракуде». Все, от полевых рабочих до горничных, заметили улучшение в настроении хозяина, хотя только один человек осмелился высказаться на этот счет – Чиско. Но подтрунивание старого испанца не могло задеть влюбленных.

Сейчас Бейли сидела на траве и смотрела, как Коул выходит из воды, капли бриллиантами сверкают на загорелом теле. Он пригладил блестящие черные волосы и с улыбкой посмотрел на нее; на щеке образовалась ямочка, ее было видно, несмотря на щетину на небритом лице. Сверкнули белые зубы, улыбка была плутовская – так она решила, замирая от восторга.

– О чем думаешь? – спросил он, усаживаясь рядом.

– Удивляюсь, останется ли у тебя хоть дюйм незагорелой кожи – ты все время голый.

– Хм… На случай если ты не заметила: ты бываешь голой столько же времени, сколько и я. Моя невинная голубка тоже далеко не снежно-белая, – сказал он, обежав глазами обнаженное тело Бейли.

Она посмотрела на себя и увидела, что кожа стала золотистой, а на руках высыпали веснушки.

– О Боже, как же я раньше не заметила! Когда я хожу без шляпы, сразу же выступают веснушки на лице, но я всегда была аккуратна. А вот теперь как неряха. – Она засмеялась, стараясь не выдать своего расстройства. Тетка Джеймса всегда говорила, что только леди с низкими моральными устоями позволяют себе загорать и зарабатывать веснушки. А она открывает тело не только мужчине, но и солнцу. При том, что этот мужчина ей не муж, а восхитительно красивый распутник. И стоит ему к ней прикоснуться, как она чуть ли не умоляет его заняться с ней любовью.

Как сейчас, когда он поцеловал ее в плечо и накрыл рукой одну грудь.

– Тебе идет, а то с бледной кожей ты выглядела ханжой.

Бейли ахнула и стала придумывать достойный ответ, когда услышала смешок и поняла, что он ее дразнит.

– Тебе тоже надо получить веснушки на твое прекрасное, темное тело, которым, насколько мне известно, ты сам восхищаешься, – пошутила она.