– Признаюсь, я не очень много об этом знаю, но не верю, что этим можно убить мужчину.

– Когда обещание дают тело сирены и синие, как море, глаза, я тебе почти верю, – простонал Коул и погладил ее по лицу.

Бейли кинулась к нему, прекрасно понимая, что они собираются делать, хотя он удерживал ее на расстоянии. Она отчаянно хотела освободить его от боли, цепями сковавшей сердце, и, отбросив последние остатки запретов, стала медленно опускать руку вдоль его тела – по твердой груди, животу, мимо завязок на бриджах, пока не услышала стон.

Почувствовав, как он возбужден, она подняла на него глаза. Во взгляде его Бейли увидела сдерживаемую страсть – страсть, которую она жаждала удовлетворить.

– Ты не понимаешь последствий…

– Я и тебя не понимаю, но мне дела нет. Ни до чего нет дела, кроме того, какое чувство ты во мне вызываешь. Я хочу этого, как и ты.

– Я не… О Господи, Бейли… – Коул больше не мог отказываться.

Она поняла, что он ее хочет, и теперь можно было забыть обо всем, что будет завтра. И, как бы ставя последнюю точку в своем решении, она сдавила твердый меч, упиравшийся ей в руку.

Коул больше не мог терпеть. Он хотел ее так, как прежде не хотел ни одну женщину. К чертям доверие! К чертям предательство! Он душу отдаст за эту секунду, он не упустит единственный шанс погрузиться в ее нежность. Почему-то он знал, что после того, как возьмет ее, он никогда не станет прежним, но ему было наплевать. Скорее всего, они дорого заплатят за то, что сейчас будет, ну и пусть, ему нет дела – как и ей, она только что призналась.

Он снял ее руку со своего пульсирующего естества и поцеловал в ладонь.

– Я делаю что-то не то? – смущенно спросила она.

– Нет, наоборот. Я боюсь, все закончится, не начавшись, если ты не будешь осторожна. – Он тихо засмеялся над ее смущенным видом. – Не хмурься. Я тебе все покажу в свое время. Начнем? – спросил он с порочной ухмылкой, опустился вместе с ней на песок и перекатился на нее.

Он лизнул ее соленые губы, язык толкнулся внутрь и дождался ответа. Бейли беспокойно задвигалась под ним, не понимая, чего хочет, она молила его об облегчении. Она вцепилась ногтями в его спину, Коул оторвался от ее губ и уткнулся лицом в прохладную мокрую грудь. Она застонала, выгнулась, шумно глотнула воздух.

– Коул… Коул…

– Что такое, любимая? Пожалуйста, не проси меня остановиться.

– Пожалуйста…

– Ты хочешь, чтобы я остановился?

– Нет! Просто… все так странно. Болит…

– Я знаю, милая, но это недолго, обещаю. – Наконец-то он говорил правду.

Он чуть приподнялся, сдвинул вверх тяжелые, мокрые юбки и растер ее стройные ножки.

– Боюсь, я на грани гибели, и все же нет сил тебе противиться.

В ответ она обвела сияющим взглядом его полуобнаженную фигуру и бессознательно облизнула губы.

– Все-таки ты колдунья, как я погляжу. Я твой, колдунья, имей милосердие, – вздохнул он и начал развязывать мокрые тесемки бриджей.

Он не успел докончить – ветер донес смех и громкие голоса. Коул мгновенно скатился с Бейли, одернул ей юбку и потянулся за своей рубашкой. Она действовала почти так же быстро – села, ища, чем бы прикрыться, нижняя рубашка для этого не годилась. Коул швырнул ей свою рубашку и помог встать как раз в тот момент, когда сквозь кустарник на пляж ворвались дети. Они кричали, смеялись, не обращая на них никакого внимания, кинулись в воду и плескались, ни о чем не заботясь.

Коул чувствовал себя раздавленным, все тело болело, голова раскалывалась. Он видел, что и ей не лучше, хотя Бейли не могла страдать так же сильно, как он.

– Я сожалею, Бейли. Это не так кончается, я обещаю, ты получишь большое удовольствие от того, что мы сейчас начали делать. – «И докажу это при первом удобном случае», – мысленно пообещал Коул.

– Это было неправильно, – натянуто сказала Бейли. – Я больше не могу оставаться с тобой наедине! – Она попыталась вырваться из его рук.

Ее слова не достигли распаленного страстью мозга Коула, он быстро вел ее к Максу, который стоял в сторонке и терпеливо жевал ярко-зеленую листву. Даже если бы ее слова достигли цели, тело продолжало требовать свое, и всю дорогу до дома Коул чувствовал прижатые к нему ягодицы Бейли и в мыслях видел, как ее желанное тело извивается на песке.

Бейли ворвалась в дом через боковой вход со стороны сада, вихрем промчалась мимо испуганных горничных и кинулась к себе в комнату. Слава Богу, больше никто не попался на пути! Она захлопнула дверь и заперлась на ключ.

Коул сказал, что велит приготовить ей ванну. Но сейчас Бейли не думала ни о ванне, ни о чем другом. Она могла думать только о том, что позволила телу предать все моральные основы ее существа. Она была на шаг от того, чтобы отдаться – добровольно – мужчине, который не был ей мужем. Мужчине, который никогда не женится, по его словам. И даже не полюбит! Святая Дева Мария, что на нее нашло? После того ночного нападения она потеряла контроль над чувствами? Кажется, да.

– Что делать? – всхлипнула она, расхаживая босиком по ковру.

Прежде всего не оставаться с Коулом наедине. Никогда! Рядом с ним она все забывает – желание иметь семью и спокойную жизнь; рядом с Коулом выветривается из головы даже важнейший долг оберегать свою и так уже подмоченную репутацию.

На стук в дверь она круто обернулась, с платья посыпались песок и соль.

– Уходите! – крикнула она; сжимая руки.

– Я принесла воду для ванны, – послышался робкий ответ.

Бейли вздохнула и собралась с духом. Незачем грубить Маетте, доброй девушке. Она открыла дверь, извинилась за резкость и впустила служанку, за ней вошли трое мужчин с ведрами горячей воды. Пока они готовили ванну, Бейли вышла на балкон. Потом служанка сказала, что все готово, Бейли ее отпустила и стала разглядывать масла и мыло, выложенные на столике возле роскошной ванны. Она выбрала сочетание розмарина и лаванды, налила оба масла в воду и размешала пальчиком, следя за вихрями на поверхности воды. Быстро сняв мужскую рубашку и тяжелые, просоленные юбки, она стала смывать с себя напряжение и чувство вины, накопившиеся из-за грехопадения на пляже.

Через полчаса Бейли чувствовала себя намного лучше, ванна освежила душу и тело, но появилась какая-то пустота, как будто Бейли что-то потеряла. Избавившись от странного ощущения, она налила бокал красного вина, которое принесла Маетта. Добрая душа, подумала Бейли. Веселая черноглазая девушка всегда знает, что и когда сделать.

Было жарко, и ветер, раздувавший шторы, выманил Бейли на балкон. Она расправила руками мокрые волосы, чтобы их высушил, насыщенный ароматами ветер, запрокинула голову, закрыла глаза, встала лицом к ветру, и он пробрался к ней под халат и погладил ноги. Она представила себе, что это Коул ласкает ее большими грубыми руками, как тогда на пляже. О Господи! Как она ни старается, не может выбросить его из головы. Бейли и тогда хотела его ласк, и сейчас хочет.

И вдруг, как будто вызванный одной лишь ее волей, он оказался сзади, обнял за талию и уткнулся губами в шею.

– Нет, – пробормотала она, думая, что это сон. Но если сон, какой от него может быть вред? – Ммм, да.

– Так «да» или «нет»? Быстренько решай, развратница, пока я не зашел слишком далеко.

Значит, не сон. Бейли попыталась повернуться, но Коул удержал ее, уткнувшись лицом в ее мокрые волосы.

– Ты пахнешь божественно. – Он вдохнул ее аромат. По телу Бейли пробежала дрожь восторга.

– Но мы не в раю, и я опасаюсь, что ты дьявол и пришел меня искушать. – Это все, что она смогла придумать, чтобы остановить его.

Он прижался к ее спине и спустил руки по шелку халата к бедрам и ногам, потом опять обнял за талию.

– Тебе придется ответить – это «да»? Или я брошусь с балкона, чтобы прекратить нестерпимую пытку.

Она невольно хихикнула, но ответить была не способна. Сказать «нет» не было сил, сказать «да» не хватало храбрости. Бейли почти молилась, чтобы он не требовал от нее ответа.