Раздавленная неудачей, Эннис едва расслышала ответ Рольфа. Все тщетно. Ее кошмарная поездка, недели придворной суеты и раболепства перед королем – все тщетно… Она потерпела полное поражение, хотя так была уверена в победе.

– Не отчаивайтесь, дорогая, – пробормотал Рольф, когда они оказались одни в коридоре. – По правде сказать, я и не ожидал от него слишком многого. Удерживая Джастина в Стонхеме, он обеспечивает себе мою лояльность. Джастин привязывает к нему нас обоих – Тарстона и меня. Я не осуждаю вас за эту попытку, а, напротив, горжусь вами.

Несмотря на то что он не винил ее в отказе короля и был с ней внимателен и заботлив, Эннис пребывала в самом мрачном настроении. Только когда показались стены и башни Драгонвика – не раньше, – ее настроение начало подниматься. Как приятно вернуться домой, к привычным вещам, надеть на себя собственное платье и свои драгоценности, попасть в знакомое окружение… Какое удовольствие – видеть Белл, играть с верным Бордэ, давно уже вернувшимся с воинами Рольфа. А разве не скучала она по сэру Гаю, по его доброжелательному лицу, по его находчивому юмору?.. Даже сам вид высоких грозных укреплений со штандартом Рольфа, развевающимся на самой высокой башне, дарил ей огромную радость.

И тогда с легким удивлением она поняла, что Драгонвик стал ее домом.

Май, 1215 год

– Итак, вы уезжаете? – с тревогой спросила Эннис. Рольф посмотрел на нее поверх своего кубка с вином и кивнул. Ночные тени заполняли большой зал Драгонвика, в очаге догорал огонь. Бордэ спал между хозяином и хозяйкой, уткнувшись носом в сапоги сэра Гая.

За четыре месяца, истекших с того времени, как они покинули короля, произошло многое.

– Король объявил общий смотр всем, кто верен ему, и некоторые уже в Глочестере, – сказал Рольф. – Им приказано явиться с лошадьми и вооруженными людьми. Укрепления Лондона, Оксфорда, Солсбери и других городов приведены в готовность, и гарнизоны усилены. Призыв о помощи послан во Фландрию и Пуату. Король возвращается в Лондон. Сейчас он в Виндзоре. Я встречу его там.

Эннис молча откинулась на спинку стула, печально глядя на Рольфа. Война. Настоящая война не за горами, а она так надеялась, что ее не будет. Но вот уже большой отряд конных воинов стоит в Драгонвике и ждет приказа своего сеньора идти на помощь Иоанну.

– Что же нам делать? – прошептала она, и Рольф улыбнулся. – Войны еще можно избежать. Если король подпишет хартию, быть может…

– Если он выполнит условия хартии… – с горечью прервал ее сэр Гай.

Эннис и Рольф повернулись к нему, а он продолжал:

– Даже если он подпишет ее, надо помнить его мерзкую привычку отказываться от своих клятв.

– Но ведь папа обязательно вмешается, – начала Эннис, но тут уже Рольф прервал ее:

– Папа сейчас крайне зол на Ленгтона. Вспомните, что он сделал несколько месяцев назад. Когда он велел епископам пресечь все тайные заговоры баронов, он хотел убедить короля обойтись со своими дворянами милостиво. Ничего не вышло.

– Я бы не стал осуждать короля за это, – сказал Гай. – Он был поставлен перед выбором – подписать хартию добровольно или подчиниться силе. Именно поэтому Иоанн и спросил их с презрением, почему бы им не потребовать от него сразу всего королевства.

– Их требования были пустыми мечтами, без тени здравого смысла, – тяжело вздохнул Рольф. – Вот он и сказал Ленгтону прямо, что он никогда не дарует баронам свобод, которые погубят его самого. Месяцы, прошедшие после подачи хартии и отречения баронов от их присяги королю, были решающими. Я знаю, король не проглотит оскорблений, которые они собираются преподнести ему в пересмотренном варианте хартии.

– Мне казалось, что хартия должна была только ограничить королевскую власть, а не оскорбить его, – взволнованно сказала Эннис.

– А вы думаете, он хочет ограничения своей власти? – Рольф покачал головой. – Нет, Гай прав. Даже если он и подпишет новую хартию, вряд ли он станет соблюдать ее условия.

– До тех пор, пока папа на его стороне, – пробормотал Гай. – Иннокентий предложил, чтобы его независимый представитель рассудил короля и баронов.

– Дело зашло слишком далеко, – сказал Рольф. – Многие бароны отказались от посредников и выдвинули новые жесткие требования, которые король должен учесть. Если им удастся занять достаточное количество королевских замков, они смогут принудить его пойти на уступки.

Эннис втайне молилась, чтобы Рольф не ездил на помощь Иоанну. Вся округа была неспокойна. Бароны, как волки, шныряли по Линкольнширу. Многие соседние замки пали или добровольно сдались им. Драгонвик был буквально окружен мятежниками. Говорили, что даже Линкольнский собор, святыня, захвачен ими…

Рольф только что возвратился после снятия осады с одного из своих замков. Его глаза сверкали от удовольствия, когда он рассказывал, как они штурмовали главную башню и отбили замок у неприятеля.

– Кастелян, которого я туда назначил, достойнейший человек. Он держался против бесчисленных врагов, пока я не подоспел на помощь.

Затем Рольф принялся рассказывать, как он и его воины ночью ударили в тыл осаждавших и победили их. Битва была безжалостной и кровопролитной. Он сам получил удар кинжалом в бедро.

Хотя Эннис слушала невнимательно, занятая его раной, этот рассказ породил глубокий страх в ее сердце. Ведь его могли убить! Почему же он говорит о сражении с таким удовольствием?

И вот теперь, когда Рольф и Гай принялись рассуждать об оружии и войсках, строить планы будущих боев – и все это с видимым нетерпением, – ее страх начал перерастать в ярость.

Наконец она взорвалась:

– Послушать вас, так вы ждете не дождетесь всего этого! Вы что, так жаждете крови и вам так приятны сражения, что вас не волнует смерть, которую они несут? – Вскочив на ноги, она гневным взглядом окинула их изумленные лица и бросилась прочь из зала.

Взбегая по лестнице, она слышала голос Рольфа, звавшего ее, но не вернулась. Она потеряет его. Страх пронизал все ее существо, и она мчалась так, будто могла убежать от него. Драконы кидались на нее с дверных косяков и оконных переплетов, вырезанные из камня и дерева, заполняя все коридоры и комнаты Драгонвика. Святые Мария и Иосиф! Если бы эти каменные драконы могли защитить их…

Задыхаясь, она ворвалась в свою комнату, споткнувшись о Белл, стоявшую на коленях у сундука.

– Миледи, – девушка вскочила на ноги, – вам плохо?

Эннис понимала, что выглядит так, словно за ней гнались бешеные собаки. Она бросилась в кресло, чтобы немного успокоиться. Ее пальцы впились в резную ручку, и она попыталась улыбнуться.

– Я просто сыта разговорами о войне, вот и все, – сказала она слегка дрожащим голосом. – Рольф и сэр Гай, по-моему, ждут ее не дождутся. Неужто они не понимают…

Она прервалась на полуслове, увидев глаза Белл, полные тревоги. Незачем запугивать девушку. Страх она скоро узнает, и по достаточно веским причинам. Глубоко дыша, чтобы унять свою дрожь, она сказала:

– Хорошо бы немного вина с пряностями, Белл. Мне надо чем-то промыть мозги от всей этой хитрой дряни.

Белл побежала выполнять просьбу. Эннис повернулась к окну и стала смотреть на окружающую замок долину. Где-то далеко отсюда сейчас собираются люди, готовые снести до основания эти надежные стены. Камень за камнем… Мятежные бароны не пожалеют никого, кто поддерживает ненавистного короля. Только Рольф стоит между нею и гибелью, и хотя она знала, что он более, чем кто-либо другой, способен ее защитить, боялась она за него. Это было больше, чем страх за свою жизнь, который она испытывала, когда была замужем за Люком. Это было леденящее чувство беспомощности перед опасностью, грозящей ему. Если Рольфа убьют, она тоже умрет. Жизнь без него будет бессмысленна.

Она спрятала лицо в ладони. Бывали моменты, когда она кипела от негодования против мужчин. Мужчины, казалось, имели природную склонность умирать на войне или в бесконечных распрях с соседями. Мужчины! Стремительные, гордые создания, понятия не имеющие о том, какие страдания может принести их смерть тем, кто их любит… Но она не сожалела ни об одном мгновении, проведенном с Рольфом.