Как того требовал обычай, Рольф встал и торжественно объявил новые блюда, особо похвалив искусство поваров. После его одобрения кушанья были разрезаны.

Музыка, звучавшая непрерывно во время трапезы, сменилась на более живую: пока на кухне готовилась следующая перемена, столы были убраны, чтобы освободить место для танцев. У Эннис перехватило горло. Конечно, от нее ожидают танца с Рольфом, но она совершенно забыла об этом. Ее мысли были заняты только свадьбой и переменчивыми настроениями ее мужа.

К счастью, желающих потанцевать было множество, и в их толпе смятения Эннис никто не заметил. Рука Рольфа была теплой и легкой, как будто он и не был ее возлюбленным законным мужем, а кем-то посторонним. Когда она осмелилась взглянуть на него, глаза ее встретили глаза чужого человека – отстраненный, холодный, безразличный взгляд. Она отвернулась, уныние затуманило ее взор.

Рука Рольфа слегка напряглась на ее руке:

– Не надо изображать застенчивость там, где ее нет, леди жена, – пробормотал он, и она обнаружила на его лице насмешливую улыбку. – О, я вижу, вы прекрасно поняли мою мысль.

– Вовсе нет. Я понятия не имею, о чем вы. Молю, объясните!

– Позже. – Его пальцы скользнули по ее ладони ближе к запястью. – Когда мы будем одни.

Хотя ей и очень хотелось заставить его отвечать, она помнила, что в зале множество любителей переносить слухи, для которых как воздух необходим хотя бы намек на сплетню. Нет, она не даст ни малейшего повода к пересудам, которые порадуют ухо Сибрука, а может, и короля.

Ее губы сжались, чтобы удержать сердитый ответ, уже готовый слететь с языка. Когда все вернулись на свои места, заждавшиеся слуги вновь принялись разносить блюда по столам. Появилось множество настоящих шедевров кулинарной скульптуры и архитектуры из желе и сдобы: охотничьи сцены, рыцарские замки, мужчины и женщины. Вино струилось свободным потоком, а процессия плодов, приправ и зелени казалась бесконечной.

Когда и эта перемена блюд завершилась, вновь начались танцы. Эннис приглашали сэр Саймон, за ним – Глэйт Вулфкот, а после Раннулф Мелтон Моубрэй и Ричард де Уитби. Протанцевав со своими вассалами, Эннис обнаружила, что ее партнером стал преданный агент короля, Роберт де Викспонт.

Улыбаясь ей, лорд Роберт вежливо сказал:

– Я прекрасно помню вашего отца, миледи. И я счастлив видеть его дочь замужем за человеком короля. Ваша прежняя… неудача… теперь исправлена.

Чувствуя себя не в своей тарелке от этих намеков, Эннис заставила себя улыбнуться:

– Да, милорд, я молю Бога, чтобы все неудачи остались в прошлом. Это в обычае короля – вспоминать обо мне в моих несчастьях.

Лорд Роберт слегка смешался. Ее ответ мог быть истолкован как угодно, и, немного подумав, он решил истолковать его благоприятным образом. Он улыбнулся:

– Хотя порой и может показаться, что король забывает своих верных подданных, я уверяю вас, это не так. Многие бунтовщики, на свое горе, скоро поймут, что он не забывает также и своих неверных подданных. У него длинная память.

Эннис опустила глаза и, когда фигуры танца снова приблизили ее к лорду Роберту, пробормотала:

– Я молю Бога, чтобы король, имея долгую память обо всем на свете, не забыл бы, что мой отец любил его.

– Совершенно очевидно, что он этого не забыл. В противном случае ваша неудача с Люком Д'Арси могла бы привести вас в тюрьму. – Лорд Роберт улыбнулся и мягко сказал: – Я очень доволен, что вы сделали правильный выбор, миледи. Вам не придется об этом жалеть.

Глядя на Рольфа, танцевавшего с женой одного из своих вассалов, Эннис пробормотала:

– Я молю Бога, чтобы вы оказались правы, лорд Роберт.

Словно почувствовав ее взгляд, Рольф улучил момент посмотреть на нее. Их глаза мимолетно встретились, и ее сердце дрогнуло. Он был так мил, что взглянул на нее, но что при этом у него на душе? Не придется ли ей раскаиваться в этом браке еще сильнее, чем в браке с Люком? Она молит Бога, чтобы этого не случилось. Святая Мария! Пусть человек, за которого она вышла замуж, не погубит ее.

Она почти не заметила, как закончился этот танец и другой вассал пригласил ее. От обилия новых имен кружилась голова, и она изо всех сил старалась их не перепутать и назвать каждого должным образом. Было странно узнавать, что ленники мятежных лордов могут быть лояльны по отношению к королю и, напротив, лояльные бароны раздают лены откровенным мятежникам. В одном Линкольншире, как говорили, было подписано более сотни таких соглашений. Юстейс де Вески владел огромными поместьями в Линкольншире со многими ленниками. В этом густонаселенном графстве мятежники повсюду теснили сторонников короля.

Дело шло к внутренней войне, Эннис была в этом уверена. Кто победит в ней? И чем это кончится для нее? Святые Мария и Иосиф, она не решалась признаться себе, что ей не было дела до того, чья сторона победит, пока она была предоставлена сама себе. Она была сыта войной, сыта политической возней, по горло сыта необходимостью следить за всяким сказанным словом, всяким случайным взглядом.

Но еще тяжелее было не знать, можно ли откровенно говорить с собственным мужем, который и был самой большой загадкой. Лояльность Дракона общеизвестна, и он последний, кто стал бы вслух говорить о своей преданности, втайне замыслив измену.

Никого у нее не было, кому можно было довериться, никого, на кого можно было положиться в этом сумбурном мире перемен и измен. И меньше всего – на человека, который только что стал ее мужем.

Сев на свое место, Эннис пыталась отдышаться. Сердце ее колотилось, музыка казалась слишком громкой. Она хотела бы убежать отсюда в свою комнату и чтобы день этот остался позади. Но день был еще в разгаре, и свет струился сквозь прозрачные занавеси, закрывавшие высокие окна. Свечи в тяжелых канделябрах и факелы на стенах также освещали зал. Но все эти огни не могли рассеять вечные тени, прятавшиеся в дальних углах огромного помещения.

Медвежатина и оленина подавались в следующей перемене блюд, частично под густыми соусами, частично в жареном виде. Дикие утки и цапли также подавались вместе с другой дичью. Когда разрезали огромные пироги, из них вылетало множество маленьких птичек и с чириканьем устремлялось к стропилам и окнам. Запах пищи стал ей невыносим. С течением времени и рек вина люди шумели все сильнее. Эннис хотелось на свежий воздух.

Рука ее сжала кубок, и на мгновение она закрыла глаза. Рядом с собой она слышала низкий голос Рольфа, беседовавшего с бароном, сидевшим слева от него. Когда наступит ночь, их проводят в брачные покои и закроют до утра. Учитывая необычные обстоятельства свадьбы, а также то, что невеста к тому же являлась вдовой, постельной церемонии не предвиделось, чему она была несказанно рада. Ей совсем не хотелось, чтобы ее раздевали и осматривали перед целым собранием, не улыбалось стоять покрытой гусиной кожей и дрожать, выслушивая замечания о прелестях невесты и мужских достоинствах жениха.

– Миледи, – раздался голос у нее за плечом, и она обернулась к сэру Гаю. Тонкая улыбка играла на его губах. Он опирался на костыль. Показав на него, он печально произнес: – Я не могу просить вас о танце, но я хочу высказать вам пожелания счастья.

Она улыбнулась ему:

– Ваши пожелания очень кстати, сэр рыцарь. Как вы решились встать? Ваши раны не заживут как следует, если вы будете чересчур напрягаться.

Мальчишеская улыбка растянула его рот, отчего он вдруг показался ей гораздо моложе, чем она раньше думала.

– Для меня нет лучше лекарства, чем увидеть улыбку на вашем прекрасном лице, миледи.

Эннис почувствовала, как рядом с ней Рольф поднимается со своего места. Послышался его низкий голос:

– Вы не выглядите таким уж покалеченным, сэр Гай. Ваш язык, по крайней мере, совершенно здоров. А я уже подумал, что вы на смертном одре, – так некоторые девушки убивались о вашем здоровье.

Гай отвесил холодный поклон.

– Некоторые женщины склонны к истерии, мой господин. Как вы видите, я не настолько обессилел, чтобы быть не в состоянии передвигаться.