Янычар со шрамом долго вел Гийома по темным коридорам, их сопровождало еще восемь солдат. Остановились они в большом прямоугольном зале, на стенах которого висели сабли, щиты и гобелены с изображениями сражений и штурмов городов.

— Здесь тренируются воины, — пояснил янычар.

— Меня ведут не к султану? — спросил маг.

— Нет. Право увидеть его нужно заслужить. Доказать.

— Как? — Гийом напрягся, воины кругом обступили его и янычара со шрамами.

— Ты видел. Знаешь, — ответил янычар и обнажил короткий пехотный ятаган, похожий на большой кинжал, только с двумя изгибами на лезвии, позволяющими ему с одинаковым успехом колоть, рубить и резать.

— Я палач. Я пришел убить тебя.

— Ты ошибся. Я не Дракон, — пальцы мага инстинктивно сжались наподобие кошачьей лапы.

— Я палач, — повторил янычар, — если ты не Дракон — ты умрешь.

Эти слова прозвучали командой. Стражи беззвучно бросились на мага. Первое заклятие Гийома, имевшего печальный опыт, не разорвало глотку янычару, хотя чародею этого очень хотелось. Ослепительная вспышка резанула глаза убийц, дав магу возможность выскользнуть из смертельного круга, броситься в сторону к дальнему углу.

Прозревшие султанцы бросились за ним, но Гийом уже успел сплести новое заклятие — свое любимое. Две когтистые лапы незримыми полоснули двух воинов, бежавших первыми, разрывая лица, ослепляя. Пауза, раненные мешают тем, кто сзади, маг выбрасывает обе руки вперед, воздушный таран отбрасывает их на товарищей. Новая свалка.

Главное — не дать им прийти в себя. Огонь — самая простая стихия, он требует не столько умений, сколько сил. Первое, что получается у новичков, учащихся сосредоточением мысли, подчинять себе природу — это зажечь бумажку.

Струя пламени вырвалась изо рта Гийома, поджигая шелковые халаты алькасаров, вводя их в священный ступор. Горло чародея, мечтающее о глотке воды, не могло помешать разуму.

Сеятель смертей — одна из ипостасей боевого мага. Гийом не любил ее, но султанцы не оставили выбора.

«Палач? Х-ха! Какой ты палач, если у тебя вспорот живот? А ты парень, ты видно храбрец, но руки твои застыли. Ты ранил меня? — умри герой».

Убийцы попятились, они были опытными воинами — лучшими из лучших, но одно дело слышать сказания о драконе — другое лицезреть врага, обжигающего огнем.

Гийом вошел в раж, теперь он теснил врагов. Две сабли павших бойцов сверкали, рубя воздух, перед лицами алькасаров. Руки, управляющие ими, двигались в такт в пяти шагах позади. Маг был посредственным фехтовальщиком, но прежде чем убийцы догадались сблизиться, тяжело ранил двух из них. Осталось трое. Сабли упали, но пальцы-когти остались.

— Эй, едоки падали, где ваша сила? — прокричал Гийом, вспомнив ругательство из словаря своего покойного телохранителя Сайлана.

— Кхватыт! — раздался властный голос.

Убийцы с радостью опустили оружие. Из боковых дверей залу шагнул невысокий бей с седеющими волосами, одно плечо которого было выше другого, он хромал на правую ногу.

— Ты у них главный? — маг погасил в себе гнев убийства, — Скажи, почему я должен пощадить тебя? — он шагнул к говорившему

Вместо ответа из всех дверей в залу влился поток янычар с ятаганами и натянутыми луками. Маг демонстративно скрестил руки на груди.

— Падем, — махнул рукой хромец.

— Кто ты?

— Салтан, — внешность говорившего одетого скромно, не носившего украшений, никак не вязалась с той сильной фигурой на троне, чье одеяние слепило глаз, столько на нем было нашито драгоценных камней, — Падем, Дракхон.

Комната, в которую провел мага султан, чем-то напомнила ему кабинет Хорхе. В нее было больше золота и предметов роскоши, но суть — аура — оставалась той же, здесь работали, а не отдыхали. Только вместо обилия света царила полутьма, горели свечи — помещение находилось внутри дворца, окон не было.

Гийом с удовольствием уселся-плюхнулся на предложенный диван. Он оказался таким же мягким и удобным, как и тот, что стоял в его мендорском кабинете. Начала сказываться усталость от выигранной схватки. Горело плечо, наскоро затянутое амулетом-сапфиром на груди. Синий камень потускнел, еще пар таких ран и он станет бесполезной драгоценностью.

Ибрагим улегся напротив, их разделял низкий столик, сбоку от которого встал неприметный человек — толмач.

— Не надо, я тебя понимаю, — маг прижал пальцы к вискам, беседу такой важности нужно вести самому.

— Хорошо, — кивнул Ибрагим и знаком отослал толмача, — так лучше. Я не буду извиняться, Дракон. Ты знаешь порядок, я должен был проверить.

— Я не дракон.

— А как еще назвать могучего воина, плюющегося огнем?

— Магом. Боевым магом, служащим твоему врагу Хорхе. У меня есть три ученика, не слишком много кандидатов? — Гийом почувствовал, что голова его стала тяжелой, глаза устали, взгляд на миг помутнел, — Султан, путь ведьма твоя появится! — потребовал он.

— Хатун, — позвал Ибрагим.

Из темноты к столику вышла маленькая женщина в возрасте, но не старая.

— Ты звал меня повелитель? — спросила она.

Гийом впервые видел Ночную Матерь — представительницу загадочной секты, хранящей и поддерживающей памяти о Драконах. Глаза ее жгли мага, он сотворил защитный жест. Матерь отшатнулась. Сил ее на открытую борьбу не хватало, но спящего или усталого человека она могла легко подчинить своей воле — превратить в раба.

— Что скажешь? Я нашел Дракона? — обратился к Хатун Ибрагим.

— Я чувствую на нем жар Вечного Пламени, но не уверена до конца, — ответила Ночная Матерь и села рядом с султаном, — Нужно время. В любом случае, пусть стук уже и слышен, скорлупа еще не треснула.

— Я не Дракон, — зло повторил маг, — Если уж соотносить с животными, то леопард — кот, а не ящерица с крыльями.

— Мнение твое неважно, — улыбнулся Ибрагим.

Он лежал на нескольких подушках, тело могущественного правителя не соответствовало духу. Гийом чувствовал боль, исходящую от него; султан болел, болел давно и тяжело. Лицо его больше походило на смертную маску, лишь два глаза сверкали ярко как звезды в безлунную ночь.

— Зачем я тебе? — прямо спросил маг, — Мечтаешь о покорении мира? — это неосуществимая мечта. Или хочешь поделиться властью? — для настоящего дракона нет разницы между раятом и султаном. Нет равных, есть слуги.

— Нет, — покачал головой Ибрагим, — Я буду честен и открыт с тобой маг-северянин, словно ты первый Дракон — Карим. Мне не нужен мир, ты зря слушал Хамди, его язык двояк и лжив как у змеи. Мне нужен Алькасар. Ты видел раздоры сипахиев и алчность беев, я бессилен против них. Не могу сломать вековые обычаи.

— А Дракон — мессия — может, — продолжил его мысль Гийом.

— Да. Перед ним склонятся все. Матери, — он указал рукой на Хатум, — предсказали мне его скорый приход. Я не могу упустить этот шанс.

Маг налил себе в пиалу из кувшина на столике. Горло мучила жажда. Красный напиток оказался подслащенным вишневым соком. Султан не пил вина.

— Ищи другого. Желающие всегда найдутся.

— Искал. Их трупы гниют в ямах среди нечистот. Самозванцы не нужны. Нужен дракон, или тот, кто может убедить всех, что он Дракон.

— Ибрагим, — Гийом наклонился через столик, — Попробуй сам покарать беев, тебя же не зря прозвали Великолепным! Твои янычары — сущие звери, с ними никакой враг не страшен. Мой король Хорхе сломал знать, и ты сможешь.

Султан Алькасара горько рассмеялся.

— Великолепный? — я им был, когда водил войско в походы. Сейчас — ничтожный, искалеченный, израненный, усталый. Твоему повелителю Хорхе не приходилось убивать родных, ему есть, кому верить. Хамди — последний из пяти моих братьев — жив только благодаря заступничеству нашей матери. Он ее любимец. Беи — они ждут моей смерти, новый султан раздаст им еще больше земель и поведет их в большой поход, я же не имею сил. Нет опоры. Ты служил Хорхе — послужи мне.

— Стать изменником? Помочь врагу страны, которой служу?