Вечерами мы принаряжались и отправлялись на разные встречи. Большое волнение вызвал у меня прием в генеральном консульстве ПНР, где собрались люди, в общем далекие от морских дел. Им я должна была передать впечатления от плавания так, чтобы не перегрузить рассказ специальными терминами и в то же время не опростить всего мероприятия в целом, которым мы гордились. Рассказывали вдвоем с мужем. Нас очень тепло приняли, задали массу вопросов. Потом посыпались приглашения в дома и предложения о помощи.
Но самая трудная встреча была у меня впереди. Мне была оказана очень большая честь: на свое собрание меня пригласило весьма уважаемое и старое (по австралийским меркам) «Общество капитанов дальнего плавания Австралии». Оно было организовано в 1938 г. в Брисбене с целью сохранения престижности профессии и повышения результативности службы на море. Позднее отделения Общества появились также в Сиднее, Мельбурне, Аделаиде и Фримантле. Своеобразен был герб Общества: земной шар, обвитый канатом и увенчанный короной, посередине — якорь и Австралия.
Капитаны устраивали свои собрания ежемесячно. Приглашение мне (оно относилось и к мужу) пришло еще в январе; в нем подчеркивалось, что я — первая женщина, удостоенная права участвовать в собрании капитанов, которые ждут моего сообщения о плавании. Членами общества являлись в основном англосаксы, было еще несколько скандинавов и голландцев, а также единственный поляк — капитан Пельц. Он разъяснил мне, что сообщение должно представлять собой доклад, кратко освещающий вопрос, чтобы достойное общество не соскучилось. Мне стало немного не по себе: дело выглядело так, что я должна была послужить как бы визитной карточкой, представлявшей морскую деятельность Польши. Не могла же я рассказывать морским волкам о штормах, бурях и валах — каждый из них сам знал не одну такую байку для сухопутных крыс.
Вечером в назначенный день мы вошли в здание клуба. Нас сопровождал капитан Бремнер. Мужчины были одеты в полную морскую форму, для женщин формы одежды, по известным причинам, не было. Щегольски одетый швейцар с изумлением смотрел на гостя капитанов в моем лице. К счастью, рекомендации капитана Бремнера оказалось достаточно, чтобы меня пустили в клуб, но без права посещения бара. Мы уселись в ресторанном зале, где тоже был бар, но, очевидно, здесь допускалось сосуществование, поскольку моя персона не вызвала удивления у еще одного элегантного джентльмена — бармена.
Собрание капитанов началось в точно назначенное время и очень мило. Большая группа мужчин с бокалами в руках направились от бара в нашу сторону. Капитан Бремнер представлял всех поочередно, называя имена и фамилии, а капитаны сообщали занимаемую должность и звание. Я с удивлением отметила, что здесь собрались сливки морского адмиралтейства Нового Южного Уэльса. Потом у меня все спуталось, так как капитаны все прибывали. После представления капитан Бремнер передал нас под опеку председателя собрания и почетного секретаря. Мы сели за один стол — как бы в президиум, остальные разместились за другими столами, и началась официальная часть, которая посвящалась делам и только делам — заключению сделок. Капитаны также ужинали и даже пили вино.
Наш стол, будучи нетипичным, занимался едой и светскими разговорами.
После официальной части и короткого перерыва председатель объявил о начале художественной части, т. е. выступлении первого дамского гостя собрания. С большим волнением, помня о высокой профессиональной подготовке собравшихся, я стала рассказывать о «Мазурке» и ее плавании. Капитаны слушали внимательно, потом посыпались вопросы, в основном чисто технические: о безопасности, методах плавания в пассате, проведении навигации. Встреча длилась дольше, чем было запланировано, и прошла вроде бы успешно: во время моего рассказа капитаны даже не переговаривались между собой. Мне сказали потом, что докладчик впервые не утомил слушателей. А может капитаны были просто хорошо воспитаны? После собрания некоторые пожелали встретиться еще раз.
Уже на следующий вечер чья-то маленькая фигурка ловко преодолела преграду в виде очень высокого причала и носового релинга. Внутрь заглянуло улыбающееся лицо. Это был капитан Сандерсон — он первым сдержал слово. С удовольствием расположился, не отказался от польской водки. Постепенно наш разговор становился все более непринужденным. Капитан рассказывал анекдоты и забавные случаи из своей морской жизни. Прощаясь в радужном настроении, передал приглашение супруги к ним на ужин.
Сандерсоны жили близко. Мы прибыли к ним очень торжественные. Нас усадили в салоне, началась серьезная беседа об усовершенствовании этого мира. Время от времени мужчины исчезали в кабинете хозяина. Это странным образом влияло на их состояние: движения делались все более угловатыми, а беседа — все менее серьезной. За ужином настроение было уже совершенно веселым и весьма далеким от желания усовершенствовать мир. При дружеском расставании мы получили бессчетное количество приглашений в этот гостеприимный дом.
Первый этап работ на яхте был завершен. Оставались только те, которые было желательно оттянуть на возможно более поздний срок, например, подъем яхты на слип или проверка спасательного плота. Мы решили, что можем позволить себе отпуск на несколько дней и воспользоваться приглашением в Аделаиду подружившихся с нами супругов Гроблицких.
Поначалу путешествие трансконтинентальным экспрессом Сидней — Перт проходило обычно. В вагонах было чисто, работали кондиционеры, народу немного. Более предусмотрительные пассажиры захватили с собой одеяла и подушки: из двух кресел можно было сделать удобное ложе для сна. Утром начались сенсации. Экспресс мчался через континент, вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась оранжевая пустыня с редкими эвкалиптами и какими-то стеблями. На ветках и проводах раскачивались ярко раскрашенные попугаи, из-под колес выскакивали целые толпы кенгуру, трусцой пробегали поодиночке эму. Время от времени появлялись огромные стада овец, худых и грязных, но зато заросших толстыми шубами. Среди овец паслись кенгуру. Привыкшая видеть жирных баранов на сочных зеленых лугах, я вслух удивлялась, как это овце-кенгуриное общество не подыхает с голоду. Спутники охотно объяснили мне, что у сытой овцы много мяса и плохой мех, а полуголодная, хоть и худа, но вынослива и дает прекрасную шерсть.
Пустыня с овцами и кенгуру была тщательно разделена — всюду тянулись заборы и сетки, между которыми иногда появлялась узкая полоса утоптанной земли, вероятно — дорога. Овцы перепрыгнуть через ограду не могли, зато кенгуру без труда меняли владение.
Время от времени появлялась резиденция-полустанок. Владельцы огромных ферм жили не в роскошных дворцах, а в небольших домиках, сделанных из ребристых листов железа. Рядом находились резервуар для воды, ветряная мельница для электроэнергии, несколько автомашин разной масти и возраста — вот, пожалуй, и все хозяйство. Полустанок состоял из двух платформ с калитками: платформа повыше была для овец, пониже — для коров. Трансконтинентальный экспресс послушно останавливался возле этих полустанков, которые иногда не имели даже вывески с названием, принимал и выбрасывал почту и отправлялся дальше. Вокруг разливалась безбрежная солнечная жара, которую мы сразу почувствовали при пересадке в Брокен-Хилле, откуда без препятствий добрались до Аделаиды.
В Аделаиде нам предоставили возможность осмотреть все достопримечательности города и его окрестностей. Особенно интересно было в зоопарке. Его огромная территория была разделена на кварталы по количеству штатов, и в каждом были представлены соответствующие животные. Лишь птицы были заперты в громадных клетках, да коалы находились за особой оградой. Один из них для развлечения посетителей ежедневно стоял на туристской вахте. В определенный час служитель снимал с помощью лестницы мишку с дерева и сажал на самый нижний сук. Тот уплетал эвкалипт и разрешал глазеть на себя. Все два часа вахты ему подкладывались новые порции еды — коалы питаются исключительно эвкалиптом, причем едят только один вид. Служитель защищал также мишку от нежностей посетителей, особенно от посягательств на его аппетит.
