Они одновременно кивнули.

– Там случилась неприятность, – сообщил Натаниэль. – Не знаю, слышали ли вы, но только ваш заказчик скончался в тот же вечер.

– Да, слышали, – ответил Боаз.

– Читали, – добавил Ноам. – А при чем тут мы?

– Ни при чем, – Натаниэль поднял руки, словно защищаясь от несправедливых обвинений. – Я разве сказал, что вы к этому причастны? Мне просто кое-что нужно знать. Вот, например: когда вы приехали туда?

– По-моему, к десяти часам вечера, – ответил Ноам.

– Вас было четверо, верно?

– Да, верно.

– Что за костюмы на вас были?

– Костюмы? – Боаз удивленно поднял брови. – Не знаю, нам их фирма выдала. Костюмы и маски.

– По-моему, их шили на заказ, специально к этому вечеру, – сказал вдруг Ноам. – Я краем уха слышал в конторе.

– Отлично, – обрадовался Натаниэль. – А что еще ты слышал краем уха? Например, что за эскизы использовались?

– Не знаю.

– Жаль, жаль... – Розовски разочарованно вздохнул. – Ладно. Ребята, – сказал он после небольшой паузы, – Вы мне еще вот что скажите: кем, по-вашему, был человек, которого вы внесли на этих дурацких носилках?

Студенты удивленно переглянулись.

– Что значит – по-нашему? – спросил Боаз. – И по-нашему, и не по-нашему это был хозяин дома. Наш клиент, заказчик. Аркадий Смирнов. Мы ждали у соседней виллы, переодевшись в маскарадные костюмы и собрав носилки. Кстати говоря, наши костюмы и носилки тоже были изготовлены по специальным эскизам господина Смирнова. Точно в назначенное время к нам вышел вышеназванный господин Смирнов, собственной персоной, в соответствующем костюме.

– И маске, – подсказал Розовски.

– Маску он держал в руках. Влез в паланкин, надел маску. Мы торжественно внесли все это во двор, поставили. Опять-таки, место тоже было определено заранее.

– Кем?

– Да им же! Он объяснил: войдете, пройдете чуть ближе к эстраде, поставите возле пальмы. Так, чтобы тень падала прямо на паланкин.

– А дальше? – спросил Натаниэль.

– Дальше – все, – ответил Боаз. – Мы ушли. Сели в машину и уехали.

– А костюмы?

– Костюмы остались у нас, – Ноам посмотрел на друга. – Вообще-то мы должны их сдать, но специально из-за этого переться в «Пуримшпиль» неохота. Будет следующий заказ, нам позвонят – вот тогда и сдадим.

– Вы можете принести показать? – спросил Натаниэль.

– Конечно.

Спустя несколько минут запыхавшийся Ноам приволок в лабораторию довольно объемистый сверток в пластиковом мешке.

Ноам развернул его и извлек расшитый фантастическими животными балахон темно-вишневого цвета.

– Вот, – сказал он. – Все четыре костюма одинаковые.

– Да, я помню... – Натаниэль рассеянно погладил шелковистую ткань.

Давид Гофман, до этого стоявший чуть в отдалении и не мешавший своему приятелю беседовать со студентами, подошел ближе.

– Что это? – спросил он. – Какой интересный орнамент.

– Карнавальный костюм, – пояснил Розовски. – Просто карнавальный костюм. Что-то он, по-моему, означает... – он отошел от стола.

– Действительно, очень интересно, – повторил Давид, внимательно разглядывая балахон. – Кому это пришло в голову использовать в качестве орнамента поздневизантийский мотив?

Натаниэль, в раздумье мерявший шагами лаборатория, остановился и повернулся к нему.

– Что ты сказал? – спросил он. – Ну-ка, ну-ка, повтори. Какой мотив?

Вместо ответа профессор подошел к книжному стеллажу.

– Где-то у меня тут... – он принялся рыться в книгах. – Ага, вот, – Гофман снял с полки увесистый том в тисненном переплете, быстро перелистал его. – Вот, можешь убедиться, – он протянул Натаниэлю книгу. Розовски взял ее, вернулся к столу. Цветная вклейка воспроизводила какую-то старинную мозаику. В центральной ее части изображен был человек в просторном длинном одеянии, сидевший на троне. Справа и слева от него видны были фигуры в балахонах, украшенных точно такими же фигурами крылатых чудовищ, как те, которыми художница фирмы «Пуримшпиль» расшила наряды ребят-носильщиков.

Но не это по-настоящему удивило сыщика. Куда поразительнее показалось Натаниэлю то, что центральная фигура на мозаике была обряжена в одежду, избранную покойным Аркадием Смирновым для себя – в тот злополучный вечер.

– Вот так-так... – только и сумел выдавить из себя Розовски. – Сюрпризик... – он невидящим взглядом уставился на переминавшихся с ноги на ногу студентов.

– Мы можем идти? – спросил Боаз.

– Что? – Натаниэль словно очнулся. – Да-да, ребята, вы идите. Значит, в носилки забрался именно Аркадий Смирнов? Вы ничего не путаете?

– Не путаем, – ответил Ноам чуть обиженно. – Мы были трезвыми. Это он, между нами говоря был хорошо поддатым.

– Ладно, – Натаниэль уселся в старое кресло, стоявшее в лаборатории Гофмана с момента ее основания. – Спасибо, парни, вы мне очень помогли.

Боаз и Ноам удалились с явным облегчением.

– А чему ты так удивился? – поинтересовался Гофман, останавливаясь напротив детектива. – Конечно, странно, что кому-то пришло в голову использовать такие редкие рисунки в качестве эскизов для карнавальных костюмов.

– Странно? – Натаниэль хмыкнул. – Странно. Знаешь, Давид, более невероятного расследования я не помню. Ты читал в газетах о вечеринке в Кфар-Шауль, окончившейся смертью хозяина дома?

– Да, кажется, читал... – Давид вдруг воскликнул: – Ну, конечно, я же видел фотографии в статье! То-то мне показался знакомым костюм...

– Черт-те что получается, – с досадой произнес Розовски. – Никак не могу вспомнить, где я видел эту книгу... Вспомнил! – он изумленно посмотрел на друга. – Вот так-так. Все складывается. Как вот эта мозаика... – он вытащил из кармана вчетверо сложенный эскиз костюма, полученный в Маркиным в фирме «Пуримшпиль». Одновременно на пол упал еще один сложенный листок. Его поднял Гофман.

– Какая прелесть! – воскликнул он, разглядывая изображение двуглавого орла. – Откуда картинка, Натан?

– Какая картинка? – Натаниэль, занимавшийся сравнением эскиза с репродукцией и готовым костюмом, искоса глянул на отпечаток. – А-а, водяной знак. Герб России.

– России? Но это вовсе не российский герб!

До Натаниэля, поглощенного своим занятием, не сразу дошли слова приятеля.

– Не российский герб? – переспросил он удивленно. – А чей же? Это же двуглавый орел! У меня, по-моему, не двоится в глазах. А если бы и двоилось, то, наверное, не так избирательно.

– Верно, только... – Гофман засмеялся и извлек из кармана металлический кружок. – У меня с собой российская монета, – объяснил он. – Лея привезла из Москвы. Вечно таскаю в кармане, вместо талисмана. Вот, видишь? – он протянул Натаниэлю одну из монет. – Вот так выглядит русский герб. Крылья орла распластаны – раз, имеются три короны – два, в лапах у него держава и скипетр – три. Плюс ко всему – на груди изображение Георгия Победоносца, пронзающего копьем змея. Теперь посмотри на твоего орла, – Венедиктов ткнул указательным пальцем в рисунок. – Пропорции совершенно другие. Ни одной короны. Георгия со змеем – тоже, скипетр и держава, опять-таки, отсутствуют. И крылья, как видишь, не распластаны, а чуть сложены – то ли он собирается взлететь, то ли, наоборот садится. Вообще, обрати внимание: твой орел выглядит более хищным. Нет, это не российский герб... Удивительная точность, – пробормотал Гофман. – Просто удивительная. Редкая штука.

– Хочешь сказать, что знаешь, чей это герб? – Розовски затаил дыхание.

– Ну конечно знаю. Я ведь, все-таки, медиевист. Это византийский орел, разумеется! Герб Византийской империи времен династии Палеологов. А что?

– Чего-чего?! – глаза Натаниэля поползли на лоб. – Византии? Какой еще Византии? Погоди... А вот это? – он кивком указал на лежавшую на столе книгу и тускло поблескивавший костюм. – Это связано с гербом? И если да, то каким образом?

– Каким образом? – Давид потер указательным пальцем переносицу. – Ну, во-первых, костюм представляет собою тронное одеяние короля так называемой Греческой Индии. Который, в свою очередь, считался какое-то время вассалом византийского императора. Так сказать, титул, входивший в номенклатуру византийского императорского дворца. Тебе это о чем-то говорит?