Так же быстро Спаркс покончил с двумя часовыми. Завладев ключами, он отомкнул цепи на руках и ногах заключенных, но, увы, никто из них даже не сдвинулся с места. Они были «отработанным материалом» профессора Вамберга. «От них избавляются легко и просто», — с содроганием подумал Дойл, отыскивая глазами Барри.

Барри пришлось вести за руку, как ребенка; он не узнавал ни Дойла, ни Спаркса. Спаркс приказал Дойлу возвращаться к Эйлин, а сам направился внутрь строения.

Дойл и Барри отошли уже далеко, когда в крематории началась беспорядочная пальба. Эйлин бежала им навстречу.

Пальба прекратилась так же внезапно, как и началась, над торфяниками нависла зловещая тишина. Не было слышно ни единого звука.

На насыпи появился Спаркс. Он отшвырнул ружье в сторону и стоял перед ними, бессильно опустив плечи. Спаркс был забрызган кровью. Он был похож на Бога, уничтожившего созданный им самим мир… Несовершенный мир, обезумевший окончательно и бесповоротно. За спиной Спаркса над крышей крематория взметнулись языки пламени — он поджег эту страшную «фабрику смерти».

Стряхнув наваждение, Джек подошел к Барри. Бережно подхватив его на руки, Спаркс понес Барри по путям. Из груди Эйлин вырвалось сдавленное рыдание.

Вскоре они заметили паровоз с прицепленным вагоном, приближавшийся к ним с запада.

— Это наш паровоз, — тихо сказал Дойл. — Наш паровоз.

Навстречу Спарксу бежал Ларри, выпрыгнувший из кабины паровоза; Джек опустил Барри на землю. Ларри, едва взглянув в лицо брата, как подкошенный рухнул наземь. Душераздирающий вопль сорвался с его уст.

— О господи! Нет! Господи, не может быть… Что они сделали с тобой, Барри, брат мой, что они с тобой сделали… мой мальчик…

Спаркс стоял словно окаменев, не в силах вымолвить ни слова. Эйлин рыдала, уткнувшись в плечо Дойла.

Ларри гладил брата по голове. Дойлу показалось, что на какой-то краткий миг в глазах Барри, увидевшего брата, появился проблеск сознания.

— Кон… кон-е-е-ц… — прошептал Барри. Он закрыл глаза… теперь уже навсегда.

По лицу Ларри струились слезы. Обняв брата, Ларри целовал его, что-то нашептывая на ухо.

Дойл взглянул на Эйлин. Она отвернулась. Внезапно Дойл понял, что между ними никогда больше не будет такого взаимопонимания, которое объединяет их сейчас.

Ларри баюкал брата, как ребенка, не замечая ничего вокруг. Спаркс смотрел в сторону Рэвенскара, откуда к ним по железным путям приближались огни фонарей.

Дойл помог Эйлин подняться в вагон; она без сил опустилась на сиденье. Спаркс что-то сказал Ларри; тот согласно кивнул, и, подняв вдвоем тело Барри, они направились к кабине паровоза.

Услышав выстрелы, Дойл выскочил на площадку позади вагона. Огни преследователей были примерно в четверти мили. Схватив ружье, Дойл стал стрелять по приближавшимся теням.

Колеса заскрежетали, паровоз, быстро набирая скорость, все дальше и дальше отрывался от преследователей. Скоро огни фонарей превратились в маленькие точки, а затем и вовсе растаяли в сумраке ночи.

V. R.[9]

Эйлин отказалась от коньяка, предложенного Дойлом. Она ушла в конец вагона и прилегла на полку, отвернувшись лицом к стене.

Дойл выпил коньяку. В зеркале, висевшем на стене, он увидел свое отражение. На него смотрел человек с грязным, изможденным лицом, с засохшими пятнами крови на щеках. Опознать себя в этом человеке Дойл был не в состоянии. Но он никак не прореагировал на это, ибо достиг той точки интенсивности переживаний, за которой подобные мелочи не играли никакой роли.

Открыв дверь вагона, он вскарабкался на тендер и, придерживаясь за поручень, прошел в кабину машиниста.

Тело Барри, укрытое плащом Спаркса, лежало на полу кабины. Паровозом управлял Ларри, сосредоточенно глядя прямо перед собой.

— Мы в десяти милях от главной магистрали, — прокричал Спаркс. — Путь свободен.

— Путь в Лондон?

Спаркс утвердительно кивнул.

Дойл выглянул в окно. В тусклом лунном свете торфяники, тянувшиеся вдоль путей, выглядели абсолютно безжизненными. Снежное покрывало казалось саваном, наброшенным на мертвую землю.

— Пойду отдохну, — сказал Спаркс, выбираясь из кабины.

Дойл подбрасывал уголь в топку, не решаясь заговорить с Ларри.

— Вы никогда не слышали, как он пел? — неожиданно спросил Ларри.

— Нет, к сожалению.

— Барри пел словно ангелочек. Голос у него был что надо… Он велел мне уходить, — помолчав, продолжил Ларри.

— О чем вы, Ларри?

— Он выманил их из руин, как и хотел, и целая толпа этих тварей кинулась за нами. Барри уложил добрую половину на месте, но оставалось еще много. Они нас здорово прижучили. Да, сэр, намертво. Тут Барри и говорит мне: «Беги!» А я говорю: «Ни за что». А он стоит на своем и говорит: «Должен же кто-то управлять паровозом; я, говорит, старший, и ты должен меня слушаться». Ну я и сделал, как он сказал…

— Значит, Барри был старше?

— Да, на три минуты. Он продолжал отстреливаться, а я давай деру вниз по склону… — Ларри смахнул рукавом набежавшие слезы. — Ну и показал он этим тварям… Верно, сэр?

Дойл кивнул.

— Мы с ним иногда болтали об этом, ну, там, кто первый умрет и все такое. И Барри всегда говорил, что он умрет первым. И знаете, сэр, он совсем не боялся этого. Совсем. Мистер Спаркс нам много чего рассказывал об этом, и Барри думал, что, может, смерть — это просто начало чего-нибудь другого… Как вы думаете, док?

Ларри первый раз за все это время взглянул на Дойла.

— Думаю, что да. Вполне возможно, что это начало чего-то другого, — ответил Дойл.

Ларри с торжественным видом кивнул.

— Мистер Джек сказал, что вы убили того типа, который сотворил это с Барри.

— Да.

— Тогда, сэр, я ваш должник до скончания дней.

Дойл промолчал.

Снова утерев слезы, Ларри сказал:

— А сейчас, сэр, если не возражаете, я бы хотел побыть с ним один.

— Конечно, конечно, — сказал Дойл и, пожав Ларри руку, направился в вагон.

Спаркс сидел за откидным столиком; перед ним стояли бутылка коньяка и два стакана. Дойл расположился напротив. Спаркс наполнил стаканы. Выпив коньяку, Дойл почувствовал, как тепло приятной волной разливается по телу. Весь ужас последних дней постепенно отступал.

Дойл подробно рассказал Спарксу о том, как его брат появился во дворе гостиницы, как их повезли в Рэвенскар и что произошло во время обеда до того, как подоспел Джек. Спаркс слушал очень внимательно, задавая вопросы, касающиеся только Александра.

— Может быть, они просто сумасшедшие, Джек? — спросил Дойл. — Если они верят, что… в состоянии вернуть Князя тьмы в этот мир?

Помолчав, Спаркс сказал:

— А что вы скажете о тех монстрах, которых мы видели в музее? Как вы можете это объяснить?

— А как вы можете объяснить, что такое вообще жизненная сила?

— Существуют разные объяснения, — сказал Спаркс.

— А подлинная разгадка может находиться где-то за пределами нашего опыта, — пожал плечами Дойл.

Они выпили еще.

— Я хочу вернуться к той истории, которую рассказывал старый китобой нашему приятелю Стокеру, — проговорил Спаркс. — Вернуться к тому моменту, когда эти мерзавцы высаживались на берег.

— Они привезли с собой гроб с останками вашего отца.

— Моряк рассказывал, что у них было два гроба. Что, по-вашему, было во втором?

— Мы его не видели.

— Если тот, о котором они говорят, действительно когда-то пребывал в этом мире, можно предположить, что Александру и его кампании нужны были его останки, чтобы оживить его вновь, как полагаете?

— Звучит вполне логично.

— Я думаю, Дойл, что истинной целью путешествий Александра на Востоке было стремление узнать, кем был Князь тьмы в предыдущем воплощении и где искать его останки.

— Резонно.

— В таком случае главным для них был второй гроб. И я уверен, где бы Александр ни находился сейчас, этот гроб с ним.