Дойл готов был растерзать этих монстров на месте.

Александр Спаркс, хищно оскалясь, переводил взгляд с Эйлин на Дойла, явно наслаждаясь произведенным эффектом.

«Спарксу нравится чувствовать, что его боятся, — подумал Дойл. — Спаркс живет этим чувством, постоянно питая себя чужим страхом».

— Так на чем вы остановились, профессор? — сказал Александр.

— Ну да. Это была настоящая удача! Мы встретились вовремя. С моим новым другом мы отправились по свету, но теперь у нас была ясная цель, — продолжил Вамберг.

— Цель?

— Разумеется. Мы стремились войти в контакт с духами природных стихий в разных странах и на разных континентах. К нашему изумлению, мы обнаружили, что духи просто жаждут передать нам свои секреты. А среди этих секретов, доктор, есть такие, что просто дух захватывает: тайна самой Жизни, например! Духи готовы открыть эту тайну в обмен на услугу, которую мы могли бы оказать им.

Дойл молчал, пытаясь справиться с подступавшей волной ужаса. Судя по чудовищной сцене с Барри, которую им продемонстрировали, страшно было даже подумать о том, что они сотворили с его братом. И та же жуткая участь, вероятно, ожидает его и Эйлин.

— Дело в том, что над природной стихией когда-то царствовал единый дух. Могущественный Некто, почитаемый всеми примитивными народами. У него на протяжении веков было много различных имен. Сущность трагическая, никем не понятая в современном мире, жестоко и бессмысленно преследуемая религиозными фанатиками. Изгнанник, живущий в сумеречном пограничье между двумя мирами…

— Дьявол, — заключил Дойл.

— Ну да, христиане называют его именно так. Но вернемся к предложению природных духов: в обмен на свои бесценные секреты они просят помочь им вернуть в этот мир своего Великого Повелителя, дабы он занял трон, по праву ему принадлежащий. С этим предложением духи обратились именно к нам, потому что, как выяснилось, только люди способны совершить это. Ради блага и процветания человечества мы согласились на это, призвав на помощь нескольких своих друзей.

Разговор за столом стих: все ждали, какова будет реакция Дойл а. «Да они просто сумасшедшие! — подумал Дойл. — Все до единого. Безнадежно свихнулись раз и навсегда».

— Вы имеете в виду «обитающего у входа», — сказал Дойл.

— О да-а. У него множество, великое множество имен, — весело заверещал епископ.

Между тем принц Эдди, потянувшись за графином с вином, умудрился опрокинуть его. По белоснежной скатерти расползлось темно-красное пятно кларета.[8] Принц пьяно захихикал. Александр Спаркс и доктор Гулль обменялись понимающими взглядами, и врач тотчас поднялся из-за стола.

— Его высочество выражает свое сожаление… — гнусаво пробубнил доктор Гулль. — Сегодня был очень тяжелый день, и принц удаляется в свои покои на отдых.

Принц Эдди протестующе замахал руками, однако Гулль прошептал ему что-то на ухо и с силой потянул его со стула. Стоя на заплетающихся ногах, принц продолжал сопротивляться. Он задел локтем спинку стула, и стул с грохотом опрокинулся на пол. Лицо Гулля покрылось багровыми пятнами; сидевшие за столом замерли.

— Спокойной ночи, ваше высочество, — нарочито громко произнес Александр Спаркс, нарушая звенящую тишину. — Желаем вам хорошо отдохнуть.

Принц съежился как от удара. Выражение покорности сменило глупую ухмылку на его лице, он что-то забормотал и безропотно повернулся к Гуллю, крепко державшему Эдди под руку. Доктор снова зашептал ему что-то на ухо; принц, пытаясь держаться ровно, неожиданно обратился к гостям:

— Благодарю всех… и спокойной ночи.

Вздох облегчения пронесся над столом, присутствующие попрощались с принцем, и его высочество с доктором Гуллем, подойдя к лестнице, начали осторожно, ступенька за ступенькой, подниматься наверх.

Дойл еще смотрел на принца, когда на стол перед ним положили объемистый пакет. Это была рукопись его книги.

— Можете представить мое удивление, доктор Дойл, когда ваш… труд попал к нам в издательство «Ратборн и сыновья», — глубоким грудным голосом заговорила леди Николсон.

«Да уж представляю», — с усмешкой подумал Дойл.

— Когда профессор Вамберг и мистер Грейвс — я хотела сказать, мистер Спаркс, — когда они познакомились с нами…

— Лет двенадцать тому назад, — перебил епископ. Его бесцеремонность так же мало понравилась леди Николсон, как и профессору Вамбергу.

— Благодарю вас, ваше преосвященство. Так вот, сэр Джон, генерал Драммонд и я уже давно занимались оккультизмом. Мы все убежденные единомышленники. С момента, когда профессор и мистер Спаркс присоединились к нам, мы полностью посвятили себя… нашему общему делу. Разумеется, все происходило в обстановке абсолютной секретности, и потому представьте наше изумление, когда этот… документ оказался на моем столе. Написанный молодым, никому не известным и никогда не публиковавшимся врачом, который, судя по всему, все эти годы буквально не спускал с нас глаз…

«Это досадное недоразумение! — хотел было брякнуть Дойл. — Добрую половину материала я почерпнул у Блаватской, а остальное интуитивно дописал сам». Однако что-то подсказывало ему, что сейчас необходим другой ответ.

— Естественно, мы давно хотели получить вразумительное объяснение, — промурлыкала леди Николсон, жестом указывая на рукопись.

Дойл понимающе кивнул, чувствуя на себе нетерпеливые взгляды присутствующих.

— Да, я догадываюсь, леди Николсон, — тоном лектора произнес он. — Но прежде позвольте мне сказать, что я искренне восхищен тем, что вам удалось сделать. Это просто невероятно. Потрясающе. Браво!

И Дойл сдержанно поклонился.

— Но как вы узнали о… нашей деятельности? — спросила леди Николсон.

— Нет никакого смысла притворяться, — спокойно проговорил Дойл, произнося вслух первое, что пришло ему на ум. — Истина заключается в том, что я все это время занимался исследованием вашей работы.

— Исследованием?

Леди Николсон недоуменно подняла брови. Сидевшие за столом обменялись беспокойными, подозрительными взглядами.

— Да-да, — без тени смущения продолжал Дойл. — «Строжайшая секретность» и все такое — это, безусловно, очень хорошо, и у меня нет никаких сомнений в том, что семеро столь выдающихся людей могли бы с легкостью сохранить в тайне все, что касается их деятельности, от любого почитателя. Однако почитатель, поставивший своей священной целью участие в том, чем вы занимаетесь… Ну, в общем, это уже совершенно иной коленкор.

Воцарилось продолжительное молчание.

— Но как вы узнали? — гаркнул Драммонд.

Дойл с улыбкой покачал головой.

— Прошу прощения, генерал, но это равносильно просьбе поделиться со мной вашими военными секретами. Нет, генерал, мой метод исследования не может быть предметом обсуждения. Совершенно другое дело, почему я взялся за это. Это вопрос корректный. Почему? И я счастлив ответить на него.

Взяв бокал и слегка пригубив вина, Дойл с довольным видом откинулся на спинку стула. На какую-то долю секунды он перехватил взгляд Эйлин, дав ей понять, что он не свихнулся и что она должна поддержать его, если возникнет такая необходимость.

— Действительно, почему? — раздался резкий голос Александра Спаркса, в тоне которого Дойл уловил некоторую неуверенность.

«Как странно, — подумал Дойл, — уже во второй раз мне удается обвести вокруг пальца этого страшного человека. Он не может разгадать мою игру и не чувствует моего лицемерия».

— И впрямь, почему, мистер Спаркс? — наклонившись вперед, негромко сказал Дойл. — Судите сами! Я, человек скромного достатка и способностей, сижу здесь, за этим великолепным столом — в обществе людей, приблизиться к которым я мог только в мечтах. Единственное, что меня объединяет с вами, — это страстное желание подчинить свою жизнь вашим целям и увидеть плоды общих усилий. Я стал вынашивать совершенно безумный план — добиться встречи с вами, убедить вас в своей искренности. Я надеялся получить какое-нибудь, пусть самое скромное, поручение, выполнение которого смогло бы приблизить нас всех к осуществлению ваших планов.