Наконец Спаркс встал и опять исчез из поля зрения Дойла. Послышались другие звуки: он настраивал скрипку. Спаркс снова появился в проходе с инструментом в руках. Он коснулся струн смычком и начал играть. Звуки, извлекаемые Спарксом, не были похожи на обычную музыку. Трудно было уловить какую-то мелодию и записать нотами; звуки сливались в душераздирающий стон, в котором ощущалось столько нечеловеческой боли и тоски, что Дойл невольно вздрогнул. Эти звуки исходили из глубины сердца и вызывали в душе слушателя невыразимую грусть и смятение. Музыка оборвалась так же внезапно, как и началась. Руки Спаркса бессильно повисли, голова опустилась на грудь. Дойл уткнулся в подушку, едва сдерживая слезы.

Спаркс поднял скрипку и заиграл снова. Теперь полилась мелодия глубокая и нежная, исполненная необыкновенной гармонии. В ней было столько печали и слез, что Дойл глубоко вздохнул. Он не видел лица Спаркса, только его руку, водившую смычком по струнам. Спаркс оплакивал своих умерших…

Мелодия оборвалась. Спаркс долго сидел неподвижно, затем, словно очнувшись, убрал скрипку в футляр и направился в конец вагона. Походка его была нетвердой; он придерживался за стену, чтобы не упасть. Наконец он приблизился к Дойлу и с трудом взобрался на верхнюю полку. Спаркс улегся и сразу уснул. Дыхание его было легкое и ровное.

Дойл прислушался. «Я мог бы сейчас прикончить его». Дойл осторожно взвел курок, опасаясь, что может услышать Спаркс, но дыхание Джека оставалось по-прежнему ровным и едва слышным. Можно стрелять… и в этой земной жизни Джон Спаркс перестанет существовать… Дойл не сознавал, как долго он лежал с револьвером в руке, готовый сделать роковой выстрел. Но что-то не позволяло ему спустить курок. Он бы не смог объяснить причину своей нерешительности, но знал наверняка, что это связано с музыкой, которую он слушал с замиранием сердца. Не додумав эту мысль до конца, Дойл провалился в глубокий сон.

Дойл проснулся, все еще сжимая в руке револьвер; но курок был спущен. Тусклый утренний свет пробивался сквозь занавески. Дойл выглянул в окно.

Поезд по-прежнему двигался с приличной скоростью. Ночью начался снегопад, небо у горизонта было свинцово-серым, земля была покрыта свежим снегом, местами намело сугробы.

Дойл протер глаза. Он был голоден, чувствовал себя вдрызг больным и разбитым своими ночными переживаниями. Часы показывали 7.30. Дойл уловил запах табака и крепкого чая, но окончательно пришел в себя, услышав взрыв хохота, донесшийся из другого конца вагона.

— Забирайте! — услышал он голос Ларри.

— Черта с два! — воскликнул Спаркс.

Новый взрыв смеха. Попивая чай, Ларри с Джеком играли в карты. Спаркс курил трубку.

— Хо-хо, поглядите-ка, какие картинки к нам пришли, — ухмыляясь, проговорил Ларри, набирая карты из колоды. — Придется вам расстаться со своей королевой, сэр, потому как вроде она у вас лишняя.

— Ах, дьявол, Ларри, опять вы меня обставили… А вот и Дойл! — приветствовал его Спаркс. — А мы с Ларри уже собирались вас будить. Заварили свежего чая. Не хотите чашечку?

— С удовольствием, — сказал Дойл и присел к столу, не дожидаясь вторичного приглашения.

Спаркс наливал чай, а Ларри, посчитав очки, приписал общую сумму к длиннющей колонке цифр, выстроившихся на мятом листке.

— Таковы правила игры, сэр, ничего не попишешь, — сочувственно покачал головой Ларри. — Учитывая все мои победы, вы, сэр, оказываетесь в очень затруднительном положении, чтоб мне провалиться.

— И какой у нас счет, Ларри? — спросил Спаркс.

— Ну, если все округлить, — я могу себе это позволить, правда, сэр? — выходит, что вы должны мне… пять тысяч шестьсот сорок фунтов.

— О господи, — чуть не поперхнулся Дойл.

— Мы с Ларри играем уже пять лет, — пояснил Спаркс. — И уверяю вас, Дойл, обыграть этого человека просто невозможно.

— Когда-нибудь удача улыбнется вам, сэр, — хмыкнул Ларри, так быстро тасуя карты, что у Дойл а зарябило в глазах. — Всему свое время.

— Ларри так меня утешает, — пояснил Спаркс.

— А как же, сэр! Нужна человеку надежда или нет? Ясное дело, нужна.

— Уверен, что он блефует, Дойл, только я до сих пор его не подловил, — развел руками Спаркс.

— А я говорю, что нет ничего лучше везения, — подмигнув Дойлу, хмыкнул Ларри.

— Нет ничего лучше, когда в кармане не переводятся деньги, — добродушно заметил Спаркс, поднимаясь из-за стола.

— Само собой, сэр, — согласился Ларри. — Должен человек отложить кругленькую сумму на старость, а? На старости лет всем отдохнуть охота, так ведь, сэр? — обратился он к Дойлу. — Не хотите сыграть, сэр?

— Нет, спасибо, Ларри, мне что-то не хочется, — улыбнулся Дойл.

— И правильно, док, — тасуя карты, проговорил Ларри. — Вас, похоже, научили все-таки уму-разуму в этом вашем колледже.

— Я всегда думал, что если не можешь избавиться от всех пороков, то пусть их будет как можно меньше, — искоса взглянув на Спаркса, проговорил Дойл.

— И каков ваш главный порок, Дойл, если не секрет? — бодро спросил Спаркс, попыхивая трубкой.

— Вера в добро.

— Хе-хе! — фыркнул Ларри. — Это не порок, сэр, а сущая петля на собственной шее.

— Наивно, — сказал Спаркс.

— С точки зрения циника, возможно, — пожал плечами Дойл.

— Ну а вы называете это…

— Верой, — сказал Дойл.

Спаркс пристально посмотрел Дойлу в глаза. Дойл отметил, что лицо Спаркса напряглось. Может быть, он сожалеет о чем-то? Как бы то ни было, но развивать разговор на эту тему он явно не хотел.

— Блажен, кто верует, — заключил Спаркс.

— «В Бога веруем», — сказал Ларри. — Так написано на американских «зеленых». Самое место для таких слов, я так себе мыслю.

Ничего не ответив, Спаркс направился к кабине машиниста.

— В один присест я спустил значительную часть своего состояния. Самое время, Ларри, кое-что отработать, помахать лопатой у топки.

— Совершенно с вами согласен, сэр.

— Не хотите присоединиться к нам, Дойл?

— Думаю, небольшая разминка мне не повредит.

Дойл забрался в тендер и поздоровался с Барри. Вооружившись лопатами, они начали бросать уголь в топку. Холодный ветер поднимал угольную пыль, она лезла в глаза и нос и черными разводами разукрасила их лица.

— Где мы сейчас? — выкрикнул Дойл.

— В часе от Йорка, — прокричал в ответ Спаркс. — Три часа до Уитби, если позволит погода.

Холод давал себя знать, и они яростно размахивали лопатами. Скоро топка заполыхала ярким пламенем.

Уитби был основан в VI веке и со временем превратился в небольшой морской порт. Для непритязательных жителей древней Нортумбрии городок служил летним местом отдыха. Зимой жизнь в Уитби практически замирала: добираться сюда по холоду решались только в случае острой необходимости. Когда-то здесь была рыбацкая деревушка Уитби. Она располагалась на берегу реки Эск, которая протекала по глубокому горному ущелью, устремляя свои бурные воды к морю. С течением времени деревушка разрослась и перекинулась на другой берег реки. Суровый климат в сочетании с тяжелыми условиями жизни воспитал в обитателях этих мест суровое отношение к религии, граничившее порой с фанатизмом.

Древнее кельтское аббатство Святой Хильды было основано к югу от Уитби задолго до того, как в Англии родился первый король. Руины аббатства Святой Хильды отбрасывали тень на стены своего преемника, аббатства Горесторп, расположившегося на полпути между Уитби и кельтскими развалинами. Шпиль аббатства Горесторп бросился в глаза Дойлу, когда паровоз медленно подъезжал к станции. Время близилось к полудню, однако на улицах городка было малолюдно. Редкие прохожие брели, поеживаясь от холода и ветра. Казалось, городок погружен в зимнюю спячку и не хочет, чтобы его тревожили. Пока Барри заводил паровоз в железнодорожный тупик, Ларри занялся багажом. Он перетаскал вещи в ближайшую таверну, которую порекомендовал им начальник станции. Спаркс уговорил Дойл а отправиться вместе с ним в аббатство епископа Пиллфрока.