Может быть, сейчас мне удалось открыть какой-то секрет жизнестойкости? — спросил себя Дойл. — Да, наверное. И этот секрет заключается в том, как следует реагировать на обстоятельства. Наши реакции зависят от нашего самообладания, которое контролируется нашим сознанием. Боже, до чего просто! Контроль и самообладание!» Чувство необычной радости заставило Дойла ускорить шаг. Перед ним широкий путь, который ведет к победам и открытиям, а не к поражению. Пропади оно пропадом это Темное братство! И пусть этот выродок Александр Спаркс пакостит, сколько хочет! На их головы падут проклятия Дойла, обрекая этих мерзавцев на вечные муки уже здесь, на земле!

Проезжавший мимо экипаж окатил Дойла грязью с головы до ног. Ледяная вода попала в ботинки, промочила спину и грудь. Грязь забрызгала лицо и руки. Резкие порывы ветра пронизывали насквозь. Дойл почувствовал, что вся его решимость испаряется, словно легкий утренний туман. Он несколько раз чихнул.

— Похоже, я попал в преисподнюю, — пробормотал он.

Неожиданно рядом с ним затормозил кеб. На месте возничего сидел Ларри. Дверца кеба распахнулась, и Дойл услышал голос Спаркса.

— Давайте же, Дойл, или вы окончательно простудитесь! Это было спасение!

Ларри подлил кипяток из чайника в тазик, в котором Дойл парил ноги. Он сидел у камина, закутанный в махровую простыню, с перцовым пластырем на груди: вычищенная одежда сушилась рядом на решетке. Они находились в номере недорогого отеля в Холборне, по сравнению с которым «Мелвин» мог считаться чуть ли не «Савоем».

— Обратиться к инспектору Лебу было не самым умным, что вы могли придумать, Дойл. И это уже второй раз, — сказал Спаркс. Он расположился на диванчике и растягивал веревочку на пальцах.

— Но я угодил в тюрьму. К тому же я узнал нечто крайне важное для нашего дела. В полдень мы с вами договорились встретиться, и я счел своим долгом выбраться из тюрьмы как можно быстрее, — оправдывался Дойл, дрожа как в лихорадке.

— Мы бы и так вытащили вас очень быстро.

— Вытащили бы?! Каким образом, позвольте узнать?

— Да благослови вас Господь, Дойл. Они знают, что мы в Лондоне, — будто не замечая слов Дойла, проговорил Спаркс. — Наша позиция крайне невыгодная. Мы должны шевелиться гораздо проворнее, чем я предполагал.

— А откуда им известно, что мы в Лондоне? Я доверяю Лебу и осмелюсь сказать, что знаю его гораздо лучше, чем вас.

— Дойл, вы обижаете меня, ей-богу, — сказал Спаркс, протягивая руки и предлагая Дойлу поиграть в «колыбель для кошечки».

Дойл нехотя согласился, и Спаркс надел веревочку на его пальцы.

— Ну откуда они могут это знать, Джек? — повторил свой вопрос доктор.

— Вы провели два часа в тюремной камере, битком набитой достойными представителями лондонского преступного мира. Вы продемонстрировали всем свою ловкость, сумев выбраться из тюрьмы. У Александра в Лондоне полным-полно осведомителей, которые так или иначе ждали вашего появления. И вы думаете, что о ваших тюремных злоключениях ему не доложили?

Дойл беспрерывно шмыгал носом, кутаясь в простыню.

— А как насчет Барри? — уступая Спарксу, спросил он.

— Насчет Барри даже не беспокойтесь, сэр, — вступил Ларри, макая печенье в чай. — Барри приходилось выпутываться из заварушек похлеще этой. Еще не построили такой тюряги, в которой братец Барри задержался бы сли-и-иш-ком долго.

— Ваш брат не очень-то разговорчив, — сказал Дойл с сожалением.

— Барри считает, что лучше помалкивать и играть под дурачка, чем сболтнуть лишнее, — добродушно пояснил Ларри.

Мурлыча под нос какую-то мелодию, Спаркс готовился снять веревочку в очередную замысловатую фигуру.

— И все-таки мы нашли Боджера Наггинса, — обиженно произнес Дойл. — И вытянули из него кое-что. Похвалите хотя бы за это.

— Да-а, — в раздумье проговорил Спаркс. — Только хвалить уже поздновато.

— Но вы же не будете винить меня в его смерти.

— Нет, конечно, за это мы должны благодарить других. Жаль. Боджер мог бы, наверное, сказать, почему заключенных перевозили в Йоркшир.

Дойл оглушительно чихнул.

— Будьте здоровы, — пожелали Спаркс и Ларри.

— Спасибо. Слушайте, Джек, — с беспокойством начал Дойл. — Когда я в последний раз видел Боджера Наггинса, его скрутили полицейские. А часом позже его труп вылавливают из Темзы. Уж не думаете ли вы, что в этом виновата полиция?

— А как по-вашему? Я же просил вас не откровенничать с ними, — сказал Спаркс.

— Но из этого следует, что в руках вашего брата не только преступный мир Лондона, но и Скотленд-Ярд.

— Полицейские, как и другие смертные, тоже попали под влияние Александра, — пожал плечами Спаркс.

— И что прикажете мне делать? Верить в то, что Лэнсдоун Дилкс, полицейские, сбежавшие заключенные, генерал Драммонд, леди Николсон и ее брат, поместье ее мужа, ваш брат, «серые капюшоны» и Темное братство — все это звенья одной цепи?

— Осмелюсь сказать, я никогда и не сомневался в этом, — ответил Спаркс, колдуя над новой фигурой из веревочки.

— А кровь прирезанной свиньи на Чешир-стрит? О чем это говорит?

— А вот это действительно что-то странное. Ларри, пожалуйста, покажите доктору Дойлу фотографию.

— Как скажете, сэр.

Ларри вытащил из кармана фотографию и протянул ее Дойлу. Фотография запечатлела женщину, выходящую из какого-то здания и, по-видимому, направляющуюся к черному экипажу. Женщина была высокого роста, с резкими чертами лица, жгучая брюнетка. На вид тридцать, решил Дойл, не красавица в традиционном смысле, однако что-то в ней есть притягательное. Лицо на фотографии было размыто, но почему-то казалось, что женщина чем-то взволнована.

— Узнаете, Дойл? — спросил Спаркс.

Дойл снова внимательно посмотрел на снимок.

— Она чем-то похожа на леди Николсон, но эта женщина… как будто крупнее и выше. Нет, это не леди Николсон.

— Логично, — сказал Спаркс.

— Откуда у вас эта фотография?

— Мы сделали снимок сегодня утром.

— Каким образом?

— Для этого требуется хорошее зрение и ловкость рук, — сказал Ларри, протягивая Дойлу коробочку, которую он видел у Спаркса ранним утром.

— Фотоаппарат. Великолепное изобретение, — заметил Дойл и хотел рассмотреть аппарат получше, но руки его были связаны веревочкой.

— Да, необычайно полезная вещь, — согласился Спаркс, заканчивая игру. — Нам удалось незаметно сфотографировать ее на улице Рассел, недалеко от издательства, принадлежащего семье Николсон.

— Кто же она?

— Это еще предстоит выяснить.

Чайник снова закипел. Спаркс встал, чтобы снять его с плиты.

— Но что все это значит? — спросил Дойл, распутывая веревочку.

— Это значит, что вы должны отвести нас к самому известному медиуму в Лондоне, Дойл, и сделать это немедленно. Как вы себя чувствуете?

— Совершенно разбитым.

— Так исцеляйтесь побыстрее, доктор! — проговорил Спаркс, подливая кипяток в тазик.

Закутанный в махровую простыню, Дойл проспал весь день. Проснувшись, Дойл увидел Ларри, который сидел подле его кровати с блокнотом эскизов в руках. Спаркс куда-то ушел, приказав Ларри поточнее расспросить Дойла о женщине-медиуме, которая была на Чешир-стрит в день убийства, и со слов доктора набросать ее портрет. Они трудились около часа — Ларри рисовал, а Дойл подсказывал, где и что подправить. Наконец получился более или менее удовлетворительный портрет омерзительной женщины.

— От одного вида этой мерзавки можно дух испустить, — задумчиво заметил Ларри, разглядывая свою работу.

— Я никогда не забуду ее жуткого лица, — проговорил Дойл.

— Не огорчайтесь, док. Поднимайтесь, и мы им зададим жару, — сказал Ларри, пряча портрет в карман. — Поглядим, не толчется ли эта красотка где-нибудь среди живых людей?

Дойл с трудом встал с постели, переменил белье, надел выглаженный костюм и пальто на подкладке, которое принес Ларри. Бог знает, где он все это достал, подумал Дойл. Последние лучи зимнего солнца упали на мостовую, когда они вышли из отеля и направились на поиски таинственной женщины-медиума.