— Видите ли, в настоящий момент запасы продовольствия поистощились, а из-за того, что мы лишились повара, справиться со всем мне одному не по силам…

— Ну еще бы. Чтобы приготовить обед, требуется время, — пришел на помощь Раскину Дойл.

— Так точно, сэр. Я начну готовить сразу после того, как закончу остальные дела. Времени на приготовление обеда уйдет уйма, а потому я постарался запомнить меню наизусть, чтобы ничего не перепутать, — проговорил рассеянно Раскин, снова поглаживая себя по карманам. — О господи ты боже мой! Господи, куда я подевал часы?

— Сейчас без четверти девять, — подсказал Дойл.

— Без четверти девять? Вот как. Без четверти девять, — повторял дворецкий, словно само понятие времени никак не укладывалось у него в голове. — А гости прибывают… О боже, джентльмены, вы ведь приглашены на обед?

— Да. Но сказать по правде, мы прибыли несколько рановато, так что не волнуйтесь, Раскин, — успокоил дворецкого Спаркс.

— Стало быть, вы первые. Добро пожаловать, добро пожаловать. О господи, прошу покорно меня простить, джентльмены, я даже не приказал внести ваши чемоданы.

И толстяк попытался встать со стула.

— Все в порядке, Раскин, наши слуги за всем проследят, — сказал Спаркс.

— Вы уверены? Пусть экипаж поставят в конюшню…

— Спасибо, Раскин, о нем уже позаботились.

— Спасибо вам, сэр.

Раскин заерзал на стуле. Тело его обмякло, лицо стало серым.

— С вами все в порядке? — обеспокоенно спросил Дойл.

— Я, конечно, сильно притомился, сэр, — ответил Раскин. — По правде сказать, мне бы полежать минуту-другую, прежде чем начнут съезжаться гости. Всего каких-нибудь несколько минут. Но столько дел, столько дел, — задыхаясь, выдавил из себя Раскин, вытирая грязной салфеткой пот со лба.

— Сколько гостей приглашено к обеду, Раскин? — спросил Спаркс.

— Человек пятьдесят, сэр. Настоящий прием. Скажу прямо, сэр, в этом году хозяин себя совсем не жалеет.

— А он дома? Ваш хозяин дома?

— Да, сэр, — тяжко вздохнув, проговорил Раскин, и на его глаза опять навернулись слезы. — Но он не в себе, сэр. Совсем не в себе. Из комнат не выходит, кричит на меня из-за двери. Даже не завтракает.

— А вы не могли бы проводить нас к нему? — спросил Спаркс.

Раскин заволновался.

— Не уверен, что хозяину это понравится, сэр. Со всем к вам уважением, но он скверно себя чувствует. Да, сэр, очень скверно.

— Понимаю ваше беспокойство, Раскин, — сказал Спаркс. — Со мной доктор Дойл, который приехал как раз для того, чтобы взглянуть на вашего хозяина.

— Так вы доктор, сэр! — не веря своим ушам, воскликнул Раскин, словно надеяться на такое не было никакой возможности.

— Да-да, — проговорил Дойл, поднимая с пола саквояж.

— Если бы вы объяснили, где найти вашего хозяина, Раскин, — сказал Спаркс, — мы бы вас больше не беспокоили.

Дворецкий снова попытался подняться, Спаркс остановил его:

— Нет никакой необходимости сопровождать нас. Скажите только, на каком этаже расположены его покои.

— На этом, сэр. В конце коридора. Последняя дверь направо. Но постучите сначала, сэр. Обязательно постучите.

— Спасибо, Раскин. Вычищенное вами серебро просто сверкает.

— Правда, сэр? — радостно произнес Раскин, не зная, как выразить свою признательность.

— Уверен, что обед удастся на славу, — ответил Спаркс, жестом приглашая Дойла следовать за ним.

— А для чего возведена стена, Раскин? — внезапно спросил Дойл.

На лице дворецкого было написано недоумение.

— Какая стена, сэр?

— Стена снаружи.

— Боюсь, что я не знаю, о чем вы говорите, сэр, — с некоторым беспокойством проговорил Раскин.

Спаркс выразительно покачал головой, и Дойл замолчал, осторожно перешагивая через разложенное на полу серебро. Только сейчас он обратил внимание, что искусанные губы дворецкого воспалены и покрыты лихорадкой, а белки глаз покраснели. Приложив руку к его горячему лбу, Дойл улыбнулся, заметив, что Раскин смотрит на него с немым обожанием, будто дворняга, которую неожиданно приласкали.

— Вы не очень хорошо себя чувствуете, Раскин? — мягко спросил Дойл.

— Да, сэр. Не очень хорошо, сэр, — слабым голосом пробормотал слуга.

Вытащив из кармана носовой платок, Дойл смочил его в тазике и осторожно стер грязь с пылающего лба Раскина. Тот с жадностью слизывал капли воды, попадавшие ему на губы.

— Думаю, вам надо отлежаться, дружище, — сказал Дойл. — На вашем месте, Раскин, до прихода гостей я бы часок-другой отдохнул.

— А как же все приготовления, сэр? — попробовал возразить дворецкий.

— Не волнуйтесь. Мы поговорим с вашим хозяином, и, я уверен, он разрешит вам немного отдохнуть.

— Да, сэр, похоже, я действительно притомился, — невнятно пробормотал Раскин, и его подбородок снова задрожал от всхлипываний.

— Давайте руку, Раскин, я помогу вам. Вот так, поднимайтесь.

Дойл подхватил совсем больного Раскина под локоть. Дворецкого шатало из стороны в сторону так, будто его огрели по голове чем-то тяжелым. «Интересно, сколько он просидел на этом стуле, не двигаясь с места?» — подумал Дойл, доставая из кармана пузырек с лекарством и высыпая на пухлую ладонь Раскина несколько пилюль.

— Запейте их водой, Раскин. Это поможет вам уснуть. Обещайте, что сделаете это, — сказал Дойл.

— Обещаю, сэр, — покорно, как ребенок, ответил слуга.

— А теперь идите и ложитесь в постель, — велел Дойл, вручая Раскину свечу.

— Иду, сэр, — безропотно повиновался Раскин, тяжело зашаркав ногами по полу, чем вдруг напомнил Дойлу дрессированных слонов, которых он видел в цирке.

Когда Раскин скрылся из виду, Дойл и Спаркс заспешили по коридору в сторону спальни лорда Николсона.

— В одном мы можем быть уверены, — сказал Спаркс. — Пролом в стене проделал не Раскин — он для этого слишком слаб.

— Думаю, он не покидал дом уже несколько недель. Он хороший слуга и предан своему хозяину, — сказал Дойл.

— Да, в настоящий момент Раскин — единственный слуга в доме, — заметил Спаркс. — А раньше их было наверняка не меньше тридцати. Топпинг словно вымер, верно, Дойл?

Дойдя до поворота, они увидели быстро поднимающегося по лестнице Барри.

— В доме пусто, сэр, — доложил он. — На окнах решетки, в кухне все вверх дном. Везде грязь, сэр, и посуда немытая.

— Можно не сомневаться, что там хозяйничал Раскин, — сказал Спаркс.

— И я заметил две вещи, сэр, — продолжал Барри. — В коридоре и у входа рассыпана соль…

— Это первое. А что еще? — перебил его Спаркс.

— В кладовке за кухней я нашел фальшивую стену. А за ней дверь.

— Куда она ведет?

— Не сумел открыть, сэр, без инструментов это трудновато. Но под лестницей, судя по запаху…

— Находится погреб?

— В погребе я уже был, сэр. А там вовсе не погреб, потому что сквозняком из-под двери тянет.

Спаркс забеспокоился.

— Барри, принесите наши вещи. А потом постарайтесь открыть эту дверь.

Приподняв шляпу, Барри отправился выполнять приказания.

— Итак, если предположить, что Раскин последнее время не выходил из дома и не имеет к пролому в стене никакого отношения, то возникает вопрос: кто это сделал? — проговорил Дойл.

— Конюх, Дойл. Его звали Питер Фарли. Он отлучался из дому, чтобы доставить в Топпинг четырех лошадей из поместья в Шотландии, — сказал Спаркс, протягивая Дойлу какой-то листок.

— Что это? — с удивлением спросил Дойл, разворачивая листок.

— Коносамент. Клички лошадей, их характеристики, описание их здоровья. За подписью Питера Фарли. Я нашел это в кармане плаща, который висел в конюшне. Как мне представляется, не так давно Фарли вернулся домой и увидел возведенную вокруг дома стену. Что за чертовщина, обомлел он. Ему после тяжелой поездки надо напоить и накормить уставших животных, а кроме того, его ждет жена и работа по дому, — словом, в Топпинг необходимо попасть как можно быстрее. А тут эта чертова стена… — заключил Спаркс.