— Девочка моя, — начал Сирил мягким, но необычайно серьезным тоном, — ты видишь восточный склон Позилиппо? Видишь звезды, изливающие на нас свой ясный свет? Ты видишь стайки сверкающих рыбок, живущих в водах залива? А свое левое ушко — у него такая очаровательная форма, и цветом оно напоминает утреннюю зарю!

Лиза хотела сказать ему, чтобы он прекратил наконец валять дурака, но буквально задохнулась от злости и лишь смерила его с ног до головы презрительным взглядом. Сирил же продолжал невозмутимо:

— На самом деле ты не можешь видеть ничего этого, потому что условия не позволяют твоим глазам видеть. Однако все эти вещи существуют. С другой стороны, существует множество вещей, которые твои глаза видят, а ты их тем не менее не замечаешь, потому что еще не научилась видеть вещи такими, каковы они суть. Вот перед тобой лежит остров Капри, такой прекрасный в лучах восходящего Солнца! Однако ты не знаешь, сон это или явь, облако или морское чудовище. Узнать это можно лишь путем сравнения с собственными знаниями и опытом. Ты видишь, то есть замечаешь лишь вещи, представление о которых в твоем сознании уже есть, или которые не слишком отличаются от твоих привычных представлений. Того же, что тебе до сих пор было не известно, ты не сможешь увидеть никаким иным образом, кроме как научившись и приобретя опыт. Как мы учимся читать? Точно так же. Разве буквы алфавита не казались тебе странными и непонятными, когда ты впервые начала знакомиться с ними? А арабское письмо, например, и сейчас выглядит для тебя «странным», равно как и наше письмо для арабов; за один раз ты, пожалуй, сможешь запомнить одну букву, со второй уже придется повозиться, а о том, чтобы соединить их вместе и понять все слово, и речи быть не может. То же самое произошло с тобою и этой ночью. Я знаю, что ты была там; и, поскольку я знаю также, что у тебя нет Посвящения, то я очень хорошо могу представить себе, что ты там увидела. Ты увидела лишь то, что могла, увидеть, то есть проекции своего собственного сознания {и подсознания!) на какие-то явления действительности. Неужели не ясно, что представление об этих явлениях, полученное таким образом, с той же долей вероятия может быть как истинным, так и ложным! Вот, взгляни на мою руку!

Сирил поднял правую руку, в то же время загораживая ее книгой от Илиэль.

— Как же я могу ее увидеть! — все еще раздраженно воскликнула она.

— Посмотри на тень на стене, — посоветовал Сирил.

— Да ведь это… Она похожа на голову черта, — удивилась Илиэль.

— Между тем я всего лишь сделал знак приветствия!

Он опустил книгу, и Илиэль тотчас убедилась в правоте его слов. Теперь она глядела на него, широко раскрыв глаза и забыв закрыть рот. Ему вновь удалось поразить её образностью своих аллегорий и умением театрально передать их. Наконец она пришла в себя.

— И что же?

— Так и этой ночью. За тем лишь исключением, что там время не имеет значения: ты видела не только то что должна была увидеть, но и то, что увидишь потом, свое время, когда научишься постоянно ощущать в себя свое высшее «Я».

Он вынул записную книжку из белого пергамента и начал читать.