Можно предположить или заподозрить, что существует такое явление, как «личность», но нельзя доказать ее существование. Ясно только, что человек является чем-то более или менее цельным, и эта цельность зависит от человека и обстоятельств. А вот способность быть не появляется и не исчезает, не становится большей или меньшей в зависимости от обстоятельств. Она просто существует сама по себе.

Хотя слово близость часто употребляют, оно имеет такую же не-определенность, как и слово любовь. На самом деле есть три рода близости: бред близости, иллюзия близости и реальная близость.

Бред близости, как и многие психотические состояния, это мощный поток эйфории, в котором сияет яркий образ другого человека. Род психологической галлюцинации, с которой часто начинается психоз двух людей. В большинстве таких психозов вдвоем бред развивается медленно, а исчезает довольно быстро (за часы, дни, недели). Как и другие психотические переживания, он совершенно не зависит от реальности и разума, хотя человек при этом может нормально воспринимать другие стороны реальности. Если бред взаимный, он усиливается влиянием второго участника и в любом случае не поддается опровержениям и никакому словесному, интеллектуальному или даже очень личностному вмешательству.

Иллюзия близости хорошо описывается библейскими словами: «стать одной плотью». Из-за нее обычно и возникает эта загадочная «одна плоть», и ее появление крайне усложняется процессами триангуляции, с помощью которых пара пытается избежать диалектики «принадлежность-индивидуация». Иллюзия близости подобна другим иллюзиям: это не галлюцинация, но некоторое искаженное восприятие, небольшой обман сознания. Прекрасный пример символического переживания, переживания, меняющего стиль жизни и личность человека, качество его межличностных взаимоотношений.

Реальная близость лучше всего представлена взаимоотношениями матери и ребенка, которого она носит в себе; хотя даже тут близость несовершенна: ребенок изолирован в своем плодном пузыре. Тем не менее, именно это самый глубокий род близости. Психологически мать воспринимает ребенка в своей утробе как саму себя. Роды и глубокая близость при кормлении грудью физиологически и психологически соответствуют переживаниям матери при ее вынашивании, родах и кормлении. Другими словами, мать снова проживает — телесно и психологически — свое собственное появление на свет и глубокую близость с собственной матерью.

Реальная близость возникает сначала между ребенком и его матерью. Затем она постепенно исчезает, интернализируется, становится невидимой; проявляется вновь, в меньшей степени, по отношению к отцу, затем — по отношению к родительскому «мы», к братьям и сестрам, затем — к менее значимым сочетаниям людей. Реальная близость становится сквозной темой всей жизни. Сначала человек ищет близости с самим собой, затем — с похожими на себя другими и, наконец, с человеком другого пола. А это требует сильного желания расстаться с иллюзией близости и столкнуться с диалектикой «Мы-Я», каждая сторона которой по-своему чревата страданием. На полюсе «Я» лежит ужас изоляции (шизофрения), на полюсе «Мы» — страх порабощения и потери себя.

Процесс развития способности быть близким требует от человека решимости достичь таких взаимоотношений с другим, куда оба вкладывают всю свою личность целиком. Принести ли в жертву свою свободу, инициативу, свой стиль жизни ради обретения силы, свободы, защищенности и экстаза принадлежности к «Мы» — в этом состоит вечный вопрос, толкающий человека на поиски компромисса.

Количественная мера близости

В любом размышлении о близости встает вопрос о ее степени и количестве. Но трудно найти подход для ее измерения. Друзья говорят: «Мы не так уж близки». Или: «У нас тесные отношения». Мы предполагаем, что степень близости между мужем и женой достаточно велика. Между матерью и ребенком — самая большая степень близости по сравнению с другими межличностными отношениями, есть и близость внутриличностная — с самим собой.

Об интимности можно говорить, сравнивая ее с температурой. Мы говорим: «Он ее горячо любит», «Он пылает», «Она к нему прохладно относится», «Он холодный человек», предполагая, что межличностные отношения (большею частью сексуальной и агрессивной природы) обладают своей температурой. У температуры супружеской пары есть интересная особенность: пара ее регулирует. Он горяч, она холодна; если повысится температура у нее, у него — понизится, чтобы сохранить общую температуру пары.

Температура отношений усиливается во время ухаживания и вступления в брак. Мы говорим, что такой-то брак стал в большей степени сексуальным. Лучше сказать, что брак стал горячее, когда в нем усилилась или сексуальность, или ненависть. Фактически усиление температуры ненависти в браке помогает избежать усиления температуры сексуальности. Говоря таким «температурным» языком, можно определить основную цель психотерапии как повышение температуры отношений супругов или повышение температуры отношений человека с самим собой.

В книге «Корни психотерапии» мы с Мелоном писали о том, что изоляция от окружающего мира — одно из первостепенных условий для развития отношений близости между терапевтом и пациентом. Та-кая близость стимулирует рождение переноса и концентрирует внимание на процессе психотерапии. Происходит соединение двух людей, отделенных от окружающей социальной среды и вовлеченных в значимую совместную работу. Она может много значить для обоих либо больше для одного и меньше — для другого. Эта сторона психотерапии существенно не отличается от встречи Робинзона Крузо с Пятницей, от жизни мифических юноши и девушки, высаженных на необитаемый остров, или от ситуации реальных супругов, сильно связанных покупкой дома, первой машины или рождением ребенка.

Выше я описывал общение с десятилетним мальчиком Джимом, который провел со мною много времени в абсолютном молчании. Десять недель подряд он стоял в моем кабинете, а я сидел молча, погруженный в размышление, и так проходили все наши встречи. Я действительно не мог понять, чем я помог ему. Но его учительница, видя происходящие с ним изменения, позвонила мне, чтобы поблагодарить за «удивительную» помощь.

Можно строить разнообразные предположения о том, что же происходило на самом деле. Очевидно, что взаимоотношения мальчика с другими людьми были наполнены злобой. Его агрессия пробуждала зависимость у других детей (возможно, и у матери) или ответную злость детей и взрослых, кого он не мог напугать. А ситуация терапии была для него совсем новой и ни на что не похожей. Человек, явно более сильный, чем он сам, позволял выражать злость и в ответ не становился ни сердитым, ни зависимым, ни испуганным. Джиму не удавалось приложить привычные фантазии к этому случаю взаимоотношений, тем самым фантазии как бы опровергались. Неважно, что он не смог выразить их словами. Поведение изменилось. Пауза неопределенности. А потом подействовало естественное для каждого желание принадлежать своей социальной среде.

Может быть, Джим переменился из-за того, что мог кого-то ненавидеть без чувства вины? Что случилось с его фантазией? Я предполагаю, что кошмарная фантазия поменялась просто потому, что кто-то еще участвовал в ней и этот человек не соответствовал его социальному мифу. Изолированность кабинета не позволяла отделить меня от фантазии. Регрессия (поскольку эту фантазию, как только она стала проявляться, иначе чем регрессией не назовешь) была возможна потому, что такой тет-а-тет оживляет отношения «мать-ребенок» в первые два-три года жизни. Возможно также, что изоляция Джима от социальной среды была так велика, что человек, помогающий преодолеть ее, стал очень значимым для него на экзистенциальном, взрослом уровне.

Работа в сферах ко-терапии, групповой и семейной терапии вроде бы противоречит всему сказанному о важности изоляции, но я не вижу большого противоречия. Ко-терапия на самом деле — это не работа двух разных людей с пациентом, а образование пары, которая становится терапевтом. О таком единстве двух терапевтов свидетельствует тот факт, что пациенты путают имена и приписывают им одинаковые установки, даже когда непосредственный опыт постоянно показывает, что это не так. Пациентом может быть отдельный человек, пара, семья или группа. В любом случае и тут можно увидеть изоляцию от окружающей среды. Оказаться в изоляции могут и тридцать человек, когда вокруг бушует снежная буря. Может даже возникнуть ощущение близости внутри всей страны, как это было при нападении на Пирл Харбор в 1941 году.