– Пожалуйста, подождите! – раморианин отключился, не дослушав.

Через несколько минут лампочка связи снова замигала.

– Мне даны полномочия разрешить вам совершить посадку на Раморе или выйти на орбиту вокруг планеты, если это предпочтительнее.

– Очень любезно с вашей стороны! – поблагодарила Хэрмани. – Однако, как я понимаю, мы совершили огромную ошибку и своим вмешательством навлекли на вас серьезные неприятности. Поэтому было бы несправедливо продолжать навязываться вам. Нет, мы сделаем то, что собирались с самого начала. Мы возвращаемся на Делурос, где отремонтируем корабль и станем ждать вашего ответа на наше предложение.

– Но ведь теронцы уничтожат нас!

– Вы наверняка их переоцениваете, – успокаивающе ответила Хэрмани. – Но, если вы решите немедленно подписать торговое соглашение, мы останемся в вашей звездной системе до тех пор, пока теронцы не убедятся в непобедимости Рамора. Это будет еще один жест доброй воли с нашей стороны.

Хэрмани снова откинулась в кресле, закрыла глаза и довольно улыбнулась. Жаль, подумалось ей, что ни на раморианском, ни на галактическом К нет аналогов земному слову «шантаж».

Через два часа посол по особым поручениям Хэрмани Четем-Смит и глава правительства Рамора поставили свои подписи под соглашением, вновь открывавшим для Человека доступ в систему Рамор.

Отослав сообщение на Делурос VIII, Хэрмани пригласила пилота корабля и военного советника Барнса в свою каюту отметить событие.

– Что дальше, мадам? – спросил Варне, разливая по рюмкам бренди.

– Давненько мы не заключали торговые соглашения со всеми хлородышащими в этой части Галактики. И я нисколько не сомневаюсь, что в конце концов мы сумеем убедить и наших братьев теронцев в своем дружелюбии и добрых намерениях. Вы не согласны?

Она улыбнулась и с наслаждением пригубила бренди.

…Подобно тому, как Pony Express занял место в истории, намного превосходящее его заслуги, так и культ олимпийцев обрел известность, совершенно не соответствующую его истинной значимости. Но это соображение ни в коем случае не означает, что следует развенчать романтических кумиров эпохи ранней демократии, ибо в те времена Человек, как никогда, нуждался в героях. И олимпийцы прекрасно справились с отведенной им ролью.

«Человек. История двенадцати тысячелетий»

…Стоит, пожалуй, мимоходом упомянуть об олимпийцах, явившихся превосходной иллюстрацией преувеличенного самомнения Человека, его непреодолимого стремления возвыситься за счет других…

«Происхождение и история разумных рас», т.8

Стадион был набит битком. По всей Галактике бесчисленные миллиарды зрителей приникли к своим видео в ожидании потрясающего зрелища. Галактика замерла, объединенная одним страстным и необоримым желанием – увидеть поражение Человека.

– Приближается великий момент, мой мальчик! – провозгласил Хейли, растирая ноги своему подопечному. – Надеюсь, сегодня ты покажешь им, приятель!

Старый тренер в поте лица трудился над распластанным на массажном столе телом олимпийца, а тот лишь бездумно смотрел перед собой, равнодушный и безучастный ко всему на свете.

– Надеешься? – после долгой паузы переспросил он.

– Надеюсь и знаю! – воскликнул Хейли. – Ты Человек, малыш, а Человек никогда не проигрывает. Ты готов к встрече с прессой?

Олимпиец равнодушно кивнул.

Хейли сделал знак своему помощнику. Тот распахнул дверь, и в раздевалку хлынула разношерстная толпа репортеров. Люди и инопланетяне обступили олимпийца со всех сторон.

– Большой Джон, вы все еще уверены в своей победе?

Атлет молча кивнул. Олимпийцы всегда славились своей сдержанностью. Для ответов на вопросы существовали тренеры и менеджеры.

– Но неужели вас не пугает жара? – воскликнул другой репортер. – Пятьдесят пять градусов, и так мало кислорода!

– Ребята! – Хейли вскинул руки. – Надеюсь, вы понимаете, что Большому Джону сейчас нужно побыть одному? Лишние эмоции, знаете ли, перед стартом ни к чему! Поэтому на ваши вопросы отвечу я. Давайте, давайте, ребята. – Он широко улыбнулся прямо в объектив камеры.

– Вот уж не думал, что у олимпийцев вообще есть эмоции, – саркастически заметил репортер с Лодина XI.

– Есть, разумеется, есть! – зачастил Хейли. – Просто олимпийцы настоящие профессионалы и не приучены демонстрировать на людях свои чувства, вот и все.

Он начал теснить репортеров к дверям.

– Мистер Хейли, – заговорил какой-то хлородышащий в скафандре и с райдером на груди, – что желает доказать мистер Тинсмит?

– Как хорошо, что вы задали этот вопрос! – так и засиял Хейли. – Чертовски хорошо! Уверен, ответ на него интересует большинство ваших зрителей. И я вам отвечу: Большой Джон Тинсмит – олимпиец, и этим все сказано! Четыре года назад он дал обет и отказался от секса, алкоголя, наркотиков и табака. С тех пор, как и все олимпийцы, Большой Джон путешествует по Галактике в качестве посла доброй воли Человека. Он готов состязаться с обитателями других миров в любых видах спорта!

– Тогда почему олимпийцы не предложили кому-нибудь из торгуалов встретиться на борцовском ринге? – ехидно спросил один из репортеров-чужаков.

Хейли сделал вид, что не слышит вопроса, и продолжил как ни в чем не бывало:

– Вот я и говорю – обитатели Эмры превыше всего гордятся быстротой своих ног. Бег – вот главный козырь эмранцев!

– Но как же торгуалы? – настаивал ехидный репортер. – Неужели олимпийцы боятся встретиться с теми, у кого одних только мышц тысяча двести фунтов?!

– Что ж, не хотелось мне говорить раньше времени, но придется, – картинно вздохнул Хейли. – Шериф Ибн-бен-Исхад вызвал торгуалов на поединок. В следующем месяце.

– Шериф Исхад! – Восхищенный гул пронесся над толпой репортеров. – Вот это новость так новость! Ведь Исхад не проигрывал ни разу! – в экстазе воскликнул кто-то из людей.

– Как и все олимпийцы, – выпятил грудь Хейли. – А теперь, если я удовлетворил ваше любопытство, то позволю себе вернуться к делам более насущным. Сегодня Большому Джону Тинсмиту предстоит состязаться в беге с самым быстрым представителем Эмры, и я гарантирую вам, что…

Хейли трещал, не умолкая ни на секунду, отвечал на одни вопросы и пропускал мимо ушей другие. Когда до старта оставалось пятнадцать минут, он вытолкал репортеров из раздевалки и повернулся к своему подопечному.

– Как самочувствие, малыш?

– Отлично, – буркнул тот, даже не пошевелившись.

– Херб! – рявкнул Хейли. – Херб! Ну-ка запри двери и больше никого не пускай!

Безмолвный Херб выполнил указание шефа и изваянием замер на пороге. Хейли извлек из-под массажного стола маленький кожаный чемоданчик, достал из него шприц и несколько ампул.

– Так, адреналин, – бормотал он, всаживая иглу в необъятное предплечье Большого Джона. – Покрытие здесь жестковато, так что немного фенилбутазона не помешает. – Содержимое еще двух ампул исчезло в мощных ягодицах атлета. – Так, а вот это поможет тебе дышать… Ну и еще, чтобы жара не так доставала… так. Ну как, малыш? Чувствуешь прилив сил?

Тинсмит пошевельнулся. Ни слова не говоря, он сел, свесив ноги вниз. Сделал два глубоких вдоха, медленно выдохнул и энергично кивнул.

– Отлично! – Хейли снова принялся растирать ему ноги. – Ты знаешь, я ведь был против этого забега. Мне казалось, еще рановато. Но у олимпийцев не принято говорить «нет», когда им бросают вызов, поэтому мы тянули время, сколько было возможно, а потом пришлось согласиться. – Он натянул на ноги своего подопечного спортивные туфли и принялся шнуровать. – Учти, дружок, этот парень чертовски быстр! С первой милей он разделается минуты за три, так что ты и оглянуться не успеешь, как он покажет тебе спину. Но по части выносливости эмранцы слабоваты. Вторую милю наш приятель пройдет уже за три с половиной минуты, третью за три сорок пять. Вот тогда ты не зевай и жми вперед. Всего четыре мили восемьдесят ярдов. Если сделаешь все, как я тебя учил, ты должен обойти его самое позднее на последней четверти последней мили. – Хейли хрюкнул от удовольствия. – Ну и зрелище их ждет! Отпустить пройдоху на несколько сотен ярдов и достать у самой финишной черты, когда все эти чертовы чужаки со всей Галактики из штанов повыпрыгивают от счастья! Как же, олимпиец проиграл! Ну-ну. – Он снова хихикнул.