Калинов замолчал, поклонился судье и вернулся на свое место. Он чувствовал, как насквозь мокрая от пота рубашка под защитным костюмом липнет к телу. Ему так хотелось понять, о чем думает сейчас это странное кристаллическое существо, но это было совершенно невозможно. Оставалось лишь набраться терпения и ждать.

Почти час судья просидел, не двигаясь и не издавая ни звука. Но вот он наконец поднял голову. По залу пронесся шум. Все – и люди, и чужаки – замерли в ожидании вердикта.

– Человек Калинов, – медленно заговорил атрианин, – вы заставили меня глубоко и серьезно задуматься над вашими словами. К моему большому сожалению, Человека Кранца следует признать виновным. Соответственно он приговаривается к смерти путем сожжения. Это произойдет завтра.

– Но, ваша честь! – адвокат вскочил на ноги.

– Позвольте мне продолжить. Суд отдает должное вашим аргументам и признает их важность в определенных случаях, в том числе и в деле Человека Кранца.

– Тогда почему бы не подвергнуть его менее суровому наказанию?

– Продолжительность жизни Человека Кранца составляет в ваших единицах отсчета от девяноста до ста лет. Верно?

– Да.

– Продолжительность жизни атриан равняется приблизительно трем тысячам лет. С точки зрения вашего подзащитного, приемлемым представлялся бы приговор в пятьдесят лет, а может, даже и меньше, но вы должны учесть, что для родственников погибших и вообще для жителей Атрии это может оказаться гораздо более сильным оскорблением, чем даже вердикт о невиновности. Вам нравится придумывать гипотезы, так позвольте и мне выдвинуть одну. Что бы вы сказали, если бы существо, повинное в гибели пятидесяти семи людей на Делуросе VIII, приговорили к трехчасовому тюремному заключению?

Калинов закрыл глаза. Возразить тут было нечего.

– Благодарю вас, ваша честь, – сказал он и начал собирать бумаги.

– Человек Калинов, – заговорил снова судья. Адвокат замер. – Это не означает, что ваши усилия пропали даром. Если у вас есть время до отлета на Делурос, то я хотел бы пригласить вас к себе. Пожалуйста, захватите с собой книги по праву. Мне хотелось бы обменяться с вами мыслями.

– Это большая честь для меня, – поклонился Калинов, не понимая, выиграл он или все-таки проиграл процесс. – И с чего вы хотели бы начать?

– Пожалуй, с непредумышленного убийства.

И тут адвокат понял. Хенрик Кранц проиграл.

Но Человек, возможно, выиграл.

…На развитие медицины, способной диагностировать и излечить любую болезнь, Человеку потребовались бесчисленные века. Но когда был установлен контакт с тысячами иных рас, ему пришлось в куда более короткие сроки повторить то же самое. Для врачей, что шагали к новым и бесконечно разнообразным горизонтам, проблема усугублялась тем, что всегда приходилось помнить о шатком положении Человека в политической структуре Галактики…

«Человек. История двенадцати тысячелетий»

(В книге «Происхождение и история разумных рас» упоминаний о врачах не обнаружено.)

– Что с ним вообще такое? – устало спросил Дарлинский. – Черт, я даже не знаю, за счет чего эта штука живет!

– Не капризничайте, как примадонна, – вам для этого недостаточно много платят! – резко сказал Хэммет. – Продолжайте работу до тех пор, пока не выясните, что оказывает на него влияние.

– Во-первых, – Дарлинский насмешливо взглянул на него, – вы мне докажите, что это он, а не она. Во-вторых, вы платите недостаточно для того, чтобы кричать на меня. В-третьих…

– Вылечите его, и тогда можете рассчитывать на повышение, – раздраженно ответил Хэммет.

– Не нуждаюсь я в вашем чертовом повышении! – взревел Дарлинский. – Мне нужен здоровый экземпляр этой штуки! Иначе толку не будет.

– Это все, чем мы располагаем.

– У него что, нет ни друзей, ни подчиненных?

– В десятый раз повторяю – нет!

– Тогда я спрошу в одиннадцатый. Каким образом посол с другой планеты оказался здесь один-одинешенек?

– Не знаю я, черт бы вас побрал! Не знаю! Все, что мне известно, так это только то, что он внезапно взвизгнул и тут же рухнул как подкошенный. И никому не удалось привести его в чувство. Вот и все. Поэтому его и доставили к вам!

– Разумеется, не удалось. Если кому-нибудь вздумалось бы похлопать его по лицу, если это, конечно, можно назвать лицом, то у бедняги могло не остаться ни одной целой кости. А если бы решили побрызгать водой, то оно, насколько я понимаю, попросту бы растаяло.

В этот момент замигала лампочка внутренней связи, и Дарлинский подошел к панели управления.

– Отделение патологии, шеф, – лаконично представился голос. – Для нас пока нет работы?

Дарлинский изрыгнул в микрофон отборную ругань.

– Не надо так волноваться, шеф! – успокаивающе проговорил голос. – Всего-то и нужно – понять, что с этой дрянью стряслось.

– Знаю, – проворчал Дарлинский, понизив голос. – Толстяк, заведующий этой лавочкой, только что пообещал мне повышение.

– Впечатляет, – заметил голос. – А толстяк, заведующий этой планетой, пообещал войну, если вы не поставите на ноги нашего приятеля. Такие вот веселые дела.

– Что вы там бормочете? – подозрительно спросил Хэммет.

– Вы что, не слушаете новости? – презрительно осведомился голос. – Да он у вас там валяется уже добрых шесть часов.

– Что там еще случилось? – зло буркнул Хэммет.

– Похоже, эти шутники с Пнаты уверены, что мы похитили или даже убили их драгоценного посла. Наверное, он прибыл сюда с миротворческой миссией – оказывается, мы с ними воевали, о чем сильные мира сего не удосужились нам сообщить. И судя по сообщениям журналистов, если мы не сможем убедить пнатиан или пнатов, или как там их называют, в своей искренности, то небольшая стычка может перерасти в полномасштабную войну.

– А умники из Центра не додумались попросить прислать пнатианских врачей? – свирепо спросил Дарлинский.

– Додумались. Но пнатиане уверены, что мы либо убили посла, либо подвергли его промыванию мозгов, и они не собираются никого больше отправлять к нам на заклание, пока мы не вернем их соплеменника живым и невредимым.

– Прекрасно, – едко заметил Дарлинский. – А что, если эта штука отдаст концы в моем кабинете?

– Ну, – усмехнулся невидимый патологоанатом, – тогда, я думаю, у Флота найдутся свои аргументы. – Он хмыкнул и отключил связь.

Хэммет довольно терпеливо дождался, пока Дарлинский облегчит душу очередным потоком изощренных ругательств, после чего подошел поближе.

– Я и не знал, какие последствия может это иметь, – гонору в нем явно поубавилось. – Но давайте вернемся к нашей проблеме.

– Что значит мы? – рявкнул Дарлинский. – Да вы бородавку от раковой опухоли не отличите! Возвращайтесь к себе в кабинет и поразмыслите над тем, как вам на следующей неделе оплатить счет.

Он повернулся к пациенту. Хэммет, пожав плечами, вышел из палаты и тщательно притворил за собой дверь. Дарлинский тяжело вздохнул и принялся просматривать свои записи, сделанные в последние несколько часов. Не густо. Пнатианин дышал кислородно-азотной смесью, но Дарлинский не имел ни малейшего понятия, что произойдет, если, скажем, повысить содержание кислорода. Кожный покров чужака выглядел очень нежным, но врач не решался взять образец – вдруг пнатианин страдает какой-то формой гемофилии. По этой же причине он не мог произвести и анализ крови.

Не знал Дарлинский, и каково тяготение на родной планете этого существа. Чужак имел три ноги, что позволяло предположить довольно высокую гравитацию, но при этом он выглядел до крайности хрупким. И уж, разумеется, Дарлинский не решался провести рентгеноскопию организма пнатианина. Последствия могли оказаться самыми фатальными.

Рук как таковых у инопланетянина не было, вместо них имелись три чрезвычайно гибких трубчатых отростка, весьма отдаленно напоминающие щупальца. Дарлинский попытался понять, какую функцию могут выполнять эти странные отростки, но потом махнул рукой. Раз эта раса сумела создать технику для космических путешествий, то она, несомненно, обладает высокоразвитым разумом, но когда Дарлинский попытался представить себе панель управлений пнатианского корабля, его собственный разум начал пробуксовывать.