Итак, история неожиданного и несчастливого замужества Натальи Александровны получает в романе верное психологическое объяснение. Можно ли считать, тем не менее, что преступление, совершенное графом Островским и Беклешовыми, интрига, легшая в основу фабулы романа, имели место на самом деле? Наверняка что-то похожее произошло в судьбе юной Наташи Пушкиной. Но еще раз напомним, что мы имеем дело с романом. Презрение, которое испытывает героиня к голубым мундирам (вспомним, как она говорит Борису Беклешову об унаследованных им шпионских способностях или характеризует жандармского майора в Ярославле), — верный след того потрясения, которое она пережила на заре жизни в России.
О дальнейшей судьбе Н.А.Пушкиной рассказала ее правнучка в предисловии к этой книге. 1 июля 1867 года она становится морганатической женой принца Николая Нассауского, получает титул графини фон Меренберг и постоянно живет в Германии, в Висбадене. У нее и Николая Нассауского — трое детей. Старшая дочь, Софья Николаевна, вышла замуж за великого князя Михаила Михайловича и положила начало английской аристократической ветви потомков Пушкина{6}. Средняя дочь, Александра Николаевна, вышла замуж за аргентинца Максимо де Элиа и умерла в 1950 году в Буэнос-Айресе. Именно от нее семья получила немецкую рукопись «Веры Петровны». Старший сын, граф Георг Меренберг (дедушка графини Клотильды), женился на дочери Александра II светлейшей княгине Ольге Александровне Юрьевской.
И здесь следует сказать о событиях романа, которые наверняка являются вымышленными. Суд над молодым Беклешовым-Дубельтом, его самоубийство (на самом деле он умер в 1900 году в Петербурге), наконец, соединение молодых героев романа чуть ли не в 1856 году — вымысел. Но это не просто вымысел. Это своего рода расчет героини с ее врагами, победа над теми, кто оскорблял и унижал ее достоинство, над всей удушливой атмосферой эпохи Николая I (вспомним хотя бы придворную сцену первого бала) и одновременно радость от воцарения Александра II, царя-освободителя, радость обновления.
А теперь второй вопрос, самый трудный, — вопрос об авторстве романа. Клотильда фон Меренберг, правнучка Н.А. Пушкиной, считает, что автором романа является сама Наталья Александровна. Рукопись романа хранилась у ее дочери, Александры Николаевны. Ни она, ни двое других детей Н.А.Пушкиной, разумеется, не могли быть авторами: они никогда не были и не жили в России. Они не видели ни дачи в Стрельне, ни Петергофа, ни тем более Ярославля, описанного живыми гоголевскими красками.[17] Вряд ли Н.А.Пушкина могла поделиться с кем-то другим интимными подробностями своей жизни, своей первой любви. Недаром все персонажи хоть и легко узнаваемы, но скрыты за чужими именами. Между тем письма Н.А.Пушкиной И.С.Тургеневу, издателю «Вестника Европы» М.М. Стасюлевичу и другим говорят об ее незаурядных литературных способностях. В.Б. Бертенсон пишет о ней5: «Постоянное проживание за границей, только среди иностранцев, не сделало из дочери А.С.Пушкина иностранку…» — и, говоря о письме Н.А.Пушкиной к нему: «Разве от этого письма не веет чисто русской скромностью, разве оно не переносит нас во времена далекие, хорошие?»
Но почему роман написан по-немецки? Видимо, Н.А. Пушкина-Меренберг не адресовала его русскому читателю. Быть может, писала его для своих детей и внуков, которые по-русски почти не читали. Графологическая экспертиза вряд ли имеет смысл: наверняка Наталья Александровна текст диктовала. Здесь много вопросов, на которые едва ли будет получен ответ. Но время создания романа можно датировать с относительной точностью. Вспоминая о даче Громовых, построенной в итальянском стиле, автор пишет о событиях, произошедших «примерно 30–40 лет назад». Таким образом, можно считать, что роман был написан в 1880–1890 гг.
Наталья Александровна знала отца по рассказам матери, но любовь к нему пронесла через всю жизнь. Именно ей мы обязаны первой публикацией писем Пушкина к невесте и жене в «Вестнике Европы» (1878 г.). Предисловие к этой публикации написал И.С.Тургенев. В 1880 году она приезжала в Москву на открытие памятника Пушкину. Видимо, память об отце не раз поддерживала ее в жизни. И хоть имя Пушкина только однажды появляется на страницах романа, вспомним, как в минуту тоски и отчаяния героиня раскрывает том стихов «божественного поэта», который уносит ее «в заоблачную высь», подальше от тягостной прозы жизни.
И последнее. Пушкин любил своих детей и мечтал о внуках. В «Отрывках из писем…» он писал: «Бескорыстная мысль, что внуки будут уважены за имя, нами им переданное, не есть ли благороднейшая надежда человеческого сердца?» Пушкина мы читаем всю жизнь, с раннего детства до самой смерти. Все мы в неоплатном долгу перед ним. Меня утешает мысль, видимо, наивная, что, переведя с немецкого роман «Вера Петровна» (о качестве перевода не мне судить), я хоть в ничтожной доле этот долг оплатил.
Проф. В.М. Фридкин
Москва, декабрь 2003 г.
Комментарии
1
Serena Vitale. il Bottone di Puskin. Adelphi. Milano, 1995.
2
Серена Витале, Вадим Стapк. Черная речка. До и после. Журнал «Звезда», СПб., 2000.
3
Владимир Фридкин. Дорога на Черную речку. Вагриус. М., 1999.
4
В.М. Русаков. Уважены за имя… Советская Россия. М., 1987.
5
Владимир Полунин. Потомки великого древа. Бонус. Красноярск, 1999.
6
Владимир Фридкин. Пропавший дневник Пушкина. Знание. М., 1991.
7
Александра Арапова. Наталья Николаевна Пушкина-Ланская. Демиург. М., 1994.
8
П. Долгоруков. Петербургские очерки. Новости. М., 1992.
