Итак, это позволяет заново разыграть «карту богов». По моему глубочайшему убеждению, влияние представителей инопланетного разума на людей эпохи мегалита — это и есть те самые «естественные причины», к которым так любят апеллировать многие и многие ученые. Прежние решения оставляли без ответа бесчисленное множество вопросов, ибо ни одно из них не вписывалось в предлагаемую модель. С помощью прежних представлений можно объяснить способ транспортировки глыб, но не выбор материалов, каменные орудия и деревянные катки, но не точно выверенные пифагоровы треугольники. Можно найти место, где добывали «синий камень» для Стоунхенджа, но невозможно сколько-нибудь вразумительно объяснить, почему для его строительства использовались именно эти камни, а не монолиты, находившиеся гораздо ближе от Стоунхенджа. Можно выдвинуть вполне рациональные теории, объясняющие возникновение каменных кругов на региональном уровне, но такие теории не смогут объяснить настоящую эпидемию каменных кругов, распространившуюся в глобальном масштабе. Утверждение, что каменные круги неким образом связаны с неподвижными звездами и календарными циклами, само по себе справедливо, однако этот подход ничего не дает для понимания назначения бесчисленных менгиров Бретани и того странного геометрического послания, которое они заключают в себе. Да, мегалитические комплексы можно датировать и 4000 г. до н. э., и 2800 г. до н. э., и еще более поздним временем, но это ничуть не поможет понять мотивы, которыми они руководствовались, и то, зачем и ради чего люди каменного века на протяжении тясячелетий возводили эти мегалиты. Здесь явно ощущается отсутствие объединяющей, религиозной идеи. Зато существуют некие единые мифологемы, объединяющие представления самых разных народов. Но гипотезы археологов и археоастрономов никогда не принимают их во внимание.
Непредвзятых мнений не бывает
При разработке научно состоятельных гипотез речь идет не о том, чтобы снабдить основной посыл возможно большим числом ссылок на справочный аппарат, а о том, чтобы противопоставить друг другу тезы и антитезы. Цель усилий ученого — не в том, чтобы любыми средствами и путем одностороннего подбора фактов подкрепить один какой-нибудь тезис, а в том, чтобы попытаться опровергнуть его с помощью неотразимых аргументов, если таковые найдутся. Обычно принято полагать, что, если большинство привлеченных источников говорит в пользу данного тезиса, это означает, что его можно считать совершенно справедливым. Что же касается бытующих сегодня тезисов, то в будущем придется выяснить, не появился ли новый справочный аппарат, состоящий из источников, которые ставят под сомнение все прежние тезисы. И если эти тезисы в будущем, в результате выявления новых фактов, будут признаны неудовлетворительными, можно будет попытаться либо предложить некие новые тезисы, либо провести структурную ревизию старых.
Я вовсе не намерен утверждать, что моя гипотеза является единственно возможной, и поэтому при выборе источников я руководствовался исключительно интересами научной объективности. И все же гипотеза о влиянии представителей инопланетного разума на древнейших людей объективно имеет куда большую степень достоверности, чем традиционные объяснения, предлагаемые археологией. Почему? А вот почему. Я хорошо знаком с археологическими гипотезами и не отвергаю их, а, напротив, использую в своей концепции. Я хорошо знаю мифологические теории и не отрицаю, а, напротив, применяю их в своей модели. Гипотеза, отвергающая наиболее интересные постулаты прежних теорий как нечто не заслуживающее внимания, в отдаленной перспективе просто обречена на провал. А о том, что такое свобода и несвобода в сфере научной мысли, прекрасно сказал досточтимый сэр Карл Поппер. Предоставим ему слово:
«Упрекая ученого за его партийную принадлежность, мы тем самым задеваем его человеческое достоинство. Подобным же образом, отвергая и запрещая его оценки и выводы, мы задеваем его и как человека, и как ученого. Мотивы наших поступков и даже чисто научные идеалы, например идеал поиска научной истины, коренятся в наших глубинных, отчасти религиозных убеждениях, выходящих далеко за рамки науки. Объективный и непредвзятый ученый вовсе не является идеальным служителем науки. Без трудностей и скорбей ничего не бывает, даже в области чистой науки. Пресловутая „любовь к истине“ — это вовсе не некая отвлеченная метафора. Дело не только в том, что объективность и непредвзятость на уровне конкретного ученого практически недостижимы, но и в том, что объективность и непредвзятость сами по себе являются объективными ценностями. А поскольку непредвзятость представляет собой объективную ценность, требование научной непредвзятости звучит как парадокс».
Эти слова относятся ко всем нам, независимо от того, сидим ли мы в одной научной лодке или в разных. Люди — не роботы, и все мы — хвала Всевышнему! — не похожи друг на друга. Гипотеза о влиянии представителей инопланетного разума на древнейших людей позволяет дать ответ на многие и многие вопросы, дать удовлетворительное объяснение которым не способна ни одна из прежних гипотез. Сказанное ни в коей мере не ограничивается одними только загадочными мегалитами, но касается и таких вопросов, как:
— Возникновение разума;
— Древнейшие зачатки религий;
— Древнейшее ядро глобального мифа;
— Описания богов в древнейших текстах в таких терминах, как «грохот, шум, пламя, дым»;
— Объяснение происхождения «небесных учителей»;
— Перечень имен «падших ангелов» в книге пророка Еноха;
— Вопрос о боге и его противоположности;
— Описания кар и гнева богов, имевших место в доисторические времена;
— Легендарные первые цари и праотцы;
— Появление мифологических образов «с неба»;
— Эффекты перемещения во времени, упоминаемые в древних текстах;
— Страх перед возвращением богов;
— Древнейшие виды жертвоприношений богам;
— Ритуалы очищения, необходимые, чтобы приблизиться к богам;
— Возникновение древнейших символов и культов, таких как культы солнца и звезд;
— Практически одновременное появление наскальных изображений богов в «ореоле сверкающих лучей» по всему миру;
— Возникновение на всех континентах громадных наземных композиций-геоглифов, которые можно видеть только с большой высоты;
— Технические, математические и геометрические знания, появившиеся у наших древних предков, что называется, «ниоткуда»;
— Свидетельства древних историков, упоминающих о «небесных учителях» и целых поколениях богов и полубогов;
— Свидетельства древнеиндийских текстов о существовании некоего «летательного аппарата»;
— Объяснение того, кем были пресловутые великаны, и распространенного буквально по всему миру феномена деформированного черепа… и так далее, и тому подобное…
Археологические, богословские и этнологические гипотезы, пытающиеся дать объяснение различиям в поведении людей доисторической эпохи, способны ответить лишь на небольшую часть вопросов, по-прежнему остающихся открытыми. И лишь гипотеза о вмешательстве представителей инопланетного разума дает ответ сразу на все вопросы и обладает универсальной применимостью. «Боги», которые посредством целенаправленной, искусственной мутации создали Homo sapiens на основе исчезнувших человекообразных существ, позаботились о том, чтобы мы рано или поздно сумели обнаружить их следы. А мы вплоть до самого последнего времени не принимали всерьез послания давно минувших эпох. Однако существуют такие следы, которых сохранилось настолько много, что мы просто не можем обойти их молчанием.
Глава пятая
НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ
Никакой поход не дается с таким трудом, как возвращение к здравому смыслу.
Бертальд Брехт (1898–1956)
Многие народы на нашей планете гордятся своими национальными святынями. Под такими святынями я имею в виду исторические места, связанные с далеким прошлым. Мы, швейцарцы, считаем такой святыней Рютли-визе, расположенный над Фирвальдштеттским озером, ибо там, по преданию, предки швейцарцев подняли руки, чтобы произнести клятву. Для греков такими национальными святынями, естественно, являются Акрополь и Олимпия, для египтян — великие пирамиды в Гизе. А для датчан такая святыня — Треллеборг.
